Оставив российскую науку на произвол судьбы, спустя годы Владимир Путин наконец начал уделять ей больше внимания. На заседании Совета по науке и образованию, состоявшемся в прошлом месяце, президент России пообещал, что наука и инновации теперь являются для правительства приоритетными областями. Президентские выборы 18 марта, вероятнее всего, продлят путинское правление еще на шесть лет, между тем ученые внутри России и за рубежом гадают, сможет ли страна восстановить богатое научное наследие советских времен.
«Российская научная система устарела, — говорит специалист в области физики полимеров Алексей Хохлов из МГУ им. Ломоносова, вице-президент Российской академии наук. — Она требует тщательного пересмотра, в противном случае эти обещания — пустые слова».
России предстоит долгая работа на пути восстановления своей научной мощи. Как и многие государственные учреждения страны, ее научная инфраструктура и трудовые ресурсы серьезно пострадали после распада Советского Союза. Отсутствие бюджетных средств на науку и скудные зарплаты в 1990-е годы побудили тысячи российских ученых уехать работать за рубеж или вообще прекратить исследования.
Но есть признаки того, что российская наука начинает восстанавливаться. В последнее десятилетие правительство Путина постепенно увеличивает инвестиции и госрасходы на науку, а расходы на исследования и разработки ежегодно составляют около одного процента от валового внутреннего продукта (ВВП).
Признаки прогресса
В 2018 году российское правительство выделило 170 миллиардов рублей (три миллиарда долларов США) на фундаментальные исследования и разработки, что на 25% больше по сравнению с прошлогодним базовым научным бюджетом. Количество научных работ, выпущенных в России за период с 2006 по 2016 год, более чем удвоилось: по этому параметру страна опережает растущие в научном отношении Бразилию и Южную Корею. По данным статистики, опубликованным в январе Национальным научным фондом США, сегодня Россия входит в первую десятку стран по количеству исследовательских статей — опережая Канаду, Австралию и Швейцарию.
«Российской науке довелось пережить чрезвычайно тяжелые времена, но теперь мы возвращаемся к более предсказуемой и хорошо организованной ситуации», — говорит Артем Оганов, специалист по материаловедению Университета штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук, который в 2015 году начал работать в Сколковском институте науки и технологий. Этот частный исследовательский университет за пределами Москвы был создан в 2011 году совместно с Массачусетским технологическим институтом в Кембридже. «Я бы не вернулся, если бы здесь не было возможности заниматься передовой наукой», — говорит Оганов.
При всем своем прогрессе финансируемая государством российская наука по-прежнему отстает от таких недавно возникших научных держав, как Китай, Индия и Южная Корея, особенно когда речь идет о переводе открытий в экономическую выгоду. По словам Хохлова, десятилетия недофинансирования, чрезмерной государственной бюрократии и укоренившегося противодействия реформам внутри рассредоточенных по стране исследовательских институтов препятствуют повышению конкурентоспособности. «Нам нужны новые идеи, новые лаборатории, новые таланты и больше свободы и конкуренции».
Многим российским ученым досаждает государственный контроль за их работой. Исследование, проведенное в 2015 году командой журналистов «Нейче» (Nature), показало, что, прежде чем отправить свои работы в зарубежные журналы, многие из них обязаны предоставлять статьи на тщательную проверку. Исследователи также пришли в ужас, узнав о гонениях на финансирующие науку благотворительные организации, которые российское правительство рассматривает как «нежелательных» иностранных агентов, в их число входят Фонд «Династия» и филиалы фондов «Открытое общество», основанных американским благотворителем венгерского происхождения Джорджем Соросом.
С трудом продвигающиеся реформы
Путин намерен сократить зависимость России от экспорта нефти и газа. Однако эксперты по российским инновациям признают, что усилия, направленные на диверсификацию российской экономики посредством научных исследований, в том числе запущенный в 2007 году многомиллиардный проект в области нанотехнологий, не привели к появлению новых сенсационных продуктов или экономическому росту. В 2016 году правительство одобрило проект Стратегии научно-технологического развития России, где перечислены семь приоритетных областей исследований, которые будут получать государственное финансирование, включая энергетику, здравоохранение, сельское хозяйство и безопасность. Контроль за финансированием и реализацией этих инициатив возьмут на себя советы во главе с учеными — предполагается, что эта мера сведет к минимуму непотизм со стороны правительственных чиновников и администраторов.
Правительство Путина также хочет провести реформирование Российской академии наук, которая управляет более чем 700 институтами во всех областях науки. Проведенная в январе оценка признала «неэффективной» работу более четверти академических институтов по таким показателям, как публикации, цитирования исследований, патенты и прочее. По словам Хохлова, этим институтам будет предложено изменить направление исследований при новом руководстве, либо их ждет закрытие.
Правительство также планирует усилить позиции обделенных вниманием университетских ученых. Однако стремление вывести как минимум пять российских вузов в сотню лучших университетов мира представляется Хохлову недостижимой целью ввиду скудного финансирования, слаборазвитой инфраструктуры и невозможности привлекать талантливых ученых из-за рубежа. Как говорит Константин Северинов, молекулярный биолог Сколковского института, российский ученый найдет в любом другом месте «несравнимо лучшие» возможности. «На одних только деньгах научных учреждений не построишь».
Давние институциональные проблемы — не единственный тормоз российской науки. Результатом санкций, введенных в ответ на аннексию Крыма в 2014 году, стало приостановление гражданских и военных научных исследований и консультаций в рамках Совета Россия — НАТО. Главному помощнику Путина по науке Андрею Фурсенко был запрещен въезд в Соединенные Штаты.
Поддержка, которую Россия оказывает сирийскому правительству в ходе продолжающейся гражданской войны, а также обвинения во вмешательстве в демократические выборы еще больше усугубили отношения с Западом. Правда пока геополитика не влияет на участие России в крупных международных исследовательских проектах, таких как проект экспериментального термоядерного реактора ИТЭР, который осуществляется на юге Франции, или Европейский рентгеновский лазер на свободных электронах, который разрабатывают в Гамбурге (Германия). Она также не мешает стране участвовать в многочисленных менее крупных проектах двустороннего сотрудничества.
Но у российских ученых есть реальный повод для беспокойства о будущем отечественной науки. «Наукой невозможно заниматься внутри пузыря, — говорит Федор Кондрашов, российский биолог, работающий в Австрийском институте науки и технологий в Клостернойбурге. — В политически изолированной стране существуют серьезные препятствия для развития конкурентоспособной наукой. Я не вижу, каким образом это может измениться, пока Путин держит в своих руках бразды правления».
