В четверг, 22 марта, Сейм Латвии в третьем, окончательном чтении принял поправки к закону об образовании. Поправки предусматривают постепенный переход школ национальных меньшинств на обучение на государственном языке. По этому поводу предлагаем вашему вниманию рассказ «Букварь».
Букварь
Рассказ — фантастика
2092 год. Рига.
Стемнело. Улица погрузилась в полумрак. Антон смотрел через дырку в заборе и прислушивался. Ветер свистел сквозь щели и гнал листья по мостовой. Фонарь тускло освещал небольшой пятак перед старым заброшенным домом. Безлюдная улица казалась полностью вымершей. Антон отодвинул висевшую на одном гвозде доску, протиснулся в щель и, стараясь оставаться в тени, быстро пошел вдоль забора. На перекрестке он повернул на улицу Лауку, нырнул в подворотню, перебрался через кучу битого кирпича, наступил на что-то липкое, вполголоса чертыхнулся, затем перепрыгнул через яму и оказался у обшарпанных ворот неприметного гаража. Подрагивая от холода и страха, постучал условным стуком. Через какое-то время дверь приоткрылась, свет осветил узкую полоску перед входом, изнутри показалась голова со всклокоченными рыжими волосами. Рыжий внимательно осмотрелся, затем оба исчезли за закрывшейся дверью. Двор снова погрузился в темноту. Лязгнул засов.
— Ну, достал?— спросил Антон отдышавшись.
— Да. Гони то, что обещал, — ответил Гога (так звали рыжего).
Антоха наклонился и достал из пришитого к штанине потайного кармана старинные серебряные часы на цепочке. Взяв часы, Гога не сумел скрыть радость, в его глазах появились жадные огоньки. Открыл, закрыл крышку, проверил механизм, подкинул часы в руке, и серебряная «луковица» исчезла в его кармане. Затем рыжий вытащил из-под верстака завернутую в грязную тряпку книгу и произнес:
— Держи. Ты, надеюсь, в курсе. За книгу на русском — два года Гризинькалнса. А за букварь — сам понимаешь. Все, через двадцать минут гудок. Дорогу сюда забудь. Ты меня не знаешь.
При упоминании о Гризинькалнских каменоломнях Антоху передернуло. Оттуда редко кто возвращался. Сосед пять месяцев долбил кайлом гранит, из тридцатилетнего мужика превратился в скелет, обтянутый кожей. Вернулся в январе, до весны не дотянул, откинулся.
Антон сунул букварь в рюкзак и отправился в обратный путь. Благополучно выбравшись на Пернавас, он быстрым шагом двинулся в сторону дома.
— Часы, конечно, жалко, память о дедушке. Но он бы меня понял, — думал Антон.
До дома оставалось минут десять ходу, но не утерпел, остановился в подворотне, достал букварь и открыл первую страницу. Так вот они какие — русские буквы. Антон погладил рукой страницу. Большая часть букв была ему незнакома, но было какое-то необъяснимое чувство, что это свое, родное. На глаза навернулись слезы. Некоторые буквы он даже знал. Вот это — «Я», а вот — «Б».
Антон перелистывал страницы, рассматривал картинки, и так увлекся, что услышал шуршание резины по тротуару только в последний момент. «Патруль. Дурак. До дома не мог дойти», — пронзила горькая мысль.
Только успел сунуть букварь в рюкзак, как из-за угла резко выкатились два арбалетчика на самокатах. Увидев Антона, они тормознули, и один из них скомандовал.
— Stavēt. Apliecība. (Стоять. Удостоверение.)
В голову ударила кровь, сердце бешено застучало. «Все, мне край», — обреченно подумал Антон. Он вытащил из кармана удостоверение и отдал в руки проверяющему. Арбалетчик рассмотрел удостоверение и громко произнес.
— Nu ko, Antons. Kas ir somā? (Что в сумке?)
Затем весело добавил:
— Яйки, масло, шпек.
Оба патрульных громко засмеялись. Антон глянул в стеклянные глаза арбалетчика и понял, что тот под дурью, и в любой момент приступ веселья может смениться жесткой агрессией.
— Soma tukša (сумка пустая), — ответил он машинально и стал стягивать рюкзак с плеч.
Внимание патрульного вдруг переключилось, он сдернул с Антона шапку и натянул на свою голову. Оба арбалетчика снова громко заржали и, весело переговариваясь, покатили дальше по улице.
— Повезло, — выдохнул Антон, — черт с ней с шапкой. — Быстрей до дома, пока опять не нарвался.
Антон учился в последнем, шестом классе школы и недавно принял твердое решение научиться читать по-русски. Началось все месяц назад. В подвале разбирал хлам и в одном из ящиков нашел кипу старых газет конца прошлого века на русском языке. Буквы завораживали. Антон листал страницы, рассматривал картинки, чувствовал запретный страх, но не мог оторваться от газет. На одной из них он вдруг увидел фотографию набережной в Пардаугаве у Каменного моста. У Антона на мгновение отвисла челюсть. На набережной не было этого гигантского, похожего на трамплин, монстра — Храма Языка. Как же так? Во всех учебниках было написано, что Храму уже триста лет.
С того дня Антон решил научиться читать по-русски, и вот сейчас быстро шел в темноте, прижимая букварь к груди.
Вдруг рядом, за серым забором, раздалась ругань, затем послышались глухие удары и стоны. Антон пнул выскочившую из-под ноги огромную крысу, поднял воротник и перебежал на другую сторону улицы.
В этой части города уже давно никто жил. Мрачные дома нависали угрюмо, ветер злобно выл в выбитых окнах. В переулке пара бездомных собак рылась в куче отбросов, над ними с карканьем кружилась стая ворон. Из центра донесся протяжный гудок. До наступления комендантского часа оставалось пять минут.
— Я научусь, обязательно научусь, — с холодной решимостью произнес вслух Антон и прибавил шаг.
