После того, как 27 декабря 2017 между Украиной и Л/ДНР произошел обмен пленными, в украинских СМИ начали говорить о возможной второй волне обмена. Конкретные даты и состав пленных пока не названы. Тем временем волонтеры и общественные организации готовят законопроект, который мог бы регулировать права заложников и их роль в Минских переговорах.
«Сейчас нельзя жить в ДНР и любить Украину»
Владимир Фомичев провел в следственных органах ДНР около двух лет. В августе 2016 года его забрали из собственного дома в Макеевке на глазах у родителей, обвинив в экстремистской деятельности и предательстве Родины. В декабре 2017 года он был выпущен на свободу по списку обмена пленными.
До войны Владимир был членом Фундации региональных инициатив (ФРИ) — студенческой организации, направленной на развитие лидерства молодежи, и выступавшей за проведение реформ в сфере образовании, поддержку студентов в их правах и т. д. Во время Евромайдана Фомичев поддерживал донецкий Майдан, а с началом боевых действий переехал в Киев, став сотрудником Центра UA — общественной организации, которая занимается мониторингом эффективности работы депутатов Верховной Рады, а также разрабатывает законопроекты реформ.
Летом 2016 Фомичев приехал навестить родителей в Донецке. О том, что он в городе, написал в Фейсбук сам, запостив фотографию около памятника Ленину с комментарием: «Ленин в Донецке. Ленин, которого снесли». Спустя неделю его задержали. Родители Фомичева рассказывали, что когда они вошли в комнату сына, увидели его уже в наручниках, а на теле сына были видны следы побоев и насилия. В 2015-м СМИ писали о том, что Фомичева «сдал» его же коллега по ФРИ в Донецке — Роман Хузяхметов. Да и сам Владимир говорит, что у него есть подтверждения этому предположению. Однако, какие мотивы и причины были у Романа, Владимир не говорит. По его словам, последний раз коллеги встретились до войны, но что случилось с Романом после, неизвестно. Фомичев и Хузяхметов не пересекались и во время следственного дела.
Мы встретились с Владимиром спустя несколько дней после его лечения в комплексе «Феофания». Как рассказал сам Фомичев, во время пребывания в здравнице, он старался ограничить свое общение со СМИ и общественными организациями. Однако, за это короткое время уже успел принять участие на встрече в Верховной Раде с иностранными дипломатами, где рассказывал об условиях тюремной системы ДНР.
Фомичев говорит, что за время, проведенное под арестом, видел многое, и, что признал вину на суде только потому, что понимал неминуемость приговора. Фомичеву присудили два с половиной года лишения свободы и еще один год условно без права выезда из ДНР. Владимира обычно размещали в одиночных камерах, а в колонии в Горловке подселили к мелким уголовникам.
— Я много читал, в том числе литературу на украинском языке, которую находил в библиотеке. Слушал радио, преимущественно украинское — ни российское радио, ни ДНР не ловило у нас. Распорядок был самым обычным. Из меня не делали важного политического узника и не создавали «специальных» условий содержания. — рассказывает Фомичев.
В некоторые дни в горловской колонии Фомичев выполнял исполнительные работы, видел что происходит в городе. Стрельбы и обстрелов не было слышно, город все больше погрузился в депрессию — отсутствие рабочих мест, возможности только в «госсекторе».
— Нельзя винить тех, кто идет работать сейчас в тюрьмы, — говорит Фомичев. — Работы сейчас действительно нет, все стоит. Мне встречались разные люди, и среди персонала, и среди сидевших. Были и такие, кто вопреки правилам, давали пользоваться мобильным телефоном и позволяли звонить домой и друзьям в Киев.
По словам Фомичева, в ДНР пытаются придерживаться системы и правил, создают бюрократический аппарат — все, что может напоминать государственную систему. В ДНР существует также институт омбудсмена. Однако, уполномоченная по правам человека в ДНР Дарья Морозова ни разу не ответила на письма родителей Фомичева, и ни разу не посетила его за все время.
Однако едва ли не худшее, чем Фомичеву пришлось столкнуться, это даже не условия содержания в местах лишения свободы в ДНР, а отсутствие системы реабилитации в Украине. Вернувшись из плена, Фомичев получил «справку сепаратиста» (как назвали ее сотрудники паспортного стола), — документ, подтверждающий что Фомичев — переселенец. Однако, получать денежную компенсацию от государства он отказался, мотивировав это тем, что 400 гривен в месяц не решат его проблем, а быть должным государству он быть не хочет. Никаких других мер по интеграции пленных на тот момент предусмотрено не было.
— После реабилитации в Феофании, которая длилась несколько недель, мы предоставлены сами себе, — говорит Фомичев. Нужно решать вопросы жилья, работы. От психологической помощи я пока отказался. Хотя позже у нас сразу после выхода из плена человек сталкивается со множеством вызовов.
