Он — общественный деятель. Младший работник в правительственной организации. Волонтер. Направляет свои силы на благо государства — Приднестровской Молдавской Республики.
Она работает в книжном магазине, где тихо и спокойно. У нее чаепитие в семь часов вечера и поход в кино раз в три месяца. На ней старое пальто, а деньги она тратит на оплату интернета и комнаты в Симферополе — столице Крыма.
Но это через 10 лет.
А пока 18-летний Виталий Стасюк планирует попасть в молодежный парламент и получить высшее экономическое образование в Приднестровском государственном университете им. Т.Г.Шевченко в Тирасполе.
А 16-летняя София Коломиец (имя изменено — ред.) хочет определиться, в какой вуз и на какую специальность поступать.
Патриотизм в школе
В 2017 году Виталий окончил общеобразовательную школу № 10 в Рыбнице. Этот индустриальный город на левом берегу Днестра входит в состав непризнанной Приднестровской Молдавской Республики.
От Рыбницы до столицы ПМР Тирасполя — 125 км и 140 км до Бендер, где в 1992 году разворачивалось основное вооруженное противостояние между Молдовой и самопровозглашенной республикой.
Конфликт не коснулся родителей Виталия напрямую — мама была маленькой, а отца не призвали из-за проблем со здоровьем. Но одноклассники отца погибли, а дядя Виталия был ранен.
Взгляд на события 1992 года сформировался у Виталия не только на основе семейных воспоминаний. С 6 класса мальчик учился маршировать, стрелять из винтовки, изучал военную топографию и участвовал в соревнованиях, направленных на военно-патриотическое воспитание молодежи — «Юный патриот Приднестровья» и «Парни бравые».
«Было соревнование между школами, — вспоминает Виталий, — когда мы все разом маршировали под одну команду, синхронно — это такой боевой дух! Я никогда такого не ощущал. С одной стороны, это плохо, потому что обезличивает человека, но с другой — это так кайфово».
Еще школьником Виталий посещал краеведческий кружок, а вместе с ним — различные исторические места, связанные в основном с боевыми действиями Великой Отечественной войны и Приднестровского конфликта.
Также участвовал в «Школе лидера» для старшеклассников от Центра детского и юношеского творчества — слушал лекцию по истории ПМР, ездил в краеведческий музей и на раскопки. В ЦДЮТ не раз проводились встречи с участниками боевых действий 1992 года.
«Это очень хорошие встречи, — говорит парень. — Они поднимают осознанность молодежи, так как это живые люди, вершившие историю своей страны».
Другая встреча, повлиявшая на парня — с 80-летней женщиной, пережившей румынскую оккупацию, Праведницей народов мира. Такое звание Израильский институт катастрофы и героизма присуждает не евреям, спасавшим евреев во время Холокоста.
«Тимуровцы», в числе которых был и Виталий, помогли бабушке по хозяйству — перекопали огород, навели порядок в сарае, убрали мусор, сложили дрова.
«Я альтруист и оптимист, я понимаю ценность жизни, — рассказывает Виталий. — Каждая такая встреча, каждый такой рассказ поддерживает меня, усиливает мой благородный порыв заниматься общественной деятельностью».
Насчет армии Виталий еще не решил.
«Армия отбивает желание учиться, и дедовщина есть, — перечисляет минусы парень. — Я не против отслужить, но если будет твориться дичь, я не пойду. Зачем терять год, если можно потратить его на благо государства».
Откосить от призыва Виталий может за счет заболевания позвоночника, которое пока он от комиссии скрывает.
Но если приднестровские события 1992 года для Виталия — история интерпретированная, услышанная от других, то крымские события 2014 года для Софии — история пережитая, увиденная своими глазами.
Мартовский референдум разделил семью девушки — родственники, которые не поддерживали его результаты, уехали на материковую Украину, а те, кто голосовал за присоединение к России, остались в Крыму, в поселке Симферопольского района, где сейчас живет и София.
В ноябре 2017 года члены партии «Единая Россия» внесли в Госдуму законопроект «О патриотическом воспитании», чтобы «создать и укоренить в обществе основы патриотизма как приоритетные духовно-нравственные и социальные ценности».
В понимании депутатов, основы патриотизма включают в себя «утверждение в сознании и чувствах граждан уважения к историческому и культурному прошлому России, к лучшим традициям, гордости за великие свершения и достижения», а также почитание символов и святынь Отечества.
Закон также направлен на то, чтобы мотивировать граждан служить в армии, жить семейной жизнью и воспитывать большее количество детей, а СМИ, по плану депутатов, должны будут освещать события более патриотично.
Если закон примут, он вступит в силу 1 января 2018 года.
Но в некоторых регионах похожие инициативы уже реализуются.
В Крыму, например, идти на встречи с участниками событий «русской весны» в ЦДЮТ или другие организации не нужно, они приходят в школы сами. Обычно такие встречи приурочены к годовщине аннексии, но иногда о том, каких людей можно считать героями, и какую страну — родиной, могут напомнить и внепланово.
