Быстро разворачивающиеся события в Иране стали неприятным сюрпризом для Москвы, особенно если учесть время, когда они начались, а также тот факт, что экономические требования вскоре сменились политическими лозунгами, призывающими к возмездию в отношении политической элиты страны.
Москва не была готова к этому, и напротив, в конце года праздновала свой успех в создании новой реальности в Сирии и работала над переводом конфликта в политическую плоскость. Теперь же события в Иране могут нарушить планы России не только в Сирии, но и во всем регионе Ближнего Востока.
Москва с осторожностью наблюдала за ситуацией в Иране и заявила, что демонстрации являются проявлением народного возмущения в связи с условиями жизни в стране и ситуацией в экономике. В этом же заявлении российское руководство призвало россиян, находящихся в Иране, избегать районов столкновений.
Что касается официальной версии иранских властей, то они заявили, что ответственность за обострение ситуации в стране несут "враги республики" и происходящее является «заговором, устроенным из-за рубежа».
В свою очередь Россия предостерегла другие страны от внешнего вмешательства, направленного на дестабилизацию Ирана, и тем самым продемонстрировала серьезную обеспокоенность тем, что ситуация может пойти по сценарию насильственного противостояния и кровопролития.
Разумеется, Москве, которая постоянно присутствует в регионе, нелегко принять тот факт, что ее главный региональный партнер столкнулся с серьезными внутренними потрясениями. То же самое, хоть и в меньшей степени, относится к Турции. Достаточно вспомнить позицию российского руководства, с самого начала осудившего попытку совершения военного переворота в Турции в середине 2016 года.
Российские страхи оправданы. Большая часть нынешней элиты убеждена в том, что даже если Иран сможет подавить сегодняшние протесты и тем самым повторить сценарий 2009 года, страна станет ещё слабее и менее маневренной на региональном уровне. Причина в том, что разрыв между правящей элитой и значительной частью иранского населения продолжит увеличиваться, что означает ещё большее количество протестов и демонстраций. Разразится серьёзный конфликт между иранскими реформистами и консерваторами. Обе стороны стремятся использовать протесты в свою пользу. Первая с помощью народных требований реформ будет оправдывать свою политику, а вторая будет считать ухудшение ситуации результатом неудачи реформаторов и потребует ужесточения внутренней политики.
Эта убежденность, которую выражают близкие к Кремлю чиновники, заставляет их делать ставку на спад протестных настроений в Иране. Однако в то же время эти круги призывают Москву пересмотреть свои планы и подготовиться ко всем возможным сценариям развития событий, включая то, что Тегеран в течение какого-то времени будет озабочен сугубо внутренними проблемами.
Это правда, что Россия не поддерживает полностью региональную политику Ирана, особенно в том, что касается вооружения и финансирования «Хезболлы» или вмешательства в дела стран региона. Однако в то же время она опасается, что снижение роли Ирана отразится на ее политике на Ближнем Востоке, которая частично зависит от региональных альянсов и прежде всего союза с Тегераном.
Хрупкий баланс, который Россия установила на Ближнем Востоке, поддерживая эффективные связи со всеми сторонами, подвергся серьёзному потрясению, учитывая угрозы, вызванные протестами в иранских городах. Москва, которая неоднократно заявляла своим арабским партнерам, что не видит в иранской региональной политике угрозы какой-либо из сторон, должна будет разработать альтернативный план действий, которым Кремль, похоже, не готов заниматься, по крайней мере, пока.