Заложники войны
Несмотря на то, что между Украиной и Л/ДНР официально состоялось два обмена пленных, подсчитать количество освобожденных людей или людей находящихся в тюрьмах и подвалах Л/ДНР практически невозможно. Как рассказывает Анна Мокроусова, психолог ГО «Блакытный птах», люди возвращаются на свободу и в обычном порядке, когда у них заканчивается срок лишения свободы. Есть и те, кто считается пропавшими без вести. Такие люди так же могут оказаться в плену или в тюрьме одной из непризнанных республик. Кроме того, пленной может оказаться целая организация.
Пример донецкого Фонда «Изоляция», платформы современного искусства и культурных инициатив, тому подтверждение. Весной 2014 года Фонд вынужден был покинуть территорию завода, на которой он располагался, и переехал в Киев. Сейчас подвалы и выставочные пространства используются в качестве мест удержания заложников. Политический аналитик и тренер по ненасильственному сопротивлению Дмитрий Потехин — один из тех, кто удерживался именно в бывшем помещении «Изоляции». Выбитые из него показания" вошли в большое дело «Изоляции», сфабрикованное в ДНР. Сейчас фонд намерен предоставить международному суду все документы и потребовать возмещения ущерба. Мокроусова рассказывает, что в последнее время к ним обращались многие пленные, которые удерживались именно на территории, которую раньше занимала «Изоляция».
На данный момент бывшие пленные и заложники могут получить подтверждение того, что были в плену. Для этого необходимо обратиться в «Центр освобождения пленных» или дать показания в прокуратуре. По словам волонтеров и общественных активистов, в этом случае необходимо, чтобы показания были обязательно записаны в протоколе. Кроме того, пострадавший может обратиться в международный суд с требованиями возместить моральный ущерб.
С инициативой создать законопроект, регламентирующий «статус заложника», выступила группа волонтеров и общественных активистов, среди которых «Січ», «Форпост», «Блакытный птах».
Законопроект «о заложниках» — это инициатива в первую очередь самих заложников, людей, переживших плен, а ныне волонтеров. Идея подобного закона принадлежит Анатолию Полякову, который сам провел в плену девять месяцев. 8 ноября 2017 года Поляков и другие бывшие заложники создали общественную организацию «Украинской ассоциации пленных», направленную на защиту интересов этой незащищенной группы населения.
Ранее Поляков обозначил, что основные необходимые моменты: ввести в состав минской контактной группы представителя родственников пленных; создать при Верховной Раде комиссию по освобождению из плена; разблокировать процесс обмена; добиться, чтобы все заложники, получили соответствующий статус.
17 ноября 2017 года помощник народного депутата Юрия Шухевича Игорь Мамонтов в эфире Громадского Радио заявил о том, что законопроект носит название «О лицах, незаконно лишенных свободы» и на данный момент будет регламентировать права гражданских, которые оказались в плену. Статус военнопленного этим законом закреплен не будет, так как по его словам, в Украине действуют Гаагская и Женевская конвенции, регулирующие этот статус. Мамонтов также прокомментировал структуру закона. По его словам, он будет состоять из двух основных частей. Первая будет касаться собственно статуса заложника. Его смогут получить те граждане, которые были незаконно лишены свободы, незаконно содержались в местах лишения свободы или в приспособленных для этого помещениях, а также незаконно осужденные граждане, получившие сроки заключения в Российской Федерации. Доказать статус незаконно осужденного можно будет получить через суд: именно украинские суды будут определять порядок установления этого правового статуса.
— Сейчас происходит согласование с Минсоцполитики и с профильными министерствами, которые будут обеспечивать выполнение этого закона. — заявил Мамонтов.
Вторая часть законопроекта, по его словам, будет описывать социальные гарантии, среди которых: лечение и реабилитация; право на бесплатную правовую помощь; обеспечение первичными материальными потребностями (обеспечение временным социальным жильем на период проведения АТО; денежные выплаты за период лишения свободы или лишения свободы в результате незаконного осуждения иностранным государством; право на отсрочку платежей по кредитным обязательствам).
Ранее Поляков заявил, что законопроектом занимается хорошая команда, кроме того волонтеры уже заручились поддержкой депутатов. Волонтеры уверены, что получат поддержку парламента, ведь закон о заложниках, по их мнению, сможет заложить фундамент для правильной реинтеграции, как пострадавших, так и региона в целом.
