На прошлой неделе директор ЦРУ Майк Помпео во время слушаний по утверждению его кандидатуры, выдвинутой президентом Дональдом Трампом на пост госсекретаря США, занял жесткую позицию в отношении России, назвав ее «опасной для нашей страны», несмотря на то, что демократы критиковали его за недостаточно жесткую позицию. Это характерно для эпохи Трампа, когда представители обеих партий обычно изображают Россию как страшную угрозу для Соединенных Штатов. Эта враждебность по отношению к России, проявляемая представителями обеих партий, заставила даже Трампа (риторика которого в адрес этой страны зачастую колеблется между открытой враждебностью и восхищением) принять инстинктивно ястребиные политические меры — от бессмысленных санкций до бряцания ядерным оружием.
Но эта политика не способствует изменению поведения России — в большинстве случаев она, скорее, усугубляет ситуацию. Правда, возможна и более эффективная политика в отношении России. Политика, в которой признавались бы непростые реалии сегодняшних американо-российских отношений, и при этом основной акцент был бы сделан на сдерживании и в случае необходимости — на возобновлении сотрудничества. К сожалению, этого достичь невозможно до тех пор, пока Соединенные Штаты реагируют на действия России рефлексивной враждебностью и конфронтацией.
Конфронтационный статус-кво
Учитывая вмешательство Москвы в президентские выборы в США в 2016 году, неудивительно, что многие американцы относятся к России враждебно. Хотя масштабы вмешательства остаются неясными — а его воздействие сомнительно — оно все же производит впечатление нарушения норм. С другой стороны, все еще ощутима сегодняшняя подстрекательская риторика. Например, бывший вице-президент Джо Байден недавно написал, что «российские власти нагло попирают основы западной демократии». Лидер сенатского меньшинства Чак Шумер, демократ из Нью-Йорка, призвал Трампа «сосредоточиться на иностранном противнике, России, которая на нас напала». А Андре Карсон, демократ из Палаты представителей от штата Индиана предупредил о «новом железном занавесе, опускающемся в Европе».
К сожалению, эта угрожающая риторика не только способствует сохранению крайней напряженности, но и порождает политические ответные меры, направленные на бессмысленную конфронтацию. Возьмем, к примеру, принятый в прошлом году закон о санкциях CAATSA (Закон «О противодействии противникам Америки посредством санкций»). Хотя санкции редко бывают эффективными, санкции, введенные против России администрацией Обамы, по крайней мере были узконаправленными и предполагали конкретные условия, при соблюдении которых они могли быть сняты — в частности, соблюдение Россией минских договоренностей о прекращении войны на востоке Украины. Что же касается CAATSA, этот закон выполняет в основном карательную функцию и не предлагает Конгрессу четкой перспективы для рассмотрения вопроса о снятии санкций, тем самым лишая Россию стимула для изменения характера своих действий.
Администрация Трампа, действовавшая поначалу сдержанно, в последние месяцы также предпринимает шаги в сторону конфронтации. Некоторые из этих шагов были явно оправданы, например высылка российских дипломатов в ответ на покушение в Великобритании на российского перебежчика с использованием запрещенного нервно-паралитического вещества. Правда, другие меры были не столь оправданы. Например, в декабре, администрация согласилась на поставке Украине летального оружия — сделав то, чего администрация Обамы избегала, опасаясь эскалации конфликта в регионе, несмотря на все убедительные аргументы в пользу того, насколько это смогло бы улучшить ситуацию.
В программных документах Белого дома также представлена воинственная позиция по отношению к России. В Стратегии национальной безопасности, опубликованной в декабре, Россия названа одной из «ревизионистских держав» и причислена к «реальным угрозам» наряду с «режимами-изгоями», такими как Иран и Северная Корея. При этом в Обзор ядерной политики 2018 года включены положения о новом тактическом ядерном оружии малой мощности и крылатых ракетах, явно предназначенных для противодействия ядерному арсеналу России. Многие эксперты, такие как Ольга Оликер и Випин Наранг (Vipin Narang), опасаются, что такое оружие может просто повысить вероятность конфликта с Россией.
