Соперничество сверхдержав — актуальная сейчас тема во внешнеполитическом сообществе. Идея, что в мире снова происходит острое, нескрываемое соперничество между сверхдержавами — США, Китаем и Россией — стала основой недавно опубликованных Стратегии национальной безопасности, Стратегии национальной обороны и Обзора ядерной политики администрации Трампа.
Реже рассказывается, несмотря на то, что это не менее важно понимать, почему мы вновь столкнулись с конкуренцией сверхдержав, почему это так важно и почему США изо всех сил пытаются разработать какой-то эффективный ответ. Эти вопросы являются еще более актуальными сейчас, когда лидер Китая Си Цзиньпин готовится к пожизненному правлению и в то же время к усиленной борьбе с Вашингтоном.
Соперничество сверхдержав часто расценивается как нечто новое. Но это лишь иллюзия, потому что оно старо, как мир. На протяжении всей истории человечества сильнейшие страны в международной системе боролись друг с другом за влияние, власть и господство. Иногда эта борьба принимает форму холодной войны, как, например, соперничество между США и Советским Союзом. Иногда она приводит и к настоящим войнам, от Пелопоннесской войны между Афинами и Спартой до мировых войн XX века. Но в мире, где нет высшей власти, которая бы обеспечивала мир и разрешала противоречия, где наказание за неспособность защитить себя должным образом может обернуться катастрофой, соперничество между могущественными государствами является нормой.
Исключением были годы после холодной войны. Крах Советского Союза лишил США их основного соперника. Япония и крупнейшие страны Западной Европы были их близкими союзниками; Россия и Китай были слишком слабы, чтобы представлять какую-то серьезную угрозу. Мир мог передохнуть после напряженной геополитической борьбы предыдущих поколений.
Но эта передышка длилась недолго. Если бы Россия и Китай стали либеральными демократиями, как на то рассчитывали некоторые обозреватели в 1990-е годы, они бы легче смирились с диктуемым США международным порядком, — точно так же, как это сделали демократические союзники Америки в Европе и Азиатско-Тихоокеанском регионе. Но они остались — или, как это произошло в случае с Россией, вновь стали — авторитарными государствами, которые отнеслись к доминирующей демократической Америке как к основной угрозе стабильности внутри страны и стремлению расширить их роль в международных делах. По мере того как разрыв в соотношении сил после холодной войны начал сокращаться, эти страны вновь стали представлять новую геополитическую угрозу.
Восстановив свою военную мощь, Россия вновь подтверждает свое господство в центральноазиатском и восточноевропейском регионе, бросает вызов НАТО, сеет раздор в Европейском союзе и проецирует военную мощь вглубь Ближнего Востока — все это в дополнение к стремлению ослабить и расколоть США при помощи информационной войны и других средств.
Оказавшись на волне беспрецедентного в современной истории экономического и военного подъема, Китай стремится восстановить свое прежнее господство в Азиатско-Тихоокеанском регионе и, возможно, в конечном итоге конкурировать с США в глобальном масштабе. Все это вполне нормально; это основа соперничества между сверхдержавами. Тем не менее, это грозит исключительно опасными последствиями для США и международной системы, которую они возглавляют.
По мере того как нарастает соперничество между сверхдержавами, налаживать сотрудничество в вопросах, требующих многосторонних действий, становится все труднее. Так, с 2011 года, к примеру, соперничество между Россией и США постоянно подрывало попытки международного сообщества положить конец гражданской войне в Сирии. По мере того как Россия и Китай утверждают свое влияние, они все чаще нарушают правила глобального поведения (ограничивая свободу судоходства в Южно-Китайском море, игнорируя противозаконность изменения границ при помощи силы), которые были основой международного мира и процветания уже не одно поколение.
Аналогичным образом новое соперничество между сверхдержавами повышает вероятность того, что враждебная держава может получить доминирующее влияние в одном из ключевых регионов мира, и это кошмар американских стратегов, отбрасывающий нас примерно на 100 лет назад. Наконец, это соперничество является потенциальным путем к самому катастрофическому явлению, которое может произойти в сфере международных отношений: войне между ключевыми державами.
