В Донбассе жестокостью врасплох никого не застанешь. Эта территория расположена на краю края, ведь само слово «Украина» восходит к слову «окраина», а Донбасс простирается вдоль границы с Россией, и уже четыре года здесь идет война. Насилие физическое и психологическое, повседневное. В дипломатическом отношении эта территория сейчас отделена и от бывшей «великой матушки-Руси», которая в действительности, конечно, является для большинства украинцев мачехой. Несмотря на слова и действия, на вымысел и на реальные намерения сторон — Киева и Москвы на локальном уровне и Белого дома и Кремля на геополитическом — Донбасс намеренно поддерживается в подвешенном состоянии. Жизнь в этой области становится все более беспросветной, и даже поля подсолнухов не способны оживить ее.
С момента аннексии соседнего Крыма в марте 2014 года, проведенной так называемыми зелеными человечками (российскими военными и резервистами без отличительных знаков на форме, действовавших по указанию Кремля), эта огромная территория, протянувшаяся вдоль Донецкого и Луганского регионов, сегодня стала подлинным кругом ада. Это застывшее место или, точнее, время, где сначала взрывы тяжелой артиллерии, а в последние два года — подрывная деятельность снайперов продемонстрировали, что война, даже самая изощренная (это, однако, не наш случай) — это всегда только кровь и отчаяние. Как и во время Первой мировой войны. Как и во время любых войн. И в этой войне, которая разворачивается в Европе третьего тысячелетия.
Да, конечно, так и хочется сказать, что теперь все совершенно иначе, когда есть дроны, но, в конце концов, всегда есть кто-то, кто нажимает на кнопку, спускает курок или управляет джойстиком. И всегда есть другой или другие, военные или гражданские, которые оказываются ранены, искалечены или мучительно погибают от тяжелых ранений.
Фотографии, сделанные Эдуаром Элиасом (Eduard Elias) в Донбассе на территории, находящейся под контролем украинских военных, и на территории «народных республик» Донецка и Луганска, завоеванных сепаратистами под контролем Кремля, отражают этот зазор между жестокой исключительностью и обыденностью насилия в происходящих конфликтах. Такие конфликты превращаются потом в траншейные войны, в вялотекущую агрессию, в снайперские столкновения. Даже в эпоху роботов и миссий на Марс. Украинских солдат, как мышей, загнанных в пути сообщения со свечами в руках, чтобы получить в ходе местной литургии благословение священников униатской церкви, не отличишь от статуй, когда они молятся за упокой павших в предыдущих боях. Выкорчеванные с корнями в ходе бомбардировок украинской армии, эти статуи рассказывают о земле, которую оспаривали сотни лет. Она уничтожена гранатометами, коррупцией, безразличием. Здесь насилие, стихийное или по указке, стало нормой. Во времена царей, потом при Сталине, сегодня — при Путине.
Порошенко, миллиардер, шоколадный магнат, владелец телеканала, ставший четыре года назад президентом Украины после «революции достоинства» на киевском Майдане, похоже, все еще убежден, что Крым и народные республики, которые сепаратисты, получающие поддержку Кремля, самовольно провозгласили независимыми, не могут быть отделены от остальной территории украинского государства. В действительности, он тоже действует в условиях дестабилизации Донбасса не в интересах населения, а руководствуясь политической и личной выгодой. Чтобы скрыть под плотным покровом национализма резкое падение популярности, связанное с невнятным и совершенно не прозрачным руководством страной, Порошенко два месяца назад поддержал закон о Донбассе. Законодатели разработали проект «о восстановлении государственного суверенитета Украины на временно оккупированной украинской территории Донбасского и Луганского регионов». Законопроект, где Россия характеризуется как страна-«агрессор», был принят большинством в 280 голосов, выступивших в его пользу, из 450 депутатов, присутствующих в парламенте.
