Для нашего монреальского обозревателя, известного в интеллектуальных кругах Квебека, видеть, как французские женщины защищают мужчин и критикуют окружающую их атмосферу запугивания, означает, что национальный дух Франции все еще жив. Публикация по инициативе Кэтрин Денев открытого письма «о праве на флирт» вызвала культурный шок за пределами французских границ. Англосаксонский мир увидел в этом еще одно доказательство архаического характера французской цивилизации, которая скрывает за галантностью и сладострастными играми между мужчиной и женщиной сексистскую и женоненавистническую культуру. Для официальной Америки Франция ассоциируется не столько с загадкой, сколько со скандалом. За океаном не понимают ее концепцию секуляризма и раздражены манерой построения отношений между полами.
И все же некоторые голоса в Северной Америке вздохнули с облегчением после публикации этого письма, так как сами резко осуждают сексуальное насилие. Они увидели в этом письме возможность выразить свою озабоченность по поводу перегибов кампании #metoo. Не подуло ли отсюда ледяным ветром пуританства, когда слишком часто определение «сексуального насилия» путают с изнасилованием, домогательством, бестактными ухаживаниями или просто «оскорбительным взглядом», если использовать термин одного исследования, проведенного в Университете Лаваля в Квебеке по этому вопросу. Можно ли считать женщину, которую желают, но которая сама этого не хочет, жертвой агрессии? Движение #metoo будет считать того, кто рискует оказаться в такой ситуации, соучастником изнасилования. Новая сексуальная мораль кажется плодом скрещивания американского пуританства и скандинавского феминизма.
Мы должны выйти за рамки этого спора, чтобы понять, насколько движение #metoo является отражением радикализации североамериканского неофеминизма и даже академического феминизма. Последний хочет видеть себя на переднем крае наступления против «патриархата», который сегодня, как никогда ранее, оказывает большое влияние и отталкивает женщин. Отношения между полами все равно останутся предметом споров, но пришло время предоставить женщинам независимость. Например, в североамериканских студенческих городках выступают в защиту раздельных территорий для мужчин и женщин, чтобы обособиться от «патриархального господства». Существуют призывы к созданию «безопасных пространств», где женщины могли бы защитить себя от критических заявлений феминисток, которые способны оскорбить их чувство собственного достоинства. Было бы неплохо выявлять повсюду «мужские привилегии» и осуждать их.
Я прошу прощения за немного длинную цитату: она отражает неофеминистский дискурс. Она раскрывает его социологический фон, который вписывает изнасилование в ту же систему господства. И фактом остается то, что на некоторых уроках литературы изучаются больше работ мужчин, чем женщин, и при обмене мнениями можно по делу или без дела оборвать свою коллегу. Сексуальная агрессия, отказ преподавания литературы в соответствии с принципом паритета произведений мужчин и женщин и отсутствие вежливости являются частью одной и той же логики. Удивительно, что такие практически параноические соображения могут быть высказаны, не вызывая при этом громкий смех. Но сила гегемонистской идеологии заключается в том, чтобы не допускать насмешек и заставить каждого подчиниться одним движением руки. Те, кто при этом будут сидеть молчаливо, будут считаться как внушающие недоверие.
Неофеминизм намерен подчинить культуру своим навязчивым идеям, даже если это означает переписывание великих произведений, как этоо произошло во Флоренции с судьбой оперы «Кармен» (с полностью измененным финалом — прим.ред.). Нужно ли этому удивляться? Вслед за кампанией #metoo деятели культуры Квебека, в том числе писатели, юмористы и артисты, выступили за идеологический контроль над художественными произведениями для того, чтобы они пропагандировали феминистскую этику, утверждая в частности, что «творчество — это свободный акт, но он несет ответственность за содействие сосуществованию, за то, чтобы включать, а не исключать, чтобы побуждать к размышлению, а не к молчанию». Сможем ли мы поставить культуру на службу нравственности? Что же делать теперь с работами Вуди Аллена, Милана Кундера, Альфреда Мюссе и всех тех, кто продемонстрировал двусмысленность желания? Неужели их нужно запретить?
Но вернемся к Франции. Возможно ли было поставить под сомнение излишества кампании #metoo в другом месте? Официальная Америка осуждает Францию, бичует ее, читает ей наставления и мечтает оскорбить ее, подталкивая к покаянию, чтобы она стала как все. Но для тех, кто ее любит, страна Пьера де Мариво показывает возможность существования цивилизации, чувствительной к тонкостям человеческого сердца, которая отказывается рассматривать сексуальную индифферентность как войну полов и понимает, что желание, абсолютно прозрачное само по себе, теряет свою остроту. Отношение между полами были бы бесконечно унылыми, если бы в них не было тайны. Французская галантность объясняется не лицемерием, а наличием цивилизации, чувствительной к нюансам души. В мире глобальной политической корректности антропологическое сопротивление Франции является жизненной необходимостью.