Уполномоченная по правам человека Валерия Лутковская прокомментировала, что идея внедрить подобный статус заложника ей кажется правильной. Она уверена, что депутаты его поддержат в ближайшее время: «Мне очень нравится сама идея в целом введения такого статуса. Я уверена, что в ближайшее время парламент проголосует за этот проект закона, и этим людям, даже задним числом, будет установлен этот статус, гарантирующий и определенные социальные льготы, и льготы в их трудоустройстве, и некоторые преференции в других вопросах», — заявила она.
Политический аналитик НГО «Сильні громади» и Центр UA Валентин Красноперов (уроженец Донецка) не видит необходимости подобного закона. «Попытки помогать собственными силами пленным я очень поддерживаю. Это правильно, когда неправительственные организации начинают решать проблемы государства. Но, к сожалению, украинцы учреждая хорошее дело, видят его окончательное решение в законе. Моя мысль проста: нельзя все решать через государство и плодить дополнительных льготников. Если человек стал инвалидом, он должен получить помощь как человек с инвалидностью», — говорит Красноперов.
По его словам, не стоит проводить подобные дискуссии внутри страны. «Вопросу поддается и то, что стоит выносить на уровень международных дискуссий: как Украина может обеспечивать права пленных, если мы не обеспечиваем права украинцев на оккупированных территориях? Как помочь украинским гражданам, которые находятся насильственно удерживаются в Российской Федерации?» — отмечает политолог.
Не смотря на прежние заявления активистов о том, что закон может быть обнародован в конце 2017 — в начале 2018 года, на данный момент он находится в разработке.
Потребность в безопасности
«Блакытный птах» — одна из немногих общественных организаций в Украине, которая занимается поддержкой и помощью как пленных, так и их родственников. Психолог и руководитель «Птаха» Анна Мокроусова в 2014 году сама оказалась в плену в Луганске. После своего освобождения переехала в Киев, а через некоторое время организовала «Блакытный птах».
Мокроусова рассказывает, что первое, что стараются обеспечить для человека, который вышел из плена — это его потребность в безопасности: вывезти из зоны конфликта, обустроить быт (предоставить жилье, питание и при необходимости обеспечить необходимыми вещами). Именно потребность в безопасности, по ее словам, играют важную роль в реинтеграции человека, ведь человек возвращается из плена уже другим и входит уже в другое изменившиеся общество.
Еще одно направление «Блакытного Птаха» — юридическая помощь и консультации при потере документов или подаче исков в суд. Анна рассказывает, что работа в этом направлении одна из наиболее важных, ведь человек, который был в плену, рано или поздно должен получить сатисфакцию, а виновники должны понести наказание. Дело Мокроусовой прошло несколько этапов и на данный момент находится на рассмотрении в международном суде.
Кроме того, по запросу оказывают медицинскую и психологическую помощь. Анна рассказывает, что потребность в такой помощи существуют постоянно. Например, не смотря на то, что обмен пленными состоялся в декабре 2017 года, некоторые люди добираются до Киева только сейчас. Это было связано с несколькими факторами: отсутствием личных документов или задержкой в Донецкой или Луганской области на подконтрольных Украине территориях. В связи с этим механизм несколько меняется. Государство как бюрократическая система не в состоянии реагировать мгновенно, в то время как «Блакытный плах» может оказать помощь более оперативно.
Мокроусова рассказывает, что любая институциональная помощь, будь-то помощь от государства или помощь от международных организаций вроде Красного Креста, рассчитана на определенный период сразу после освобождения. Однако, случается, что и психологическая, и медицинская помощь бывают необходимы человеку спустя какое-то время, а не в момент освобождения. Помимо проблем со здоровьем, возникающих через год-два после выхода из плена, могут возникнуть и другие проблемы, как например, проблема жилья или работа. На данный момент «Блакытный птах» может помочь с поиском вакансий, однако волонтеры не могут повлиять на решение работодателя. Как говорит Мокроусова, в этом вопросе важно, что человек понимал ответственность за свою жизнь, старался пройти необходимые курсы переквалификации, получить образование и т. д.
Потребность в безопасности, на которой акцентирует внимание Мокроусова, нужна не только бывшим пленным, но и тем, кто по-разному переживает войну — переселенцам, солдатам, их семьям, свидетелям войны; а также обычным украинцам. Эта безопасность, по словам волонтера, определяется разными факторами — социальной стабильностью, экономическим состоянием, действующей правовой системой, работающими судами, отсутствием политических скандалов и т. д. Закон о пленных вряд ли сможет обеспечить эту безопасность, если не будут работать ныне действующие правовые акты и правовая система. Закон также не определит отношение Украины к другим важным вопросам Донбасса, как например, реинтеграция переселенцев, а также людей оказавшихся на неподконтрольной Украине территории, которые тоже оказались в плену и стали заложниками военных действий. По всей видимости, чтобы недавние пленные не чувствовали себя обузой для государства, проблемы интеграции и реабилитации придется решать более комплексно.
