Британская букмекерская контора «Корал» (Coral) называет Дональда Трампа и Ким Чен Ына фаворитами — с вероятностью 2/1 — на получение Нобелевской премии мира в этом году. Они уже опередили верховного комиссара ООН по делам беженцев, саудовского активиста Раифа Бадави (Raif Badawi), папу Франциска и других претендентов. Если их переговоры пройдут так же хорошо, как и пятничный саммит Кима и его южнокорейского коллеги Мун Чжэ Ина, и на Корейком полуострове будет восстановлен мир, они оба будут достойны того, чтобы получить эту награду.
Здесь присутствует определенный урок, и он не сводится исключительно к «нормализации»: нас постоянно предупреждают о необходимости избегать употребления этого термина в случае с Кимом и Трампом. Самых отвратительных людей, даже беспощадных диктаторов и убийц можно и нужно поощрять и хвалить за конкретные действия, если они делают мир безопаснее. В некоторых случаях такие действия станут и должны стать их главным наследием.
Вспомним Уинстона Черчилля. Комментируя фильм 2017 года под названием «Темные времена», в котором этот британский лидер изображается блестящим, неординарным бунтарем, выступившим против безвольной элиты, чтобы положить конец политике умиротворения нацистов, Шаши Тарур (Shashi Tharoor), глава комитета парламента Индии по международным делам, написал в своей статье в «Вашингтон пост» (Washington Post): «Он был одним из величайших массовых убийц XX века, однако, в отличие от Гитлера и Сталина, ему одному удалось избежать всеобщего исторического порицания на Западе». Он сослался на тактику выжженной земли, которую Черчилль применял в отношении повстанцев в британских колониях, на причастность британского премьер-министра к голоду в Бенгалии в 1943 году и на бомбардировку Дрездена в 1945 году.
Обоснованность этих конкретных обвинений и их контекст — вопрос, которым должны заниматься историки. Черчилля по праву считают героем за то, что он дал отпор нацистам — это стало его главным достижением. Оно не просто перевешивает чашу весов в его пользу, если на другой чаше находятся совершенные Черчиллем преступления: в сознании многих из тех, чьи семейные истории могли бы попросту прерваться или начать развиваться в гораздо более мрачном направлении в случае победы нацистов, это достижение британского премьер-министра полностью стирает следы всех его преступлений.
Сейчас можно сказать, что никакие события, произошедшие с 2000 года, не могут сравниться с возможным возвращением мира на Корейский полуостров. Конфликт, расколовший Корейский полуостров, возможно, является главной нерешенной в 20 веке проблемой, которая перекочевала в новое столетие. Все началось в 1948 году, затем переросло в горячую опосредованную войну между Советским Союзом и США, вовлекло Китай и в конечном итоге перешло в нынешнюю, еще более сложную фазу. Этот конфликт породил последнюю из расколотых наций на планете, которой сегодня управляют два совершенно противоположных режима — южнокорейская технократия и северокорейское идеологической государство, движимое культом личности.
Кроме того, этот конфликт остается устойчивым следствием старого американского подхода к войне с его ковровыми бомбардировками, которые Япония и Германия постарались простить, в то время как северокорейский режим делает все возможное, чтобы его граждане никогда о них не забывали.
Возможно, излишне оптимистичные репортажи с переговоров Кима и Муна, сообщения об их улыбках, рукопожатиях и на первых взгляд спонтанных поездках на другую сторону самой защищенной границы в мире преждевременны. Возможно, слова Кима о начале «новой истории» и «эпохи мира» — это всего лишь риторика, призванная заставить Запад смягчить санкции против Северной Кореи в обмен на ничего не значащие обещания.
Недавно стало известно, что северокорейские хакеры совершили глобальную массированную кибератаку, целью которой была кража данных о ключевых объектах западной инфраструктуры и промышленности. Кроме того, Ким — это правитель, которые продолжает использовать пытки, тяжелый труд, неустанную пропаганду и унизительные социальные практики, чтобы заставить своих граждан подчиняться, как это делали его отец и дед до него. У него нет никаких веских причин для того, чтобы внезапно прекратить это и начать вести себя как студент частной швейцарской школы, которым он когда-то был. Довольно трудно представить себе, как он может это сделать, не потеряв при этом свою власть.
Трамп тоже остается Трампом. Сначала он назвал Кима «человеком-ракетой», а затем внезапно переключился на уважительный тон, демонстрируя абсолютное непонимание особенностей и сложностей корейского вопроса. Он может с легкостью вернуться к прежнему тону, как только возникнут трудности в переговорах о чем-то более важном, чем правительственный обед или неуклюжий танец вдоль границы. Строгий международный контроль над северокорейской ядерной программой и существенное сокращение численности американского военного контингента — если говорить о тех необходимых уступках, на которые сторонам, возможно, придется пойти — абсолютно не гарантированы. Трамп любит побеждать, и он становится очень капризным, если другие не дают ему то, чего он хочет.
Тем не менее вероятность прорыва должна заставить даже противников этих двух лидеров соблюдать осторожность и не умалять значение их шага навстречу друг другу. Если жизнеспособное мирное соглашение станет единственным положительным достижением в их жизни, этого будет вполне достаточно, чтобы реабилитировать их и заслонить все их плохие слова и поступки. Последний советский лидер Михаил Горбачев, которого часто обвиняют во многих несчастьях, случившихся с Россией и ее постсоветскими соседями, получил Нобелевскую премию мира в первую очередь за то, что он выбрал мир, а не войну — и позволил Германии воссоединиться. Именно это, а вовсе не плохой выбор подчиненных, неэффективное руководство и вялые попытки подавить восстания на советской периферии, сделали Горбачева той исторической фигурой, которой он является.
Поэтому не рассчитывайте, что я буду хмуро наблюдать за «нормализацией» отношений Трампа и Кима. Мир очень хрупок. И мир — лучшее достижение для любого лидера. Поэтому те, кому удается добиться мира, — это герои, кем бы еще они ни были.