Свидетельством этой враждебности стали даже недавние удары по Сирии. Удары носили ограниченный характер, и при их нанесении российские объекты в основном удалось обойти, и к эскалации они не привели. Тем не менее, некоторые чиновники в администрации выступали за нанесение более масштабных ударов, которые привели бы к поражению российских объектов. А президент зашел настолько далеко, что, говоря в своих твитах о потенциальных ударах, даже насмехался над Россией. К счастью, похоже, возобладал более осторожный подход, сторонником которого является министр обороны США Джеймс Мэттис.
Как возобновить взаимодействие
В сегодняшней конфронтационной риторике и политике в отношении России зачастую не учитывается реальность, что указывает на необходимость поиска альтернативного подхода. При более точной оценке сегодняшней России, безусловно, следовало бы признать, что страна действует агрессивно, включая неоднократные попытки вмешательства в выборы и жестокие убийства российских перебежчиков на территории западных стран. Надо было бы признать и то, что она по-прежнему проводит агрессивную политику России в отношении своих соседей, включая военные действия в Грузии и на Украине, и ее исключительно недемократическую политическую систему. В то же время следовало бы признать и то, что, что многие из этих действий обоснованы. Некоторые из них, такие как захват Крыма, свидетельствуют об обеспокоенности по поводу безопасности — в данном случае, о необходимости сохранения российских военных баз на территории Украины. То же самое можно сказать и о разработке Россией нового ядерного оружия, которая стала ответом на решение администрации Джорджа Буша-младшего выйти из договора ПРО, что фактически положило начало новой гонке вооружений. Внутренняя политика тоже играет свою роль. Президент России Владимир Путин опасается более открытых политических систем Запада, и сегодняшняя взаимная неприязнь ему на руку, поскольку это помогает поддержать его популярность внутри страны.
В то же время в интересах США и избежать бессмысленного конфликта с Россией из-за государств, которые попросту не столь важны для национальной безопасности США, включая Сирию и Украину. Более широкая заинтересованность Вашингтона в региональной и глобальной стабильности может предполагать расширение взаимодействия с этими странами в дипломатической или гуманитарной сферах. Однако этого недостаточно, чтобы оправдать военное вмешательство или риски непреднамеренной эскалации напряженности в отношениях с Россией. К сожалению, в последние годы политики в Вашингтоне зачастую трактуют интересы США настолько широко, что они становятся бессмысленными. Вместо этого политикам следует сосредоточиться на интересах США, которые действительно вызывают озабоченность, и более четко определить эти интересы. К ним относится в частности поддержание взаимодействия с Россией по ключевым глобальным вопросам, таким как нераспространение ядерного оружия, Иран, Северная Корея. Положительным моментом является то, что эти узкие интересы на самом деле реализуемы. Отказавшись от конфронтационной риторики и политики, Вашингтон может снизить напряженность, обеспечить эффективное сдерживание в жизненно важных областях и возобновить взаимодействие с Россией в вопросах, представляющих взаимный интерес.
Дальнейшие шаги к улучшению ситуации
Первое, что следовало бы сделать Вашингтону — определить с Россией красные линии. Одной из самых больших проблем в американо-российских отношениях в последние годы стала неспособность должным образом разъяснять интересы США. Неясно, будет ли НАТО расширяться дальше, будет ли Вашингтон реагировать на кибератаки и будет ли он готов воевать, чтобы защитить не входящие в НАТО страны, такие как Грузия и Украина. Более четкое обозначение красных линий помогло бы сдерживать Россию. Некоторые из этих красных линий, например, дальнейшее вмешательство в выборы в США, другие нарушения суверенитета США и военные действия России против союзника США по НАТО очевидны, и на нарушение этих границ дозволенного следует реагировать четко и недвусмысленно. Другие возможные красные линии потребуется тщательно обдумать: например, в каком случае вмешательство России во внутреннюю политику близких союзников требует ответных действий США?
На нарушение этих более определенных красных линий следует предпринимать не просто понятные ответные меры — эти ответные меры должны быть еще и гибкими и нестандартными. Например, вместо того чтобы вводить еще один пакет бессмысленных санкций или бросать все силы на наращивание военного потенциала, Соединенные Штаты могли бы отреагировать на будущее вмешательство в выборы, используя свою обширную глобальную сеть финансовой разведки, чтобы обнародовать информацию, указывающую на причастность ключевых фигур Кремля к коррупции. При этом высылка дипломатов и финансовые ограничения в отношении российских госкомпаний можно использовать в качестве пропорционального и эффективного ответа на вмешательство во внутреннюю политику союзников. Военные варианты — от переброски войск до продажи оружия — всегда должны рассматриваться в качестве крайней меры.
