Проблемы европейской безопасности решатся в ходе франко-германского сотрудничества, и оно будет усилено — независимо от того, какое правительство Германия сформирует в понедельник.
В воскресенье мы будем знать, что большинство немецких социал-демократов, членов СДПГ, думают по поводу перспективы того, что СДПГ в третий раз в этом веке войдет в правительство под руководством ветерана, канцлера Ангелы Меркель.
Около месяца тому назад СДПГ заключила договор о правительственном сотрудничестве с партией Меркель, ХДС, и ее гораздо меньшей по численности союзницей, баварской ХСС. В понедельник 97,2% делегатов чрезвычайного съезда ХДС сказали договору «да», хотя истолкован он был как удивительная победа для СДПГ за счет ХДС/ХСС. Меркель готова к созданию своего четвертого после 2005 года коалиционного правительства.
Договор о создании коалиции несет на себе большие признаки социал-демократии, чем хватило бы фантазии вообразить себе при переговорах о создании правительства под руководством социал-демократов, которым пришлось уравновешивать свои требования с требованиями партнеров по правительству, с которыми они были вынуждены договариваться в такой ситуации.
Последний социал-демократический канцлер Герхард Шрёдер (1998-2005) тогда провел свои радикальные реформы на рынке труда, прямо скажем, не руками в перчатках. И в конечном итоге это стоило Шрёдеру поста канцлера.
Договор существенно продвигает отношения между Германией и Францией, во всяком случае, по духу он почти полностью соответствует тем амбициозным представлениям, которые после своего избрания на пост главы страны в мае прошлого года сформулировал президент Франции Эммануэль Макрон. В договоре подчеркивается, что европейские реформы могут быть успешны только в том случае, если Германия и Франция бросят на сотрудничество все свои силы. Германия увеличит свой взнос в бюджет ЕС и будет стремиться к реформированию еврозоны в соответствии с французскими предложениями.
Существует риск, что всего этого может не быть, если большинство из 450 тысяч обладающих правом голоса членов Социал-демократической партии скажут этому правительственному договору «нет», несмотря на то, что избранное руководство партии подписало договор и рекомендовало его принять.
Пока все хорошо — или плохо. Но несмотря на исход социал-демократического голосования одна вещь останется неизменной: что касается политики безопасности, то здесь Федеративная Республика находится в критическом состоянии. И улучшить ситуацию может только сотрудничество с Францией. Других возможностей нет.
Кризис был одной из тем на только что закончившейся ежегодной конференции по проблемам безопасности в Мюнхене, крупнейшем и важнейшем дискуссионном форуме Европы. Даниэла Шварцер (Daniela Schwarzer), директор Немецкого внешнеполитического общества (DGAP), и Хеннинг Хофф (Henning Hoff), главный редактор издаваемого Обществом журнала «Internationale Politik», обобщили результаты конференции и сделали следующий вывод: «На конференции по безопасности в Мюнхене не удалось сделать ожидавшихся «шагов в сторону от пропасти».
Если уменьшать противоречия между либеральными и нелиберальными демократическими системами и грозящими военными конфликтами, «осталось не так много времени», пишут эксперты. Они имеют в виду напряженные отношения между ЕС и президентом США, его российским коллегой Владимиром Путиным и ценность европейских гарантий безопасности со стороны Великобритании после Брексита.
В правительственном соглашении между ХДС/ХСС и СДПГ это выражено более дипломатично, но не понять это невозможно:
«Мы должны вместе с Францией выступить с инициативой и дать европейский ответ на международные изменения и вызовы — в том числе и в США… Европа должна в большей степени, чем до сих пор, взять свою судьбу в собственные руки».
Дойдет ли до эффективного альянса в области политики безопасности между двумя странами? Этот вопрос я задал Дитеру Гозевинкелю (Dieter Gosewinkel). С 2009 года Гозевинкель был профессором новейшей истории Западной Европы в Свободном университете Берлина. Я разговаривал с ним в его офисе в берлинском Научном центре социальных исследований у Ландвер-канала, прямо напротив Национальной галереи Миса ван дер Роэ, которая сейчас активно перестраивается.
«Между богатыми и бедными странами Европы нет никакой экономической солидарности, существуют сомнения и по поводу военной солидарности между большими и малыми странами. Но военная солидарность при любым условиях важнее», — говорит 61-летний Гозевинкель.
Он — историк права, и один из немецких ученых в немецко-французской научной среде, кто теснее всего занимается единством в европейской оси. Он был профессором в Европейском университете Флоренции, в Университете Венсена, который тогда был так знаменит и мятежен (сегодня это Париж VIII), а также в Университете Монреаля в Канаде.
«Военная солидарность объясняется тем, что у нас есть очень четкое представление о нашем враге. Когда постсоветская Россия была ослаблена, и у НАТО просто не осталось соперника, мы думали, что достигли цели. Сейчас у нас, европейцев, появился предельно ясный противник: путинская Россия, а сейчас, возможно, и Северная Корея», — говорит Гозевинкель.
— Но США смотрят на это иначе. Во всяком случае, я не уверен, что трансатлантическая военная солидарность по-прежнему существует, и что натовский пакт реально сможет гарантировать то, что в нем обещано малым странам, таким, как Эстония, Латвия и Литва. Эти страны окажутся на крайней периферии натовских гарантий безопасности, если Россия будет демонстрировать экспансионистские тенденции. Я весьма скептически отношусь к мысли о том, что НАТО в таком случае мобилизуется для отпора российскому наступлению.
— Во времена холодной войны действовало сдерживание между сверхдержавами. А сегодня?
— Солидарность едва ли столь же эффективна, как тогда, — слышу я ответ.
— И Путин, разумеется, об этом знает. Он же не глуп. Сейчас все спокойно, на первом плане Украина. Но в случае возникновения конфликтных ситуаций в балтийских государствах, вовсе не факт, что он непременно воздержится от того, чтобы «освободить» большое русское меньшинство в эти странах.
— Ни одна европейская страна не может защитить себя в одиночку, поэтому мы по-прежнему должны иметь солидарную политику в области безопасности. Такая инициатива может исходить от двух больших западных стран, то есть Германии и Франции.
— В военном отношении Франция гораздо сильнее Германии, ее глобальное присутствие гораздо больше, у Германии в этом отношении амбиций нет. В международном плане Франция играет существенно большую роль. Франция обладает правом вето в Совете Безопасности ООН, — подчеркивает Гозевинкель.
— Благодаря Макрону шансов сейчас больше, чем за последние десять лет. Макрон — особо редкое исключение в ряду французских президентов после 1945 года.
— В Макроне мы видим самого европейского из всех французских президентов. И это качество исключительно благоприятно для тех, кто хочет изменить Европу. Немцы должны использовать этот шанс, и они могут это сделать, — говорит Гозевинкель.
