Домогаться женщин можно разными способами. За последние несколько недель множество мужчин заплатили за сексуальные домогательства своими компаниями, работой, доходными политическими должностями. Но за всеми этими скандалами нам не удалось рассмотреть главное: мужчины могут унижать, быть жестокими и причинять огромный вред, даже не требуя от женщин секса. (Попробуйте ежедневно сталкиваться с презрительным отношением и при этом сохранить свою самооценку.) Пока нам так и не удалось прийти к консенсусу — мы даже не ведем сколько-нибудь значимых дискуссий — о том, как нужно поступать с людьми, которые открыто демонстрируют свое женоненавистничество и издеваются, при этом формально не нарушая закон.
20 лет назад, когда я была московским корреспондентом издания Baltimore Sun, двое американцев — Мэтт Тайбби (Matt Taibbi) и Марк Эймс (Mark Ames) — издавали в Москве англоязычный таблоид eXile. Они позиционировали себя как отчаянные пародисты, не связанные никакими условностями журналистики мейнстрима, и изобличали представителей Запада, цинично наживавшихся на том хаосе, который царил в постсоветской России.
Однако если говорить точнее, eXile был ориентированным на скандалы, порнографическим изданием, которое могло привлечь мальчиков-подростков. СМИ снова вспомнили о нем только потому, что недавно вышла новая книга Тайбби, и журналисты снова начали спрашивать его о том, почему в то время они с Эймсом вели себя так по-хамски. Ключевой особенностью таблоида eXile был его невероятный сексизм — который нередко был направлен и на меня.
В то время у этой газеты было немало сторонников, и, хотя многие из них признавали ее женоненавистническую направленность, они продолжали ей восхищаться. В статье Брайана Престона (Brian Preston), опубликованной в газете Rolling Stone в 1998 году, eXile описывалась как издание, преисполненное «женоненавистническими тирадами, тупыми шутками, оскорбительными выпадами и фотографиями окровавленных трупов, однако все это искупалось качественными политическими репортажами, которые читали не только в Москве, но и в Вашингтоне». В статье Джеймса Верини (James Verini), опубликованной в Vanity Fair в 2010 году, говорилось: «Они называют Эймса и Тайбби — по отдельности или вместе — детьми, хамами, женоненавистниками, сумасшедшими, свиньями, лицемерами, анархистами, фашистами, расистами и извергами». Но «что делало eXile такой популярной и что до сих пор заставляет ее читать, так это необычайная смесь критического освещения событий и злобной клеветы, проповеди, приправленные непристойностями — это сочетание также характеризовало работу Тайбби в Rolling Stone, где он был пишущим редактором на протяжении последних пяти лет». Тайбби до сих пор работает в Rolling Stone. Эймс тоже работает в журналистике — он ведет подкаст о войне и конфликтах.
Я запомнила eXile как мешанину из рейтингов ночных клубов (которые оценивались по тому, насколько легко там можно было найти девушку на одну ночь), статей о шокирующих любовных похождениях (секс с 15-летней девушкой — сейчас Эймс утверждает, что это была выдумка), политических статей («Почему резкий рост покупательской активности наших вооруженных сил приводит Россию в ярость») и обозрений, содержавших резкие выпады против западных журналистов мейнстрима. Этот таблоид высмеивал одну журналистку, называя ее «знаменитой старой девой с собственной колонкой», и нередко упоминал женские морщины и толстые лодыжки. В этой газете однажды даже появилась карикатура под названием «Новости жирных лодыжек», героиня которой выщипывает волосы из носа и поглощает пончики, одновременно редактируя свою статью. Эта газета не щадила и мужчин, порой называя их идиотами и лжецами. Однако оскорбления в адрес мужчин касались их умственных способностей, а не их тела.
Я попала в поле зрения eXile, потому что Дэвид Джонсон (David Johnson), русофил, живший в Вашингтоне, который был редактором одного онлайн-издания, писавшего о России, спросил своих читателей, нужно ли ему публиковать обзоры прессы eXile. «Я хотел бы обсудить это», — написал он.
Приняв это его приглашение, я написала ему ответ. «Пусть Мэтт Тайбби пишет то, что ему заблагорассудится, — начала я. — Но зачем это перепечатывать?.. В недавнем выпуске eXile редактор [Эймс] написал о том, как он обошелся со своей беременной подругой, когда она отказалась делать аборт. Она не прислушивалась к его аргументам, и тогда он пригрозил убить ее. И это помогло! Потом он долго рассуждал о другой его беременной знакомой, которая сделала аборт, и о его облегчении в связи с тем, что этот ребенок, который вырос бы „полнейшим идиотом", превратился в мертвый зародыш, спущенный в канализацию».
