Это формировало национальный диалог на протяжении нескольких месяцев. На следующий день после того, как в мае прошлого года президент Трамп уволил директора ФБР Джеймса Коми, The New York Times опубликовала на первой полосе аналитическую статью под заголовком «В увольнении Трампом Коми слышны отголоски Уотергейта». И с каждым признанием вины, с каждым новым домыслом о том, что расследует специальный прокурор Роберт Мюллер, эти отголоски становятся все громче. Может ли президент препятствовать правосудию? Правда ли, что (как однажды сказал Ричард Никсон) «когда это делает президент, это уже не незаконно»? Если в действиях Трампа нет состава уголовного преступления, могут ли они соответствовать весьма расплывчатым критериям преступления, преследуемого в порядке импичмента? Если Трамп уволит Мюллера, станет ли это вторым пришествием «резни в субботний вечер», когда увольнение Никсоном специального прокурора Арчибальда Кокса поставило страну на неотвратимый путь к импичменту, который не состоялся только потому, что Никсон ушел в отставку? Если почти ежедневно смотреть CNN — на то, как его многочисленные эксперты соединяют разрозненные факты в одну общую картину и подсматривают из-за угла в поисках очередных разоблачений и сенсаций — можно убедиться, что мы вполне возможно уже находимся на грани Уотергейта — The Sequel.
Как я писал здесь в прошлом месяце, политическая обстановка сегодня принципиально отличается от того, что было 40 с лишним лет назад. Но чтобы по-настоящему понять, почему аналогия с Уотергейтом настолько слаба, попробуйте провести такой мысленный эксперимент: посмотрите на то, что произошло в те далекие 1973-1974 годы, как если бы эти события происходили в сегодняшнем политическом климате. Вероятнее всего, Никсон никуда бы не ушел и остался президентом.
Во-первых, отдайте управление обеими палатами Конгресса республиканцам, вместо демократов, с их численным преимуществом (на 50 мест больше в Палате представителей и на 56 мест — в Сенате). Это, разумеется, означает, что каждый комитет в обеих палатах возглавляет республиканец, инстинктивно склонный защищать президента-однопартийца (тогда это были только мужчины). Во-вторых, если бы эти республиканцы были такими, как сегодня, то в Конгрессе не было бы таких либеральных республиканцев как сенаторы Джевитс, Вейкер, Кейс, Матиас, Хэтфилд и Пэквуд. Республиканские фракции в обеих палатах были бы гораздо более однородными, гораздо более преданными партии и гораздо более склонными выступать с критикой в адрес президента и его администрации с узкопартийных позиций.
Во-вторых, представьте себе, что за несколько лет до Уотергейта появились новые значимые средства массовой информации, принципиально не согласные с идеологией и мировоззрением того, что мы сейчас называем ведущими СМИ. Вместо того, чтобы потреблять информацию, поступающую исключительно из трех телеканалов и агрессивно враждебной прессы, миллионы американцев каждый день часами слушали радиопередачи, в которых постоянно подвергались сомнению заявления «новоявленных» СМИ — даже те из них, которые были основаны только на фактах. Вместо того, чтобы наблюдать за миром, в котором после окончания вечерней передачи новостей и до выхода утренней газеты никакая политика не обсуждалась, самый популярный новостной телеканал запускал еженощные баталии на тему уотергейтской истории. Юрисконсульт Белого дома Джон Дин рассказывает о «раковой опухоли», разъедающей президентство? Приспособленец, стремящийся спасти собственную шкуру. Washington Post пишет о том, что выяснила, кому был выгоден этот скандал, и что взломщиков финансировали люди из предвыборного штаба Никсона? «Фальшивые новости». Сенатор Сэм Эрвин требует фактов? Твердолобый сторонник сегрегации, выступавший против эпохального законопроекта о гражданских правах.