Эти угрозы не так невероятны, как это может показаться. В Восточной Азии Китай использовал морское влияние, чтобы добиться доминирующего положения в Южно-Китайском и Восточно-Китайском море. При этом он смещал региональный военный баланс, наращивая силы в течение двух десятилетий. Это требовалось, чтобы помешать США проецировать свои силы в западной части Тихого океана.
Россия продемонстрировала, что будет использовать силу, чтобы помешать сближению таких государств, как Грузия и Украина, с Западом, а наращивание военных ресурсов России является очевидным местным преимуществом против неприкрытого восточного фланга НАТО.
В самом деле, перспектива войны между сверхдержавами становится все менее отдаленной. Китайские стратеги, по некоторым данным, готовятся к «короткой внезапной войне» с Соединенными Штатами и их восточноазиатскими союзниками, в то время как российская доктрина делает акцент на ограниченное применение ядерного оружия для достижения «преимущества при эскалации» в ходе конфликта. Чем интенсивнее становится соперничество между сверхдержавами, тем больше администрация Трампа мешкает с американским ответом.
Справедливости ради стоит отметить, что администрация Дональда Трампа совершила два полезных шага. Во-первых, она просто говорила об этой проблеме гораздо откровеннее, чем предыдущая администрация, которая часто шла на невероятные меры, чтобы преуменьшить роль растущего напряжения между сверхдержавами — сначала с Россией, а потом с Китаем. Если первый шаг на пути к выздоровлению — это признание того, что у тебя есть проблемы, то первый шаг к победе в соперничестве между сверхдержавами — это признание того, что вы в нем участвуете.
Во-вторых, команда Трампа заслуживает похвалы за увеличение военных расходов, чтобы США могли ответить на постоянно растущую угрозу со стороны России и Китая. Сочетание недавно обнародованной Стратегии национальной обороны, где отчетливый приоритет отдан развитию сил для противостояния России и Китаю, со значительным ростом расходов на оборону, обеспечиваемым двухпартийным соглашением по бюджету, будет способствовать началу подготовки армии США к потенциальному конфликту с основными соперниками после почти двадцатилетнего акцента на борьбу с повстанцами и террористами.
Однако военного могущества недостаточно для доминирования в соперничестве с умными и способными противниками, которые и сами мобилизуют все виды национального могущества, чтобы подорвать американскую дипломатию и помешать ей, столь же важную роль играют и государственное управление экономикой, и мягкая власть, и решительное президентское правление. Здесь, к сожалению, администрация Трампа активно подрывает возможности Америки одержать верх в этой гонке.
Очевидное пренебрежение администрации к Госдепартаменту ослабляет американское дипломатическое ведомство в то время, когда обостряется борьба за влияние в ключевых регионах, таких как Юго-восточная Азия. Решение Трампа выйти из Транстихоокеанского партнерства сопоставимо с самострелом для государственного управления экономикой, освободившим экономическое поле для Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Из-за своего безразличия к роли либеральных ценностей в стратегии США президент, в сущности, утрачивает основное идеологическое преимущество Америки против репрессивных авторитарных режимов. Из-за своего двойственного отношения к альянсам Трамп рискует подорвать слаженность политики институтов, являющихся одним из основных источников конкурентного преимущества Америки в области геополитики.
Наконец, пусть советники Трампа верно определили, что главным стратегическим приоритетом нашего государства является соперничество со сверхдержавами, но создается впечатление, что президент, который неоднократно восхвалял Владимира Путина и добивался расположения Си Цзиньпина, не горит желанием принимать этот вызов. Приведем некоторые примеры из последних событий: после того как специальный советник Роберт Мюллер (Robert Mueller) осудил 13 российских граждан во вмешательстве в президентские выборы в США, создалось впечатление, будто Трамп снова занимался скорее преуменьшением значения российского вмешательства в самый священный ритуал американской демократии, чем борьбой с этим нарушением. Аналогичным образом во время своего визита в Пекин в ноябре прошлого года Трамп восхищался Си Цзиньпином, называя его «королем», вместо того чтобы занять более жесткую, более конкурентную позицию, которую предлагали его советники.
Если США готовятся к участию в геополитическом соперничестве, то это происходит без руководства американского президента. Это, разумеется, негативно сказывается на способности Америки выиграть в столкновениях со сверхдержавами, в которые она, безусловно, уже втянута.
