Владимир Путин — человек, который доминирует в российской политике на протяжении последних 17 лет — на этой неделе прилетел в Сирию впервые с тех пор, как более двух лет назад он приказал российским ВКС дать отпор сирийским повстанческим группировкам, нацелившимся на президентский дворец Башара Асада. Когда российские бомбардировщики впервые начали свою кампанию, режим Асада находился на грани краха. Теперь сирийский диктатор спокойно и уверенно правит страной, находясь в Дамаске, а его оппоненты, многие из которых деморализованы и устали от войны, продолжающейся уже седьмой год, все чаще задаются вопросом, осуществима ли их цель свержения режима.
Хотя многим в США и Западной Европе, наверное, удобно называть путинскую военную авантюру в Сирии безоговорочной победой русских и безусловным крахом Вашингтона и Брюсселя, сирийская история еще не закончена. И, несмотря на заявления Путина о победе, сделанные на российской авиабазе, и его протокольный осмотр впечатляющего российского почетного караула, Москва сейчас поставила себя в сложное положение — она находится на крючке и теперь должна обеспечивать дальнейший успех режима Асада. Действительно, придя на помощь Асаду в сентябре 2015 года и обеспечив его правительству возможность добиваться на протяжении двух последних лет территориальных завоеваний, Россия теперь непосредственно отвечает за будущее Сирии.
С военной точки зрения нет никаких сомнений в том, что Башар Асад выигрывает эту войну. Те силы умеренной сирийской оппозиции, которые не были подавлены экстремистскими группировками в зоне боевых действий или не перешли на сторону противника, утратив тем самым свою значимость, деградируют и приходят в упадок в Восточной Гуте или вынуждены отступать на постоянно сокращающиеся, незанятые правительственными войсками территории северной сирийской провинции Идлиб. Еще год назад большинство тех, кто наблюдает за конфликтом в Сирии, сочли бы фантастической мысль о том, что войска сирийского режима захватят восточный город Дейр-эз-Зор.
В реальности же это оказалось чем угодно, но не фантазиями. Дейр-эз-Зор был очищен от боевиков «Исламского государства» (террористической организации, запрещенной в РФ — прим. ред.), которые прежде на протяжении многих лет окружали сирийские войска в центре города. Сирийское правительство контролирует все ключевые точки доступа, КПП, аэропорты, порты и населенные пункты, которые ему необходимы для сохранения хотя бы номинальной власти в стране. Пожалуй, самым ярким свидетельством военного успеха режима стало то, что Запад в основном утратил интерес к политическому будущему Асада. В прежние годы уход Башара Асада с поста президента был для Запада условием, на котором настаивал Вашингтон во время межсирийских переговоров, проходивших в Женеве под эгидой ООН. Теперь даже Саудовская Аравия в частном порядке признала, что отставка Асада в ходе теоретического сирийского политического переходного процесса является условием невыполнимым, и политическая оппозиция должна смириться с действительностью и признать, что в ближайшей перспективе диктатор останется у власти.
Но даже при том, что события гражданской войны развиваются в пользу режима, Сирия находится в состоянии полнейшего упадка. Страна расколота, ее население разобщено, экономика полностью разрушена, а политическая система некомпетентна и коррумпирована, что, вероятно, заставит некоторых противников Асада продолжать борьбу. Уверенность, которую Владимир Путин продемонстрировал на этой неделе во время своей встречи с представителями сирийских властей, во многом обманчива: если присмотреться, то становится ясно, что победа Асада никак не соотносится с крепким и дееспособным государством, которое осуществляет контроль над своими суверенными границами или способно выжить самостоятельно.
Каким бы потенциалом ни обладала национальная экономика Сирии до гражданской войны, сейчас этого потенциала нет. Согласно любой рациональной оценке, на восстановление своего довоенного положения Сирии потребуется не одно десятилетие. Всемирный банк подсчитал, что в результате боевых действий и физических разрушений, связанных с конфликтом, продолжавшимся более половины десятилетия, совокупные потери сирийского правительства составили 226 миллиардов долларов. Эта оценка включает в себя инфраструктуру системы здравоохранения, образования и в целом объекты жизнеобеспечения населения, которые были разрушены и в лучшем случае не функционируют. По данным Всемирного банка, «жилой фонд пострадал на 27%: 7% домов разрушены полностью и 20% частично повреждены». Половина клиник и больниц либо полностью разрушены, либо повреждены, что усугубляет близкую к гуманитарной катастрофе чрезвычайную ситуацию в стране, лишая миллионы людей доступа к основным медицинским услугам. Если посмотреть видеорепортажи, приходящие сегодня из Сирии, скорее всего можно увидеть, что целые города — Ракка, Алеппо, юго-западные и северо-восточные пригороды Дамаска, Идлиб и районы в Хомсе, ранее находившиеся под контролем повстанцев — полностью разрушены.
