Главный прокурор Назир Афзал предупреждает власти и причастные к уличным домогательствам сообщества делать больше для их предотвращения, иначе положение ухудшится.
Назио Афзал, бывший главный обвинитель по делу об организованной сексуальной эксплуатации детей в Телфорде, также контролировавший похожий процесс против уличных педофилов в Рочдейле, объясняет Ануш Чакелиан, почему эти преступления остаются незамеченными, и как с ними бороться.
— Насколько распространены случаи уличной педофилии?
— Я вошел в состав обвинителей по делу о педофилах в Рочдейле в 2011. Еще до этого, когда я был главным прокурором в Лондоне, я знал о значимости этой проблемы и о том, что она не привлекает должного внимания.
Само собой, теперь у нас на руках — Телфорд, Ньюкасл, Питерборо, Шеффилд, Ротерем, Оксфорд, Бристоль. Если вы видели фильм Би-Би-Си «Три девочки», в самом конце они перечисляют 16 крупных и малых городов, где были проведены судебные процессы. Мы знаем, что эта проблема крайне распространена. Куда ни посмотри, стоит перевернуть пару камней, и вы обнаружите подобные преступления.
— Что общего есть у этих процессов?
— Почти 10 лет назад мы обнаружили, что все они происходят с участием групп мужчин, занятых в ночной экономике — работающих в такси, доставляющих еду и прочее в этом роде. Там и скрываются эти хищники. Они не формируют банд того рода, который характеризует организованную преступность — связь между ними достаточно поверхностна.
Во многих уголках этой страны есть уязвимые маленькие девочки, о которых никто не заботится. Им нужно тепло, транспорт, еда, успокоительные вещества. Где они это найдут? В ночной экономике.
Такие девочки — легкая жертва для жестоких мужчин. Их легко найти, и зачастую через них хищник выходит и на их друзей.
Эти мужчины пользуются провалами служб помощи детям и подросткам, в последние время усугубившимися из-за недостатка финансирования.
Хорошие программы отменяются из-за нехватки денег — к примеру, раньше у одного городского совета был автобус, ездивший по ресторанам фастфуда вечером и искавший девочек в зоне риска.
Люди работают молча. О происходящем было известно, однако эта информация не распространялась. Такая рабочая этика — часть проблемы. Снова и снова люди не распространяются об известных им событиях. Это вопрос недостатка компетентности, а не злого умысла.
Куда легче свалить все на какой-то заговор, чем просто признать, что кто-то не справляется со своей работой. Я сталкиваюсь с этим сплошь и рядом.
Зачастую жертвы даже не считают себя жертвами. Из-за недостаточного полового образования в школах этим мужчинам удается убедить девочек, что у них с ними нормальные любовные отношения. Помню, в процессе по Рочдейлу одна девочка продолжала называть одного из обвиняемых своим «молодым человеком». Никто не объяснил ей, какие отношения являются нормальными, а какие — нет.
Есть множество очень смелых, невероятно сильных женщин, готовых поделиться своим опытом. А мы так мало делаем, чтобы их выслушать.
— Как можно улучшить положение пострадавших и возможных жертв?
— Многие из них состоят на учете в полиции из-за преступлений, к которым их принудили — нам следует очистить их судимости. Это нужно для их возвращения к нормальной жизни. Я считаю, что жертвы заслуживают компенсации за то, что они пережили. Кроме того, им нужна дальнейшая поддержка на протяжении всей жизни, которой они не получают.
Таксисты в Ковентри учатся опознавать признаки домогательств; это входит в число требований при получении лицензии, и я работаю над тем, чтобы это осуществлялось на практике. Почему так не делается по всей стране? Почему мы не требуем схожей подготовки от сотрудников ресторанов фастфуда?
Недавно я обнаружил, что подобная подготовка проводится в Ньюкасле. К сожалению, она осуществляется исключительно добровольно. Те, кто действительно должен ее пройти, ее игнорирует. Так что покуда не будут введены обязательные уроки для работающих в ночной экономике, ничего не изменится.
В области отельного бизнеса есть две крупные сети, которые работают над выявлением находящихся в зоне риска молодых людей, и информированием соответствующих служб. Почему этого не делают все остальные? Нам известно, что хищники приезжают в дешевые отели и прочие подобные места, чтобы осуществить надругательство над жертвой.
Всем все известно, однако эта информация не находит практического применения. Также мы не пользуемся тем, что известно сообществам. Большинство жертв — белые девочки, однако есть они и среди восточных меньшинств.
Сразу после того, как я участвовал в процессе в качестве обвинителя по делу банды в Рочдейле, я снова стал обвинителем против ее главаря за его домогательства до девочки, принадлежащей к той же этнической группе, что и он сам. Это дело не привлекло общественного внимания, однако в результате он получил 21 год тюрьмы. Так что среди восточных меньшинств тоже есть жертвы, однако из-за их понятий чести, стыда и того, что зачастую их обвиняют в произошедшем их же семьи, они не рассказывают о произошедшем с ними.