Газета Chicago Reader - в своей рецензии на мемуары Тайбби и Эймса под названием «eXile: секс, наркотики и клевета в новой России» (The eXile: Sex, Drugs, and Libel in the New Russia) — описала то, что произошло дальше. «Они решили устроить [Лэлли] разнос. Они попросили свою знакомую позвонить ей, представившись решительной противницей eXile, попросить Лэлли помочь ей закрыть эту газету, написав жалобу» в реакционное российское правительственное агентство.
Я помню, как мне позвонила та женщина, и я помню, что мне не удалось до конца понять, чего она от меня хочет. До того момента я никогда прежде не слышала аббревиатуру, обозначавшую федеральное агентство по массовым коммуникациям. К нам в бюро поступало множество телефонных звонков — порой от психически нездоровых людей, порой от людей, попавших в беду, порой от людей, руководствовавшихся довольно загадочными мотивами. Я попыталась вежливо отделаться от нее, сказав, что «я подумаю». Все это было уловкой, призванной унизить меня.
После этого газета eXile опубликовала то, что она назвала расшифровкой моего разговора с той женщиной. Газета писала, что я согласилась организовать бойкот спонсоров eXile, и что я якобы согласилась выступить свидетельницей в рамках уголовного расследования деятельности Тайбби и Эймса. Я не помню, что именно я говорила 20 лет назад — я сознательно старалась забыть все, что касалось eXile и ее редакторов — но, могу поручиться, у меня не было намерения организовывать бойкот. Более того, все, что я когда-либо публично говорила о eXile, находилось в моем письме, адресованном Джонсону. Но после этого Эймс и Тайбби, казалось, были искренне убеждены в том, что я хочу закрыть их газету, подвергнуть их цензуре и в целом выступить против свободы слова. Они долго высмеивали меня в eXile, а затем и в своих мемуарах.
Когда я написала статью о рекламных роликах, в которых секс используется для рекламы сигарет — для России это было новым явлением — Тайбби обратился к моим редакторам в своей колонке, опубликованной в eXile: «Статья Лэлли патологична, нелогична, неточна, она бессмысленна, оскорбительна и лицемерна… Неуместные комментарии Лэлли смехотворны — безумные излияния стареющей женщины, приближающейся к умопомешательству». Однажды eXile назвала меня победительницей в номинации «самая гнусная слоноподобная безмозглая журналистка, не имеющая никакого понятия об этике». В другой раз в этой газете появилась карикатура, на которой я была изображена в постели с моим редактором.
Я подумала о том, что, возможно, мне стоит написать статью о eXile, и я стала спрашивать западных корреспондентов, что они думают об этой газете. Ранее Тайбби обвинил одного моего друга в том, что российские олигархи платят ему за статьи, поэтому я подумала, что мне стоит навести справки о связях eXile. Считаете ли вы, что их финансируют некие олигархи? Как читатель, можете ли вы с уверенностью сказать, где в их статьях выдумка, а где — правда? Действительно ли они приехали в Россию по журналистским визам? Кого они считают своими образцами для подражания в журналистике? Я так и не написала эту свою статью, но Тайбби узнал о моих расспросах. И сразу же в eXile появилась статья о «масштабной лобовой атаке со стороны степенной журналистки средних лет, работающей на американскую печатную прессу».
Разумеется, я была расстроена и разгневана. Я беспокоилась о моих дочерях — старшая тогда уже училась в старших классах. Ей приходилось наблюдать за тем, как ее мать поливают грязью — и ее одноклассники тоже это видели.
Когда вышли мемуары Тайбби и Эймса, я обнаружила там новые неприятные сюрпризы. «Мы протащили… обугленный [труп] Лэлли по грязным и засиженным мухами закоулкам нашей газеты, чтобы просто посмеяться», — написал Эймс. В другом месте Тайбби описывает, как репортер Фред Уир (Fred Weir) подробно рассказывает о том, что eXile заставляла меня рыдать. «Отлично!» — добавляет Тайбби, описывая свою реакцию на этот рассказ. Я знала о существовании человека по имени Уир, возможно, мы даже пару раз оказывались на одних и тех же пресс-конференциях. Но мы не были с ним знакомы. Я даже представить себе не могу, почему я могла бы разрыдаться перед ним.