Почему эта проблема столь важна для Путина? Потому что контактная группа «Друзья Сирии» (международный коллектив богатых стран, среди которых — Соединенные Штаты, Великобритания, Франция, Саудовская Аравия и Катар) дала понять, что не выделит помощь на восстановление Сирии, если в стране не будет проведена политическая реформа, о которой говорится в нескольких резолюциях Совета Безопасности ООН. 18 сентября, выступая перед журналистским пулом Госдепартамента, исполняющий обязанности помощника госсекретаря США по Ближнему Востоку Дэвид Саттерфилд (David Satterfield) подчеркнул, что если Асад останется у власти, он может рассчитывать только на свои силы. «Режим и сторонники режима не могут объявлять о своей победе, руководствуясь лишь картой боевых действий и тем, какими цветами обозначены позиции на местах», — сказал Саттерфилд. Если переходного процесса не будет, международное сообщество «не будет способствовать легитимизации или аутентификации, или восстановлению Сирии».
Без финансовой помощи со стороны Запада и арабского мира Сирия во главе с Асадом будет отчаянно бороться за то, чтобы создать в послевоенной обстановке ощущение нормальной жизни. Не исключено, что эту задачу диктатор надеется выполнить лишь для того, чтобы подкрепить идею о том, что он легитимен в глазах своего народа. Для Путина это означает, что Москве придется принять решение: либо прийти Асаду на помощь и потратить десятки миллиардов долларов на восстановление слабого союзника, либо он может выйти из игры и бросить режим Асада на произвол судьбы. В первом случае реализация плана поддержки станет для Путина чрезвычайно дорогостоящей задачей, особенно в условиях, когда квартальные темпы роста российской экономики были ниже, чем ожидалось. Второй сценарий будет означать, что ближайший союзник России в регионе будет постоянно находиться в ослабленном состоянии и не сможет защитить свою национальную безопасность без вмешательства зарубежных сил — таких, как ливанская организация «Хезболла», иракские шиитские ополченцы и иранский Корпус стражей революции.
Поскольку Асад остается на своем посту, Путин и его иранские партнеры сейчас де-факто отвечают за то, чтобы обеспечить условия в которых сирийское государство, по крайней мере, будет наполовину функциональным и будет способно бороться с любой возникшей угрозой безопасности. Учитывая недостаточную боеспособность сирийской армии после того, как она понесла тяжелые потери (уровень которых составил десятки тысяч погибших, раненых и дезертиров), пройдут годы, прежде чем Асад сможет самостоятельно сдерживать угрозу для своей власти — если он вообще когда-нибудь сможет это сделать. И уж совсем в последнюю очередь Москва (потратив такие средства на то, чтобы удержать Асада у власти) может себе позволить пиррову победу. В случае такого рода победы выяснилось бы, что военный план Путина был скорее ошибкой, чем гениальным решением.
Сирия является уроком и для США — уроком, который Вашингтон должен был извлечь за 16 лет военного вмешательства на двух континентах и в нескольких странах. А вывод звучит так: будьте осторожны и старайтесь отличать тактические успехи от стратегических побед. Успехи на поле боя недолговечны, и для того, чтобы иметь возможность добиться их, зачастую требуются огромные человеческие жертвы и материальные затраты. Гораздо дороже тратить миллиарды долларов и выделять огромные военные и политические ресурсы, как правило, необходимые для того, чтобы обеспечить и закрепить победу, чем поднять по тревоге истребители-бомбардировщики и направить спецназ, чтобы помочь союзникам захватить территорию. Во внешней политике, как и в жизни, лучше думать о последствиях, прежде чем принимать решение и действовать.