Во-вторых, Вашингтону необходимо понять, что многие действия России против западных стран в последние годы были бы невозможны без существования уязвимостей на Западе — речь идет о все более односторонний, ориентированный на партийные интересы характер политики в США, несовершенные нормы, касающиеся кибербезопасности, или альянс НАТО, члены которого редко вносят вклад в укрепление общей обороны. Хотя некоторые из этих проблем решить легче, чем другие, они все же указывают на то, как укрепить оборону США.
В первую очередь следует решить две ключевые проблемы. Неважно, кто об этом скажет — следственная группа специального прокурора Роберта Мюллера или разведывательные комитеты Конгресса — американский народ заслуживает того, чтобы знать о масштабах и влиянии вмешательства России в выборы 2016 года. Единственным способом обеспечить эффективную защиту от будущего вмешательства является создание целостной картины реальных событий. При этом для более равномерного распределения финансовых издержек на оборону политики должны брать за основу недавнее повышение военных расходов в странах НАТО. Но военные расходы не должны здесь быть единственным показателем. Вашингтон должен требовать от других государств-членов НАТО наращивать своей потенциал и тем самым вносить свой вклад в укрепление военной мощи Североатлантического Союза. Это позволит уменьшить роль США в руководстве НАТО, и эта организация станет альянсом равноправных участников.
И, наконец, американские политики должны попытаться возродить отношения с Россией. Жаркая риторика последних нескольких лет привела к фактическому краху российско-американских дипломатических отношений. Это служит препятствием для России и США в урегулировании кризисов и совместном решении вопросов, представляющих взаимный интерес. Например, благодаря способности американских и российских дипломатов сотрудничать по вопросам нераспространения ядерного оружия в итоге удалось заключить ядерную сделку с Ираном.
Ключевой проблемой для обоих государств является Северная Корея; привлечение России к международным переговорам по Северной Корее могло бы помочь в урегулировании кризиса и при этом способствовать оздоровлению ухудшающихся российско-американских дипломатических отношений. Однако более важным является возвращение к переговорам по контролю над вооружениями, поскольку многие из действующих сегодня договоров не выполняются или в соответствии со сроками их действие вскоре утратит силу. Одной из тем возможных переговоров мог бы стать Договор о ликвидации ракет средней и меньшей, условия которого Россия, вероятно, сегодня нарушает. К тому же в 2021 году истекает срок действия договора СНВ-3.
Политическое препятствие?
В конечном счете основное препятствие на пути улучшения американо-российских отношений носит политический характер: во внутриполитической обстановке, сложившейся сегодня в США, все более мощными становятся стимулы, заставляющие делать упор на враждебность. Администрация Трампа заинтересована в том, чтобы действовать жестко по отношению к России, она это делает сознательно, чтобы отвести от себя подозрения, связанные с расследованием, которое ведет специальный прокурор. А противники президента считают враждебность прекрасным поводом для обвинений в адрес Трампа, враждебность которого якобы приводит к агрессивным действиям России.
Эти стимулы породили в целом противоречивую политику по отношению к России. Едва на этой неделе постпред США в ООН Никки Хейли объявила о новых санкциях против России, связанных с ее действиями в Сирии, как Белый дом почти сразу же опроверг это. Похоже, политика администрации по отношению к России, находится в тупике между скорее примиренческими порывами Трампа и более ястребиными инстинктами и риторикой его советников и Конгресса. При этом Белый дом, похоже, не собирается предотвращать или сдерживать будущее вмешательство России в выборы.
Тем не менее, даже если окажется, что в администрации Трампа невозможно разработать долгосрочную стратегию американо-российских отношений, сегодняшний акцент на враждебность абсолютно контрпродуктивен. Политики из числа представителей обеих партий должны иметь в виду, что инстинктивная враждебность по отношению к России (будь то напыщенная риторика или конфронтационные политические ответные действия), скорее всего, только усугубит ситуацию в долгосрочной перспективе.
