The Sunday Times в воскресном номере опубликовала две статьи сразу, где вспоминает нацистское прошлое Германии — в сегодняшнем контексте.
Первый удар газета нанесла по «Фольксвагену». Громкий заголовок: «Фольксваген» теряет моральные ориентиры». Авторы рассказывают британцам темную историю становления автогиганта при Гитлере, когда немцы использовали, согласно повествованию журналистов, рабскую силу на своих предприятиях.
Вторая статья носит более концептуальный характер с далеко идущими выводами.
Популярный журналист Доминик Лоусон (Dominic Lawson) начинает свои рассуждения с постулата о том, что Берлин доминирует в ЕС, и отрицание этого факта является формой национального самообмана.
Автор считает, что какими бы непредсказуемыми ни были международные отношения, некоторые положения никогда не меняются. И Германский менталитет тому пример: посол Германии в Лондоне Петер Аммон (Peter Ammon) как-то заявил, что сожалеет о том, насколько британцы зацикленцы на Второй мировой войне. Доминик Лоусон замечает, что посол, видимо, долго себя сдерживал, прежде чем «расколоться».
В своем прощальном интервью во вторничном выпуске газеты Gardian он высказался в том смысле, что «если фокусироваться на том, какой непревзойденной была Великобритания в годы войны, как она противостояла доминирующей Германии, то это будет просто хорошей историей, но при этом не решит ни одну из проблем наших дней».
Лоусон с сарказмом пишет: «К несчастью для Аммона, вежливого человека, Gardian решила разместить свой эксклюзивный материал с впечатляющим названием: „Немецкий посол призывает британцев перестать зацикливаться на Второй мировой войне" прямо над другой статьей в том же номере газеты, с заголовком «„Фольксваген" проверял дизельные выхлопы на обезьянах и людях».
Журналист продолжает: «Я не провожу параллели со зверскими экспериментами над людьми в нацистских концентрационных лагерях. Однако этот омерзительный момент в истории наиболее символичной немецкой компании, уличенной в масштабных махинациях по занижению уровня выбросов и обману регулирующих органов, наводит на мысль, что немецкий крупный бизнес, позиционируя себя самым ответственным в мире, в отличие от помешанных на прибыли американских и британских компаний, на самом деле является мировым лидером по высокомерию и бессовестности».
Учитывая, что в результате продаж в Великобритании 1,2 миллиона автомобилей концерна «Фольксваген» со скрытыми устройствами, занижающими при тестах уровень вредных выбросов, сотни и, может, тысячи британцев умрут раньше, чем они могли бы при других обстоятельствах, пишет журналист, удивляет то, что это не вызвало должного негатива. И особенно в том, что касается компенсационных выплат британским покупателям.
Лоусон напоминает другую почти забытую историю, связанную с немецкой фармацевтической компанией «Груненталь» (Grunenthal) и ее печально известным препаратом талидомид (thalidomide), якобы помогавшим справиться с утренним похмельем, который в Великобритании продавала шотландская компания «Дистиллерс» (Distillers). А в результате употребление этого препарата привело к тому, что сотни британских детей рождались с серьезными физическими отклонениями.
В любом случае, пишет автор статьи, безнравственность немецкого бизнеса, будь то в прошлом или в настоящем, не следует применять против Аммона. При этом замечает, что скромное мнение немцев о влиянии Германии в ЕС, которое поначалу очаровало, — теперь выглядит больше как заблуждение, а точнее форма национального самообмана.
Так, в интервью Gardian посол Аммон назвал «ужасной» историю о том, как у жителей Великобритании сложилось убеждение относительно того, что Германия доминирует в ЕС: «Когда я говорю, что часто сталкиваюсь с таким мнением в публичных дебатах, мне отвечают, что этого не может быть, что я шучу, и что это абсурд».
Журналист готов согласиться, что для немцев слышать о том, что большинство находится в убеждении относительно факта доминирования Германии в ЕС действительно, может вызвать ужас, что, собственно, отражает, по вполне понятным причинам, их дискомфорт в отношении любого намёка о возрождённой национальной мощи Германии. Очевиднее всего этот дискомфорт отражает тот факт, что Германия избегает любого проявления военной мощи.
