Можно сказать, что у мифа о «снежных словах» из языка инуитов — самая устойчивая популярность среди всех лингвистических мифов. Несмотря на активные протесты, он жив и по сей день. Но сразу должно вызывать подозрения, что число обозначений снега постоянно варьируется, у кого ни спроси: 40, 46, 60 и даже вообще «сотни».
Источник мифа отследила антрополог Лаура Мартин (Laura Martin), и его создание — похоже, дело рук легендарного лингвиста-антрополога Франца Боаса (Franz Boas). Зародился этот миф в 1911 году, когда лингвист заявил, что среда обитания влияет на словарный запас, и в качестве примера этого походя упомянул, что у инуитов есть «четыре, а может и больше» разных слова для обозначения снега.
Затем его процитировал последователь Бенджамин Уорф (Benjamin Whorf), который по ошибке (?) слегка увеличил количество слов. Уорфа в свою очередь стали цитировать другие, и все пошло по нарастающей, как снежный ком. Сейчас иногда можно натолкнуться на утверждение о минимум 400 словах для снега.
В чем же истина? Для начала нам, конечно, нужно разобраться с тем, что вообще считать словом. Язык эскимосов полисинтетический, а это значит, что в нем слепляется в одно очень длинное слово куча информации, которая в шведском или в английском языках стала бы целым предложением. Отчасти мы и в шведском можем так делать: мы говорим в одно слово lastbilschaufför («водитель грузовика» — прим. перев.), тогда как британец скажет lorry driver в два слова.
Но эскимосский язык идет дальше, включая в свои монструозные слова также и глаголы, так что предложение «Они станут утверждать, что он отличный артист, но…» на гренландском будет выражено единым словом: Aliikusersuillammassuaanerartassagaluarpaalli.
Поскольку инуиты пошли несколько дальше, чем шведы, само собой, количество возможных комбинаций существенно возросло. Тот, кто может сказать «мой снег» одним словом, вероятно, может сказать и «твой снег», и «их снег». Но утверждать, что все это — отдельные слова языка, просто смешно, ведь это означало бы, что в гренландском языке слов вообще во всех областях больше, чем в шведском или английском.
Единственный разумный путь в данном случае — это ограничиться корнями, иначе окажется, что и в шведском языке с его возможностями образовывать сложносоставные слова существует сотни «терминов» для обозначения снега, например, blidsnö (подтаявший снег), blötsnö (мокрый снег) и decembersnö (декабрьский снег).
«Снежный миф» настолько распространен, что некоторые пытались провести учет всех вариантов слов, обозначающих снег в ряде эскимосских языков. В зависимости от того, какой из родственных вариантов они изучали, а также от того, какой терминологии придерживались, полученные результаты, конечно, различались. В большинстве случаев, однако, результат не превышал нескольких слов, и очень редко их было более дюжины.
Вывод: Нет, это миф.
Если мы решим посчитать все слова, которые тем или иным образом касаются снега, то в шведском языке будет столько же «снежных терминов», как в любом эскимосском языке.