Так что нам следует учитывать, что существуют жертвы, которые еще реже докладывают о своих проблемах из-за давления со стороны своих семей и сообществ.
Мы едва копнули происходящее, и меня крайне беспокоит то, что каждый раз, когда все это попадает в новости, происходят две вещи.
Во-первых, все это главный источник популярности радикальных правых в этой стране. Если зайти на любой ультраправый сайт, банды педофилов используются для набора новых активистов активнее, чем теракты ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация — прим.ред.)
Так что нам следует с этим бороться, и под «нами» я подразумеваю всех — как наиболее пострадавшие сообщества, так и те сообщества, которые несут за это наибольшую ответственность.
Во-вторых, нам следует вмешиваться куда раньше, а также проводить программы по работе с преступниками. Многие из них все еще считают, что не сделали ничего дурного. Многие из находящихся на свободе тоже полагают, что в домогательствах нет ничего неправильного.
— Как можно предотвратить это в будущем?
— В будущем нужно куда больше делать в работе с преступниками — реальными и потенциальными. Само собой, это подразумевает образование на ранних этапах.
Слишком часто мы тянем до старших классов перед тем, как начать объяснять ученикам важность равноправия полов и учить их правильным отношениям. Мы должны начинать рассказывать им о вредоносном поведении и ожидающих их опасностях в возрасте пяти, шести, семи лет. Сохраняя молчание, мы лишь закладываем фундамент для будущих проблем.
Мы должны ввести законодательное требование сообщать о домогательствах до детей. Если вы видите, как кто-то стал жертвой домогательств, вы должны быть обязаны об этом сообщить. Власти оправдываются, что против этого выступают социальные работники. Меня это не удивляет.
Неправительственные организации выполняют колоссальную работу, и есть множество благотворительных групп, которые помогают выявить жертв и возможных преступников. Однако они не получают должного финансирования и работают за гроши.
— Что вы ответите тем, кто указывает на этническую принадлежность преступников?
— Большинство детей и подростков подвергаются домогательствам в своих же семьях. Нам не следует об этом забывать. Вторая самая многочисленная группа жертв — те, кто подвергся домогательствам онлайн. Сегодня можно заплатить несколько пенсов, и посмотреть в режиме реального времени, как где-то в мире насилуют ребенка. Третья самая крупная группа — жертвы общественных институтов; к примеру, нам известно о происходящем в религиозных учреждениях — церквях, мечетях. Нам также известно о футбольных клубах и клубах дзюдо, о том, что происходит в Би-Би-Си.
Проблема уличной педофилии — самая малая, хотя и значительная — мы говорим о тысячах жертв. Она самая малая по сравнению с тремя другими областями.
Более 80 процентов педофилов — белые британцы.
Когда я был прокурором в деле Стюарта Холла или Макса Клиффорда, люди не обсуждали их религию или национальность. В их случае это не имело значения, не имеет это значение и в случае подавляющего большинства преступников.
Я всегда говорил, что национальность уличных педофилов — часть проблемы. Мы не можем притворяться, что это не так.
Устройство ночной экономики — одна из проблем. Но не главная. Главная проблема — уязвимость маленьких девочек. Главная проблема — то, что они никому не нужны и никем не любимы. Их никто не поддерживает: помогающие им неправительственные организации не получают должного финансирования, как и детские службы.
Однако этническая принадлежность является частью проблемы, и я считаю, что сообщества меньшинств делают недостаточно. Несколько месяцев назад я был рад, когда меня пригласили в организацию мусульман Манчестера, одним из четырех приоритетов которой является борьба с педофилами. Это — редкость. Большинство сообществ предпочитает молчать об этой проблеме, осуждать меня за ее упоминание — но покуда вы с этим не боретесь, вы даете амуницию всем ксенофобам. Так почему мы не решаем проблему, которая может быть решена?
Нельзя руководствоваться одними только предположениями о том, чем руководствуются эти мужчины. Нам нужно проводить более тщательные расследования причин, по которым они стали преступниками, так же, как мы изучаем причины уязвимости жертв.
— Власти часто обвиняют в том, что они боятся действовать из-за политкорректности. Что вы об этом думаете?
— Я не видел тех, кто боялся бы чего-то подобного. Я устал видеть, как никто не опровергает этот миф. С этими делами сложно работать. Слишком часто жертвы считают злодеем обвинителя или следователя, который пытается расстроить их «отношения». Проблемой является также недостаток компетентности — люди не знают, как проводить эти дела. Им следует отложить свои стандартные процедуры и бумаги. Несомненно, некоторые не хотят оскорблять определенные сообщества, однако эти некоторые — в меньшинстве. Большинство не справляется с проблемой потому, что эта проблема исключительно сложна.
