Уважаемый г-н канцлер,
В свете вашей встречи с президентом Горбачевым президент хочет, чтобы я кратко проинформировал вас о переговорах, которые провел в Москве. Переговоры охватили широкий круг вопросов, касающихся всех элементов американо-советской повестки дня. Считаю, что мы добились значительного прогресса во всех областях данной повестки: в области контроля над вооружениями, региональных вопросах, двусторонних вопросах, проблеме прав человека и межнациональных делах. Я попрошу посла [США в ФРГ Вернона] Уолтерса проинформировать вас о деталях достигнутого прогресса и характере моих обстоятельных дискуссий с президентом Горбачевым и министром Шеварднадзе по поводу недавнего пленума и хода перестройки.
Сейчас хочу доложить вам о наших дискуссиях по вопросу объединения Германии. Горбачев и Шеварднадзе жаждали обсудить со мной этот вопрос. Уверен, вас не удивит тот факт, что у них есть определенные опасения. Признавая объединение неизбежным, они обозначили ряд проблем:
— Они боятся, что объединение может вызвать нестабильность и неопределенность в Европе.
— Они задавались вопросом о глубине приверженности Германии нынешним границам, отметив решение немецкого суда по пограничному вопросу.
— Они выразили беспокойство в связи с тем влиянием, которое объединение окажет на любое немецкое руководство, заявив, что в нынешней обстановке обнадеживающие заявления лидеров ФРГ могут ничего не значить в контексте единой Германии.
— Они подчеркнули, что объединением нужно управлять и учитывать его влияние на европейскую безопасность, и что уроки истории требуют, чтобы Советский Союз не был просто пассивным наблюдателем этого процесса.
Я ответил, что вы услышали их опасения, но никто, кроме немцев, судьбу Германии решить не может. Я сказал им, что согласен с фактом неизбежности объединения и что в данном отношении события происходят довольно быстро. И что на самом деле я ожидал, что после выборов 18 марта внутренние аспекты объединения станут развиваться очень быстро.
Я указал на то, что внутренние элементы объединения являются исключительно немецким вопросом. Я, как и вы, заметил, что внешние аспекты объединения — вопрос совсем другой и важно учитывать интересы безопасности других.
С этой целью я предложил создать некий аппарат или механизм для урегулирования внешних аспектов объединения. Я сказал, что механизм «Четырех держав» неуместен, поскольку немцы никогда его не примут.
А СБСЕ, в свою очередь, отличается излишней громоздкостью для обеспечения своевременного механизма решения данной проблемы. (СБСЕ может, конечно, санкционировать результат процесса объединения, но не может представлять краткосрочный практический механизм для содействия его формированию.)
В качестве предварительной идеи я отметил, что наиболее реалистичным выходом может стать соглашение в формате «два плюс четыре» — то есть две Германии плюс Четыре державы. Я сказал, что создание такого механизма возможно не раньше проведения выборов 18 марта, не раньше начала процесса по внутренним аспектам объединения, и только в том случае, если немцы примут его. Я упомянул, что обсуждал это с Геншером, и он сказал, что это стоит обдумать. Я сказал, что у меня не было возможности обсудить это лично с вами, но о данной идее вы проинформированы.
Горбачев проявил определенный интерес к такому подходу и даже сообщил, что считает его «подходящим в сложившейся ситуации». С его стороны явно не было никаких обязательств, и он вполне вероятно обсудит с вами варианты этой идеи, либо предложит совершенно иной подход. Что бы он ни решил, я счел необходимым обозначить вам его ответ.
Есть еще один вопрос, который я поднял в разговоре с ним, и здесь его реакция снова оказалось интересной. Я сказал ему, что руководство ФРГ решительно выступает за то, чтобы единая Германия оставалась членом НАТО и не поддерживала нейтралитет. Я объяснил, что мы с этим согласны, и подумал, что отвергать такой исход Советам не стоит. В этой связи я отметил, что было бы нереалистично предполагать, будто такая большая и экономически значимая страна, как Германия, может быть нейтральной. И тогда я задал ему следующий вопрос. Что бы вы предпочли: единую Германию вне НАТО, независимую и не имеющую на своей территории американских сил, или единую Германию, привязанную к НАТО плюс заверения в том, что юрисдикция НАТО не продвинется на восток ни на дюйм?
Он ответил, что советское руководство обдумывает все эти варианты и в ближайшее время будет обсуждать их на некоем совещании. Затем он добавил: «Разумеется, любое расширение зоны НАТО неприемлемо». (Подразумевается, что нынешняя зона может быть приемлемой.)
Одним словом, считаю, что между нами состоялся очень интересный обмен мнениями. Хотя у Горбачева явно есть реальные опасения по поводу объединения Германии — некоторые из которых могут быть связаны со страстями, которые этот вопрос вызывает в Советском Союзе, — он вполне может быть готов согласиться с разумным подходом. Подозреваю, что таковым может стать сочетание механизма «два плюс четыре» с расширенной структурой СБСЕ. Но сейчас, очевидно, еще слишком рано, и нам придется понаблюдать за тем, как развивается советская позиция.
В любом случае, нам предстоит тесное сотрудничество. Я с нетерпением буду ждать возможности сверить с вами часы после вашей встречи.
С уважением,
Джим
Джеймс Бейкер III