«Мы с одноклассниками относимся к этому равнодушно, без интереса, иногда с насмешкой», — говорит София, которая учится в 11 классе единственной на весь поселок общеобразовательной школы. Тем не менее, в интернете немало патриотических роликов, где школьники внимательно слушают гостей на таких классных часах.
Ориентация — Россия
Играют свою роль и уроки истории в школах.
«С 5 по 7 класс мы изучали общую мировую историю, — рассказывает Виталий, — Потом историю России от зарождения славян. Отдельно мы полгода изучали историю Приднестровья». В рамках дисциплины за один-два урока рассказывают и историю ПМР.
Сотрудница Национального методологического центра по правам человека Марина Яськова объясняет, что история Приднестровья — это республиканский компонент. То есть в общем курсе истории от древнего мира до новейших времен изучается и история Приднестровья от древнего мира до новейших времен.
Такой подход обеспечивает Государственная целевая программа «Учебник», впервые утвержденная Правительством ПМР еще в 90-х годах. По ней же за счет помощи Российской Федерации старые советские учебники заменяют на новые.
В законодательстве говорится, что на 2016 год русскоязычные школы обеспечили новыми учебниками на 105,8%, школы с молдавским языком обучения — на 37%, а украиноязычные школы — на 43%.
Однако Виталий, который окончил русскую школу, говорит, что все 11 лет учился по старым учебникам 80-х и 90-х годов выпуска: «Старые, страниц нет. Новых учебников я еще не встречал. Библиотеки могли их просто не выдать — берегут».
Из относительно новых, напечатанных в Приднестровье, Виталий вспоминает несколько: «Начальная военная подготовка, молдавский, украинский, история Приднестровья — такое, по мелочи».
Часть учебников издают в ПМР. «Но очень мало, — подытоживает Марина Яськова. — Учебники у нас большей частью российские, и программы наши практически полностью адаптированы под российские».
По российским образовательным стандартам работают и вузы Приднестровья. Например, ПГУ имени Шевченко, крупнейший в регионе (12 тысяч студентов), еще с 1993 года входит в Ассоциацию Российских ВУЗов и уже дважды (в 2005 и 2010 годах) был аттестован Минобразом России.
Во всех крымских школах теперь есть курсы мировой истории и истории России. «Но часы, отпущенные на изучение всемирной истории, преподаватель зачастую переносит на изучение истории России», — рассказывает София.
Учебник за 11 класс начинается с Российской империи, затем «Великая российская революция» и советская эпоха. Участие Российской Федерации в местных конфликтах, к примеру, в Чечне, Ингушетии, а также участие в войне в Южной Осетии подается как «восстановление конституционного порядка».
Есть даже раздел о становлении гражданского общества: «Убедительные свидетельства тому — утвердившаяся практика свободных всенародных выборов Президента РФ и депутатов Государственной думы, многопартийность, сеть независимых средств массовой информации».
А после прихода к власти Владимира Путина, согласно учебнику, страна одной из первых преодолела последствия экономического кризиса.
«В начале третьего тысячелетия у нас есть все основания смотреть в будущее с оптимизмом», — гласит заключение учебника «История России. ХХ — начало ХХI века».
Учиться, вчитись и еще раз ынвэц («учиться» на молдавском)
В ПМР три официальных языка — русский, украинский и кириллический молдавский. Поэтому на территории ПМР есть русские, молдавские и украинские, а также русско-молдавские и русско-украинские государственные школы.
Кроме того, в Приднестровье работает 8 румынских школ — дети в них учатся на молдавском языке с латинской графикой. Эти школы зарегистрированы как юрлица, но лицензии ПМР на право ведения образовательной деятельности у них, нет и подчиняются они Министерству образования Молдовы.
Румынские школы называют кузницей кадров для эмиграции в Молдову. Из-за конфликтов с местной администрацией, которая систематически повышает цены на аренду помещений, запрещает молдавскую символику и устраивает блокады, с каждым годом количество учащихся в румынских школах уменьшается.
Согласно переписи 2004 года, 32% населения ПМР — молдаване, 30% — русские и 29% — украинцы. Однако, в сфере образования эти пропорции не сохранены: по данным Министерства просвещения, в 2015 году 89,7% детей в государственных школах обучаются на русском языке, 9,1% — на молдавском, 1,2% — на украинском.
Со второго класса все приднестровские школьники обязательно начинают изучать второй официальный язык. Виталий изучал кириллический молдавский, но, по словам парня, в жизни он не пригодился: даже те немногочисленные приднестровцы, которые говорят на молдавском, понимают русский.
У Виталия один паспорт — внутренний приднестровский. Непривычная для жителя ПМР ситуация, ведь законодательство разрешает двойное гражданство. У большинства жителей есть вторые паспорта — молдавский, российский или украинский. А иногда и все сразу.
Виталий бывает в Молдове и Украине. По своему приднестровскому паспорту он больше никуда выехать не может, даже в Россию.
«Сейчас и нет необходимости, — объясняет парень. — Но я в любой момент могу получить молдавский или украинский паспорт. Российский сейчас не всем дают».
