После двух лет глубокой рецессии российская экономика, справившись с наиболее острой частью кризиса, показывает слабые признаки восстановления: инфляция ниже 4%, достаточно стабильный рубль, ВВП, который, по некоторым оценкам, может достигнуть уровня 2%. Экономика, неотрывно связанная с продажами нефти, извлекла выгоду из цен на нефть марки Brent (эта нефть добывается в Северном море и используется как точку отсчета для рыночных цен на сырье), которая вот уже год держится на уровне 45 долларов за баррель, а с июля ее стоимость поднялась выше 50 долларов. Однако если макроэкономические показатели после двух проблемных лет позволяют вздохнуть немного свободнее, то у банковской системы, напротив, не хватает дыхания, и она проявляет признаки крайней слабости.
Можно говорить, что гражданам России безусловно не повезло: за четверть века их постигло несколько крупных финансовых кризисов. Первый случился при переходе от Советского Союза к России, когда рубль приблизился к конвертируемости вместе с основными валютами, а стремительная девальвация от существенного и немыслимого равенства с долларом привела рубль к соотношению 1/100. Девальвация рубля и либерализация цен — точка отсчета шоковой терапии экономистов-реформаторов — запустили спираль глубокой инфляции, которую не удалось преодолеть даже после ужесточения валютной политики.
Далее, в 1998 году, финансовый кризис, начавшийся в странах Азии, докатился и до России, и было достаточно умеренного падения цен на нефть в стране, находившейся еще на пути перехода к рыночной экономике, чтобы нарушить равновесие в торговом балансе. Последующее сильное давление на рубль заставило Центробанк привязать его к стоимости доллара, в ходе упорной борьбы были практически опустошены все резервы, а Россия вступила в стадию дефолта: началась реструктуризация государственного долга, вступил в силу мораторий на внешний долг, а банковская система вышла из строя.
Мы приближаемся к нашим дням, когда банки лопаются, как спелые груши при падении от малейшего дуновения ветра. В период с 2015 по 2016 год более 200 банков столкнулись с серьезными трудностями при проведении операций, у 160 Центробанк был вынужден отозвать лицензии. В действительности этот процесс начался еще в 2013 году, когда на пост главы Центробанка была назначена Эльвира Набиуллина. Уже через год количество лишенных лицензий банков достигло сотни, и этот процесс так и не остановился в 2017 году, когда закрылось уже 50 банков. За четыре года и несколько месяцев, таким образом, лицензии лишились 300 банков, но к этой цифре следует добавить также банки, которые испытывали затруднения и были поглощены другими структурами, банки, находящиеся в состоянии санации, а также банки на чрезвычайном управлении.
Различные по своей природе и по своему размаху кризисы легко нашли прибежище в слабой банковской и финансовой системе, где действуют очень «гибкие» правила и принципы. Несколько лет назад количество банков составляло около тысячи, это были очень маленькие организации со смешным капиталом и ограниченным кругом клиентов.
Банковская система, которая внешне представляется сложной, в действительности держится благодаря постоянной государственной поддержке. И это касается не только государственных банков, поддержка которых — это естественное следствие в силу того, что они принадлежат государству, но и частных банков, для которых в последние несколько лет государственная поддержка была решающей: в 2015 году — облигации федерального займа (ОФЗ), предоставленные 30 российским банкам и использованные для рекапитализации, а немногим ранее, около 2009 года, — важные субординированные кредиты.
Как бы то ни было, именно государственные банки диктуют правила игры и именно они держат в своих руках весь рынок. В главных государственных банках России — Сбербанке, ВТБ, Газпромбанке и Россельхозбанке — 60% компаний и граждан оставляют свои вклады, в этих же банках находится 60% всего кредитного портфеля Российской Федерации. Один только Сбербанк, самый крупный местный банк, отвечает за 35% кредитного портфеля и почти 45% всех вкладов. Если мы расширим анализ до входящих в государственную сферу банков поменьше, то здесь процентный показатель возрастет до 70, то есть мы говорим о двух третях всей российской экономики.
Таким образом, мы говорим о банковской системе, в которой превалируют государственные банки и которая не может в полной мере заниматься саморегулированием из-за частых вмешательств со стороны Центробанка, непоследовательных и почти всегда при этом запоздалых, если учесть, что более 300 банков потерпели фиаско. Среди них — много откровенно маленьких, микроскопических банков, но есть также и более важные, такие как Мастербанк и Инвестбанк, потерявшие лицензии в 2014 году, Нота-банк, Российский кредит и Пробизнес, покинувшие рынок в 2015 году, Первый Чешско-российский банк, Интеркоммерц, Росинтер, Внешторгбанк, закрывшиеся в 2016 году, и, наконец, Татфонд, Югра и банк содействия благотворительности и духовному развитию отечества «ПЕРЕСВЕТ», исчезнувшие в 2017. Последний из упомянутых является коммерческим банком Русской православной церкви. Московский патриархат, очевидно, после репрессий советского времени, не только отвоевал особое место в сердцах российских граждан, но умудрился также неплохо встроиться в финансово-экономический контекст государства, вложив 50% инвестиций в московский банк. В этом случае, однако, несоблюдение правил привело банк не к краху и отзыву лицензии, но к гораздо более «деликатному» вверению его заботам Российского банка развития регионов, находящегося под контролем государственного нефтяного гиганта Роснефти.
В течение 2017 года правительственные власти решили, впрочем, изменить систему спасения банков, управление которыми перешло к третьему органу — Агентству по страхованию вкладов, то есть непосредственно к Центробанку. Это нововведение едва успели принять, потому что на этот раз трещину дали системные банки — Банк Открытие и Бинбанк, соответственно второй и пятый частные банки в РФ. Центробанк или Агентство по страхованию вкладов — результат остается неизменным: в дело идет океан рублей, позволяющий избежать краха всей системы.
Однако на этот раз появляется одно существенное отличие: оба банка, сейчас находящиеся на чрезвычайном режиме управления, перешли в руки государства.
Несмотря на многие противоречивые элементы, банковская система выдержала. Это, вероятно, связано с большей надежностью государственных структур по сравнению с 1998 годом, с более крупными валютными резервами, с влиянием Центробанка, который на данный момент пользуется большим доверием в структурах Российской Федерации. Как бы то ни было, эта банковская система основана на вмешательствах государства, которое поддерживало банки в прошлом и, что весьма вероятно, окажется вынуждено продолжать поддерживать их в будущем, пока будет способно осуществлять эту помощь, если только не будут созданы нормы, трансформирующие действующую систему и делающие ее более прозрачной. До тех пор пока очередным олигархам будут позволять открывать банки и управлять ими с целью обслуживания их собственного бизнеса, до тех пор пока кредиты внутри организаций будут предоставляться в тревожащих объемах структурам, непосредственно или косвенно связанным с конечными бенефициарами, до тех пор пока будет позволено, чтобы между банком и финальным бенефициаром стояли компании, зарегистрированные в более или менее экзотических странах, банковская система будет оставаться слабой и существовать на фоне постоянного риска нестабильности.