Это утверждение, однако, возмутило Москву, которая не продемонстрировала никакого желания взять под свое крыло пенсионеров и безработных повстанческих областей, по меньшей мере два года остающихся без средств к существованию. Чтобы получить пенсию, пенсионеры из деревень и городов, находящихся на повстанческой территории, управляемой сепаратистами, должны предпринимать изматывающие поездки за «границу». Им приходится садиться в видавшие виды автобусы и добираться до демаркационной линии. Чтобы преодолеть ее на пути из сепаратистских областей и въехать в глубь находящейся под контролем Киева территории АТО, необходимо пройти через ряд изнуряющих бюрократических процедур. Только так старики могут рассчитывать получить причитающиеся им деньги. А на рубеже старого и нового года сепаратисты сделали орудием шантажа собственных сограждан даже телекоммуникации, независимо от того, какую сторону те поддерживают, Москву или Киев: они деактивировали мобильную телефонную сеть, чтобы потом взять над ней контроль и отдать в управление занимающему их сторону провайдеру, который стал предлагать новые сим-карты по немыслимым ценам. Смартфоны, по определению символы общедоступной цифровой революции, а также обычные мобильные телефоны молчали в течение нескольких недель. Колтан, ставший причиной многих других войн, в частности в восточных районах Конго, и пластик — материалы, из которых состоят мобильные телефоны, — превратились в бездушные камни, будто разбитые гранатометами памятники.
Жизненно важная лимфа планеты Земля, вода, голубое золото этого и грядущих веков, за пополнение запасов которой уже ведутся войны и будут вестись новые, превратилась в яд. Из кранов полуразрушенных домов в карстовых областях и других местах народных республик — которые остаются непризнанными как ООН, так и большинством государств — течет вязкая, мутная жидкость, несравнимая со свежей прозрачной водой, лившейся до начала этой масштабной грязной игры ценой жизни простого украинского народа, в том числе и русскоговорящей его части в восточных регионах Украины. С тех пор как шахты для добычи тяжелых металлов, которыми так богат Донбасс, оказались под прицелом тяжелой артиллерии украинских солдат и сепаратистов-ополченцев, действующих под руководством сотрудников российской военной разведки, они не только перестали быть скудной возможностью выжить для большинства жителей этих районов, но и превратились в хранилища токсичных отходов. Канцерогенных отходов. Из-за летних и зимних дождей, которые в результате климатических изменений становятся все сильнее и сильнее, последствия добычи, выливаясь за пределы поврежденных конструкций, загрязнили множество водоносных пластов.
Согласно некоторым исследованиям, уже через 15 лет целых 2,5 миллиона людей будут вынуждены покинуть Донбасс из-за нехватки питьевой воды и загрязнения урожая в результате орошения этими смертоносными водами.
Тем временем, за четыре года конфликта более миллиона мирных граждан покинули эти территории. На Украине проживают всего 45 миллионов граждан, из них почти шесть миллионов — в Донецкой и Луганской областях. Уровень рождаемости постоянно снижается из-за ухудшения условий жизни. В больницах нет персонала, пациентов становится все больше, потому что мало кто может позволить себе платить за лечение, особенно это касается пожилых пациентов, которым развал Советского Союза оставил в наследство нищенские пенсии — в среднем около 50 евро в месяц. Стоимость жизни каждый день возрастает, а гривны, местная валюта, — это практически фантики. Введенный в сепаратистском Донбассе рубль — не лучше. На Украине и в Донбассе несчастливы все, кроме наемников.
В своей пробирающей душу книге «Граница» (La Frontiera), опубликованной в 2015 году, Алессандро Леогранде (Alessandro Leogrande) объяснил нам, что такое «жестокость мира» и какова роль фотографов в военных конфликтах. Анализируя один из шедевров Караваджо, «Мученичество святого Матфея», комментируя автопортрет Меризи, наблюдающего, обернувшись, издевательство бывшего ученика над апостолом, Леогранде утверждает: «В отличие от других зрителей, Караваджо не бежит, он смотрит на жертву, потому что может лишь сопереживать ей, быть на ее стороне и наблюдать, как заканчивается то, что должно случиться… Он знает, что не может вмешаться, не может остановить этот меч. В его сопереживании тем больше страданий, оттого что он совершенно беспомощен. Ясная интерпретация действий, а тем более гений искусства, не остановят кровопролития. Он может испытывать лишь жалость».