Лоусон вспоминает, как был буквально шокирован ответом одного из предшественников посла Аммона, имя которого не называет, на вопрос, почему Германия не внесла свой существенный вклад в борьбу с движением Талибан (террористическая организация, запрещенная в России — прим. ред.) в Афганистане: «Вы доверяете Германии больше, чем мы сами. Я лично не доверяю немцу с оружием в руках».
Лоусон предложил читателям взглянуть на эту ситуацию, которую по-прежнему можно назвать «германским вопросом», глазами тех, кого Великобритания направляла представлять страну в Берлин, и в Бонн, ещё до объединения. Так, бывший в 1997 году послом Великобритании в Германии, Сэр Майер (Sir Christopher Meyer), поделился своим рассказом с автором статьи: «Я проживал в Бад-Годесберге, когда мне кто-то позвонил и сообщил, что Гельмут Коль (Helmut Kohl) проводит съезд партии ХДС и мне необходимо там присутствовать — а с фамилией Майер проблем не должно возникнуть. Таким образом, я оказался на этом съезде, где обсуждалась, в том числе, и судьба немецкой марки.
Было совершенно очевидно, что подавляющему большинству собравшихся делегатов, крайне не нравилась идея отказа от немецкой марки. И тогда Коль заявил, что это единственный путь занять место главной экономической державы Европы, и при этом, не ужаснуть французов. Он заявил это со всей прямотой».
Преемник Майера сэр Левер (Sir Paul Lever) написал книгу на тему усиливающегося влияния Германии в ЕС, под названием: «Правила Берлина: Европа и немецкий путь» (Berlin Rules: Europe and the German Way). Лоусон считает, что книга не получила того должного внимания, которого заслуживает, что по его мнению, особенно странно когда Брекзит продемонстрировал, насколько Великобритании жизненно важно понимать те силы, которые контролируют Европарламент при ведении переговоров.
В своей книге Левер замечает в отношении председателя Комиссии Жана-Клода Юнкера (Jean-Claude Juncker), что люксембуржец «ничего не сделал, чтобы развеять мнение о трепете и даже, можно сказать, раболепстве перед интересами Германии.
Он назначил амбициозного и резкого Селмайра (Martin Selmayr) главой своего кабинета, а в ходе перестановок среди старших должностных лиц Комиссии назначил шесть представителей Германии генеральными директорами — больше чем любой другой национальности… Подразделения Комиссии, которые изначально работали под руководством французов, а позднее туда пришли высококвалифицированные британские специалисты, теперь находятся под полным контролем немцев. Такое же положение в структурах по развитию стратегии и новых инициатив, которые формирует Комиссия».
Автор статьи замечает, что при этом в отличие от французов, которые никогда не стеснялись ясно обозначать свое влияние на политику и действия Европейского союза, Германия попросту связывает свою мощь с Европой. Вот что пишет в своей книге Левер: «В Германии считалось бы, в лучшем случае, дурным тоном акцентировать, насколько немецкая экономика извлекает выгоду из внутриевропейского рынка, общей торговой политики, правил конкуренции и, прежде всего, единой валюты. Не потому, что это неправда. Но потому что для немецкой политики ЕС представляется чем-то большим, чем просто механизмом достижения экономического благосостояния Германии».
Как считает автор, этот тезис важно понимать с точки зрения психологии: современная немецкая нация начала вызывать уважение именно будучи одним из основателей того объединения, которое мы знаем как ЕС. Короткая история Германии как государства до этого момента не имеет для общества ценности и не вызывает уважения, что вполне объяснимо с учетом того, что она трижды, считая Франко-прусскую войну 1870-1871 года, нападала на Францию. Национальные интересы Германии могут легитимно звучать (по крайней мере, в местных собраниях и СМИ) только как триумф «европейских» интересов: одно тесно связано с другим, а точнее закамуфлировано в нем.
В этом контексте критика Аммоном британской зацикленности на 1940-х годах является некой формой того, что психологи называют «переносом сознания». Его собственная национальная идентичность, как и политика, находятся под глубоким воздействием того самого периода. Это, мол, не критика внешней политики Германии. Но мы должны ее видеть такой, какая она есть на самом деле, заключает автор статьи.
Данная публикация весьма красноречива. По мере выхода Великобритании из Евросоюза ее явные противоречия с Германией в Лондоне уже не скрывают.