Министерство просвещения ПМР отмечает: «Смешанная гражданская идентичность создает основу для ориентации молодого поколения на внешние рынки труда», то есть провоцирует трудовую эмиграцию молодежи.
Способствует этому также тот факт, что Россия признает дипломы ПМР и предоставляет квоты приднестровским выпускникам.
Например, в 2017 году Российская Федерация выделила почти 100 льготных мест на разные специальности российских вузов только для желающих поступить на бакалаврат. При том, что выпускается из школ ежегодно около 4 тысяч учащихся (последние данные на сайте Министерства просвещения за 2015 год — 4278 человек).
Школа, в которой учится София, русская. Украинский язык тоже преподают, но не в старших классах.
Согласно данным ООН, в 2016-17 учебном году на украинском языке учились 370 крымских школьников.
Три года назад их было больше 12,5 тысяч. Число украинских классов с 2013 года сократилось с 875 до 28.
Единственная в Крыму украинская школа осталась в Феодосии.
«Я не слежу за тем, как высказываются украинские политики или украинцы в адрес крымчан. Мне кажется, что они относятся к нам нейтрально, может, с легкой неприязнью», — говорит София.
Осенью 2014 года она ездила на материковую Украину к родственникам, но теперь не уверена, что побывает там когда-нибудь снова, ведь украинского паспорта у нее нет.
Сделать его непросто — сначала надо перевести с русского языка выданное в украинском Крыму свидетельство о рождении и заверить этот перевод, затем получить идентификационный код, после подавать документы на ID-карту, личное присутствие при ее оформлении обязательно.
Перед пересечением границы с материком нужно связаться с пограничной службой Украины, а в паспортном столе получить справку, которая позволит вернуться в Крым и там ждать, когда биометрический паспорт будет готов.
Поступить в украинский вуз София не сможет — аттестат, выданный в российском Крыму, не признается. Получать параллельно украинский аттестат тоже проблематично — все упирается в документы и деньги на транспортные расходы.
Непросто будет попасть и в российские материковые вузы — квоты для крымчан с этого года отменены, поступать придется на общих основаниях.
«Куда бы я ни приехал, я буду чужой»
«Так получилось, что я патриот своей страны и не хочу отсюда уезжать», — объясняет Виталий.
Парень утверждает, что хочет менять Приднестровье к лучшему. «Во-первых, куда бы я ни приехал, я буду чужой, — перечисляет он аргументы.
Во-вторых, я не хочу оставлять своих родителей. Мой папа — учитель, и это не та работа, на которой можно заработать. В этом кто-то виноват. Этих людей не наказывают. Оставлять такое положение вещей я не хочу».
Виталий говорит, что понимает тех, кто хочет уезжать — зарплаты маленькие, перспектив нет.
«Экономический фактор — главный. Такой у нас менталитет: выгоднее накопить, переехать в Россию, и там ишачить дворником, грузчиком, чернорабочим. В Молдове тоже немножко ж*па, экономически нестабильно.
Если вообще повезет, можно в Германию, — рассуждает Виталий. — У нас одни пенсионеры работают. В ПМР большая безработица вместе с нехваткой кадров. Дефицит врачей — их даже из Молдовы приглашают. В то время, как много людей выпускается с невостребованными профессиями — бухгалтеры, менеджеры».
По словам Виталия, он не хочет уезжать из Приднестровья, потому что его приоритет — не деньги. Планы на будущее — борьба с коррупцией и признание ПМР.
«Мы непризнанные, поэтому не можем быть на международной арене, подавать в Гаагский суд. У нас есть большие предприятия, которые экспортируют товары в Турцию, в Европу. Но мы пишем на наших продуктах „made in Moldova". И в научной сфере у нас нет такого комитета, который может выдавать научную степень».
В 2017 году непризнанной ПМР с ее размытой идентичностью — 27 лет. «Нет во мне четко выраженной национальности, — говорит Виталий. — Может, это и есть приднестровец».
Крымскому конфликту через три месяца будет четыре года. Это четверть всей жизни Софии.
«У меня русские и украинские корни, но я не чувствую себя русской или украинкой. Порой мне не хватает национальной идентичности, но зато я твердо могу заявить, что я славянка, — рассуждает девушка.
Мне кажется, что россияне более склонны к депрессии, чем украинцы, а украинцы, наоборот, умеют веселиться. Крымчане как море: наблюдают за происходящим вокруг них, иногда смиренно, а иногда — с недовольством и раздраженностью».
Оставаться в Крыму Софии не очень хочется — решение, скорее, вынужденное.
«Крым стал закрытой территорией, это неудобно, — объясняет девушка. — С другой стороны, я слишком редко покидала Крым, чтобы знать, где я хочу жить, и строить планы по переезду».
Похожего мнения и ее одноклассники — некоторые были бы рады уехать не только из Крыма, но и вообще из СНГ, но сомневаются, что это получится. Школьники считают, что после аннексии полуостров стал «дырой, из которой фиг выберешься».
Статья подготовлена при содействии Центра независимых социальных исследований, Берлин (CISR e.V.Berlin), в рамках проекта «Мирная трансформация конфликтов на постсоветском пространстве», поддержанного МИДом Германии