В-третьих, те же новые СМИ устроили бесконечную массированную атаку, подвергнув сомнению объективность и справедливость специального прокурора Кокса. Да ради бога, он же был союзником Кеннеди, носит галстук-бабочку, «голубая кровь», высокомерный представитель элитарной публики, и к обычному, простому Никсону ничего, кроме презрения, не испытывает. Взгляните на его послужной список! Частная школа St. Paul's, Гарвард, юридический факультет Гарварда. Затем для разминки — специалист по трудовому праву в администрации Рузвельта; консультант, а затем генеральный солиситор у Кеннеди, Кокс был скорее в окончательном списке кандидатов в Верховный суд у Теда Кеннеди на случай, если сенатор стал бы президентом. Добавьте к этому послужные списки многих заместителей Кокса, и все станет ясно — охота на ведьм и не иначе.
А теперь предположим, что твердое намерение этих мнимых «противодействующих» СМИ 1970-х годов бороться с политической риторикой правящей элиты и разрушать информационную картину, которую та предлагала, было спровоцировано целым рядом ошибок, из-за которых Никсон оказался в центре более пристального внимания и стал объектом более жесткой критики, чем позволяли факты. Иначе говоря, представьте себе, что на протяжении недели уотергейтское дело комментировала «тройка» СМИ — ABC, CNN и Bloomberg News — публикуя сфальсифицированные материалы и дезинформацию, в результате чего эти СМИ стали бы объектом безжалостной и неослабевающей критики со стороны защитников Никсона. В условиях, когда большинство республиканцев и так уже сомневались в точности, честности, принципиальности и порядочности ведущих СМИ, республиканцы из Палаты представителей и Сената, ответственные за судьбу Никсона, вполне вероятно, сплотились бы, заняли круговую оборону, и он пережил бы этот скандал и удержался бы на своем месте.
Все это наводит на мысль о политической обстановке, в которой опальному президенту сошло с рук то, из-за чего реальный Никсон на своем посту удержаться не смог бы. Возможно, о кассетах с записями никто не узнал бы, если бы председателем комитета, занимавшегося расследованием, был республиканец. Но предположим, что демократическое меньшинство все-таки выявило существование кассет (как-никак, ключевой вопрос задал именно юрист партии меньшинства Фред Томпсон). Если бы президент своевременно уничтожил записи для сохранения прерогативы президента, конфиденциальности его бесед, или национальной безопасности, республиканское большинство в Конгрессе и «противодействующие»" СМИ, скорее всего, стали бы на его сторону. Уволил ли бы он Кокса в этой обстановке? Нам не обязательно раздумывать на этот счет, пытаясь догадаться, что бы произошло, поскольку мы видим, что происходит сейчас. Ось Fox-Breibart-Лимбо-Хэннити уже требует увольнения Мюллера, а бывший спикер Палаты представителей Ньют Гингрич, который горячо приветствовал назначение специального прокурора, теперь называет его и ФБР коррумпированными. Юристы Трампа и республиканцы Конгресса требуют назначить нового специального прокурора для проведения расследования… в отношении специального прокурора и якобы предвзятого и коррумпированного Министерства юстиции.
Что ж, в сегодняшней политической обстановке нет ничего вечного. Возможно, поражение Роя Мура заставит республиканцев усомниться в политическом влиянии Трампа. Не исключено, что рейтинги одобрения Трампа настолько упадут, что многие республиканцы в Конгрессе захотят порвать с ним, опасаясь, что в результате промежуточных выборов они могут лишиться большинства в Конгрессе. Вполне возможно, что некоторые доказательства будут настолько вескими, настолько убедительными, настолько изобличительными, что несокрушимая республиканская стена, защищающая Трампа, развалится.
Однако главное — это помнить, что написал Александр Гамильтон (Alexander Hamilton) в своем эссе «Федералист 65»: преступления, преследуемые в порядке импичмента, «по своему особому характеру… следует именовать политическими, ибо они в основном касаются ущерба, непосредственно наносимого обществу». А пока на протяжении всего восхождения Трампа к президентской власти и до сегодняшнего дня мы видим только то, что, по мнению членов его партии и его союзников, ничего из того, что он делает, не является ущербом, нанесенным обществу, поскольку критерий оценки подчинен политическим целям его союзников. И пока они в достаточной степени контролируют политическую обстановку, поэтому появление нового «Уотергейта» — это скорее фантазия, чем вероятность.