Я не вспоминала о Тайбби и Эймсе много лет. Моя самооценка не пострадала, и моя жизнь шла своим чередом. Но потом, когда все больше мужчин стали сталкиваться с негативными последствиями своего непристойного поведения в далеком прошлом, Тайбби снова появился в новостях — вместе с Эймсом. Недавно Тайбби опубликовал свою новую книгу, посвященную смерти Эрика Гарнера (Eric Garner) под названием «Я не могу дышать» (I Can't Breathe), и в ходе одного их интервью ведущий NPR задал ему вопрос о его работе в eXile и о том эпизоде в мемуарах, в котором Эймс описывает их сексуальные домогательства.
Тайбби принес извинения на этой программе, а затем и в Фейсбуке. «То поведение, которое описывает Эймс, достойно порицания. Оно, как и многие другие истории, опубликованные в eXile, является выдумкой». По его словам, он сожалел о том, что его имя появилось на обложке книги, «в которой грубые и женоненавистнические формулировки использовались для описания множества людей — в первую очередь женщин». В Фейсбуке Тайбби написал: «Предполагалось, что eXile станет сатирическим изданием, по крайней мере вначале. Оно должно было стать непристойной насмешкой над американцами, которые поддерживали продажное правительство Ельцина». Между тем недавно Эймс заявил, что eXile, несомненно, было сатирическим изданием, и пожаловался, что теперь его преследуют за ту сатиру.
Однако множество их грехов были слишком реальными. Тайбби однажды написал в eXile, что женщины не имеют права носить широкие брюки и кроссовки" и что они должны стараться стать похожими на русских женщин «в коротких обтягивающих юбках, с готовыми к оральным ласкам губами и колышущейся мясистой грудью». Эймс описывал, как он ходил на выпускной с 17-летней подружкой, которую он называл «еврейской курицей» — ему было 34 года. В Америке она была бы «недоступной нимфеткой», писал он в eXile, но в России «можно заниматься сексом с 14-летней, если у вас есть причины полагать, что ей уже есть 16». На фотографии Эймс позирует со своей подружкой, стоя в первом ряду выпускников.
Прежде чем переключиться на меня, Тайбби и Эймс регулярно высмеивали Кэрол Уильямс (Carol Williams), которая возглавляла московское бюро Los Angeles Times в 1990-х годах. После того как в 1997 году она написала статью об ужасных дорогах в Москве, они назвали ее «главным злодеем журналистики». Они сказали, что она целиком и полностью зависит от своего переводчика, хотя, по ее словам, она была «единственным сотрудником в бюро, который путешествовал без переводчика. Они пытались меня провоцировать. Они выдумывали какие-то истории и обвиняли меня в пособничестве продажным чиновникам в российском правительстве. Все это было ложью. Они — свиньи».
В то время молчание в ответ на подобные нападки казалось самой адекватной реакцией на eXile. Любая критика в их адрес только усиливала их нападки. Но сейчас женщины стали гораздо более открыто высказывать свое мнение, и я тоже решила действовать.
Сначала я отправила отрывок из мемуаров Тайбби и Эймса Уиру, который якобы и рассказал им эту историю. Он помнил меня. «Это совершеннейшая выдумка, — ответил мне Уир. — Я не помню, чтобы вы когда-либо говорили со мной в слезах или как-то иначе». Он не читал их мемуары и понятия не имел, что они приписали ему эту байку. «Если вам это кажется странным, — сказал он, — представьте себе, как я сейчас себя чувствую».
Потом я связалась с Тайбби и Эймсом — я никогда лично не разговаривала с ними. Эймс не ответил на мои вопросы. Однако он назвал свои рассказы о сексе с 15-летней девушкой сатирой. В нашей с ним переписке в Фейсбуке Тайбби уступил мне. «Несомненно, сейчас я ни за что не стал бы делать то, что я делал тогда. — написал он. — И я приношу извинения за оскорбительные описания физических особенностей. Это было неуместно и беспричинно». Но, прежде чем перестать отвечать на мои вопросы, он все же пожаловался на «попытки исключить нас из списка Джонсона».
Наконец-то мы начали открыто выступать против мужчин, которые долгие годы оскорбляли и домогались женщин. Мы слишком долго к этому шли. Но мужчине вовсе не обязательно хватать женщину или силой добиваться ее поцелуя, чтобы она начала сомневаться в себе, чтобы заставить ее молчать и чтобы унизить ее. Презрительное отношение к женщинам, издевательства и отказ допускать их на обеды и встречи, на которых выстраиваются отношения и завязываются знакомства — все это приводит к таким последствиям, которые причиняют невероятный вред и от которых очень трудно избавиться. На это потребуется время — и множество женщин, готовых открыто бросить вызов мужчинам. Именно поэтому я говорю #MeToo.
