В мире, где Корейский полуостров сотрясают ядерные угрозы со стороны КНДР, а президент Соединенных Штатов грозится расторгнуть ядерное соглашение с Ираном, которое, по мнению всего остального мира, работает, есть по крайней мере одна хорошая новость о нераспространении ЯО. Речь идет о важной вехе в отношениях двух крупнейших ядерных держав планеты, хотя о ней и не кричат первые полосы газет: к сегодняшнему дню стороны должны выполнить свои основные обязательства в рамках Договора СНВ-III. Соглашение, когда-то оказавшееся под угрозой ввиду поляризованной политики Вашингтона, продолжает обеспечивать Соединенным Штатам ядерную безопасность. Дитя холодной войны, выросшее в ту эпоху, когда в школах учили правилам поведения на случай ядерного удара, и следившее за ходом кубинского кризиса по черно-белому телевизору, я считаю нынешнее событие достойным упоминания, равно как и модель того, как можно реально обезопасить мир от ядерной катастрофы: посредством дипломатии и взаимного контроля, а не огнем и яростью.
Вот почему так важен новый Договор СНВ-III, подписанный в 2010 году: в рамках этого соглашения обе стороны обязуются сократить ядерные боезаряды до 1550 единиц, при этом число развернутых межконтинентальных ракет, баллистических ракет подводных лодок и тяжелых бомбардировщиков не должно превышать 700; каждой из сторон разрешено иметь не более 800 развернутых и неразвернутых пусковых установок МБР и БРПЛ, а также тяжелых бомбардировщиков; введен строгий современный режим проверок, создающий атмосферу взаимного доверия.
Руководствуясь принципом президента Рейгана «доверяй, но проверяй», американские инспекторы могут почти без предупреждения осматривать российские ядерные объекты, а эксперты из России имеют право делать то же самое в Соединенных Штатах. За семь лет американские инспекторы посетили российские ядерные базы более 125 раз. В среднем чаще, чем один раз в месяц, команды хорошо обученных, специально подготовленных инспекторов по ядерной безопасности — практически без предварительного уведомления — приезжают с приборами дозиметрического контроля на российские ядерные установки особой важности, которые выбирают по собственному усмотрению.
Мы используем эти неожиданные инспекционные проверки, чтобы убедиться в том, что Россия говорит нам правду. Стороны ежегодно предоставляют друг другу многостраничную документацию о своих ядерных вооружениях. В течение первых шести лет стороны обменялись примерно двенадцатью с половиной тысячами уведомлений — в среднем по пять в день. Иными словами, еще никогда раньше мы не располагали таким объемом свежей информации о каждой российской ракете, каждой пусковой установке и каждом бомбардировщике. Вместо того, чтобы обмениваться угрозами или оскорблениями, наши дипломаты несколько раз в год собирают Двустороннюю консультативную комиссию, чтобы решать проблемы, возникающие в ходе реализации договора, и устранять разногласия по поводу его толкования.
Таковы факты, имеющие отношение к СНВ-III. Однако самое важное заключается в том, чего на самом деле удается избежать: нам не нужно тратить деньги налогоплательщиков на то, чтобы преследовать призраков или создавать новые системы из-за неопределенности в отношении ядерных возможностей России.
Что касается СНВ-III, то здесь нам следует проявлять бдительность. Действие нынешнего договора истекает через три года. Сенат одобрил положение, позволяющее президентам США и России продлевать договор без дальнейших акций Конгресса на срок до пяти лет. Даже в этих условиях, коль скоро Россия согласна, продление договора имеет решающее значение. Позволить одному из последних элементов конструктивного сотрудничества завершиться без какого-либо последующего процесса значит пренебречь выстраданными уроками холодной войны. Такая ситуация склонит стороны к ядерной конкуренции, которая не принесет ни стабильности, ни безопасности.
В эпоху, когда российско-американские отношения переживают свой наименее благополучный и наименее конструктивный период, этот договор обретает особую важность. Он означает, что, даже когда мы боремся с российской агрессией в Крыму и на Украине и противостоим ее бесцеремонному вмешательству в нашу демократию и демократию других стран, по крайней мере по такому жизненно важному вопросу, как ядерная война, наши страны, владеющие более 90% мировых запасов ядерного оружия, сохраняют определенность, стабильность и прозрачность.
Во внешней политике очень сложно делать конкретные прогнозы. В отношении России Соединенные Штаты пытаются проводить политику, которая основывается на различных, а порою противоречивых ожиданиях возможных шагов со стороны Москвы: Джордж Буш однажды сказал, что, заглянув «в глаза» Владимиру Путину, он увидел в нем «простого и заслуживающего доверия человека». Администрация Обамы надеялась на «перезагрузку» отношений. К моменту моей работы на посту госсекретаря лучшее, что мы могли сделать в отношении России, это отделить вопросы, по которым мы могли бы действовать согласованно и конструктивно, от тех, по которым мы были абсолютными противниками. Мир все еще пытается понять, какой подход выбрала администрация Трампа.
Но здесь необходимо усвоить важный урок: нам будет лучше придерживаться ядерных соглашений, которые работают. В случае СНВ-III здравый смысл едва ли не пал жертвой узкопартийной политики Вашингтона. Прошлые договоры одобрялись без особого труда, получая 90, 95 или более 97 голосов. Я руководил законодательным процессом, который привел к успешному голосованию по СНВ-III, однако отданных за него голосов (71 голос) едва хватило для того, чтобы преодолеть необходимый порог — а ведь речь идет о соглашении, которое получило одобрение всех ныне здравствующих госсекретарей, будь они демократами или республиканцами.
При нынешней узкопартийности Вашингтона 71 голос, возможно, равносилен прежним 95, но что, если бы мы их недобрали? Неужели в контексте сегодняшних трений с Москвой сохранение большего количества ядерных вооружений по сравнению с тем арсеналом, который, по словам военных советников, нам действительно требуется, и менее отчетливое представление о ядерном потенциале России, обеспечат нам большую безопасность?
Мы все должны как следует подумать об усвоенных тогда уроках и применять их к тем решениям, которые ждут нас впереди. Мы на свой страх и риск устраиваем политические игры с ядерным Армагеддоном, и сегодня как никогда — будь то в Северной Корее, Иране или в наших последующих шагах в отношении России — мы отчаянно нуждаемся в государственной мудрости, а не в партийных склоках и балансировании на грани войны. В таких вопросах второго шанса уже не бывает.
Джон Керри — приглашенный заслуженный государственный деятель в Фонде Карнеги за международный мир, исполнял обязанности государственного секретаря США при администрации Обамы.
