По оценкам Крымской правозащитной группы, в период с февраля 2014 по январь 2018 года в российских тюрьмах или следственных изоляторах побывали как минимум 66 граждан Украины. Чаще всего задержания проводились в Крыму и на Донбассе, но также они происходили в России, а в последнее время и в Белоруссии. Среди заключенных есть представители разных национальностей. Это журналисты, деятели культуры, общественники, военные, аграрии, студенты, шахтеры, учителя. Некоторые из них совершили мелкие правонарушения, и Кремль использует это в качестве оправдания своих действий.
Гражданам Украины предъявили разные обвинения, в каждом случае были нарушены основополагающие правовые нормы и права человека. Все это напоминало советскую эпоху: улики фабриковались, обвинения основывались на показаниях ненадежных свидетелей, в процессе следствия применялись психические и физические пытки (в том числе с использованием фармакологических средств), людей похищали, а их адвокатам не давали работать. Большинство дел тщательно освещала российская пресса. Каждое заслуживает отдельного репортажа, ведь за ними стоят человеческие трагедии. Можно предположить, что аресты украинских граждан — это элемент продуманной политики Москвы, а игра, в которой она их использует — один из фронтов гибридной войны. Для Кремля это инструмент, при помощи которого он надеется достичь определенных внутри- и внешнеполитических целей.
«Украинская угроза»
Очевидно, что Россия стремится создать атмосферу страха, сфабриковать «исходящую от Украины угрозу», показать, что «всюду скрываются украинские диверсанты, шпионы и террористы». Мы были свидетелями нескольких волн арестов «украинских шпионов». Самый большой резонанс вызвали дела Романа Сущенко и Юрия Солошенко (пенсионера, которого освободили в ходе обмена заключенными). Первый — это парижский корреспондент информационного агентства «Укринформ», приехавший в Москву по частным делам (в России у него живут родственники). Во Франции Сущенко занимался исследованием распространения влияния Кремля в этой стране и шире — в Европе. Российские следственные органы считают, что журналист работал на военную разведку Украины. Адвокаты отмечают, что им сложно защищать своего клиента: им не дают полного доступа к информации об обвинении и «доказательствах», кроме того, судебные заседания проходят в закрытом для прессы режиме.
Россияне ловят не только «шпионов», но и «диверсантов». Последних обнаружилось гораздо больше: 16 задержали в одном Крыму. Среди них был Алексей Сизонович — пенсионер из Донбасса, которого силой вывезли в Россию. Судебное разбирательство продолжалось всего три дня, в итоге его приговорили к 12 годам лишения свободы за «подготовку терактов на территории РФ». Обвинения были основаны на показаниях девяти человек, не появившихся в суде. Адвокаты полагают, что некоторые из них существовали лишь «на бумаге». Прокуратура утверждает, что в момент задержания Сизонович пытался сбежать, перебравшись вплавь через реку. Его защитник называет такое утверждение абсурдным, поскольку пенсионер не умеет плавать.
В Крыму «диверсантами» признали также Евгения Панова и Андрея Захтея, а также военных экспертов влиятельного севастопольского аналитического центра «Номос» Дмитрия Штыбликова и Алексея Бессарабова. Панов принимал участие в антитеррористической операции в Донбассе, в Крым он попал при невыясненных обстоятельствах. Захтей, в свою очередь, совершил мелкое правонарушение, которое, по всей видимости, послужило предлогом для выдвижения более серьезных обвинений. Вся четверка якобы собиралась устроить диверсии на объектах критически важной инфраструктуры полуострова. На видео, снятом в квартире Штыбликова, которое распространили российские СМИ, следователи демонстрируют «арсенал» оружия для игры в пейнтбол.
Отдельную группу составляют заключенные, задержанные в связи с так называемым чеченским делом. Это члены «Правого сектора» (запрещенная в РФ организация — прим. ред.) Николай Карпюк и Станислав Клых, которых российские следственные органы обвиняют в участии в военных преступлениях, совершенных на территории Чечни в 1990-е годы. Утверждается, что они расстреляли как минимум 30 граждан России, однако, по данным центра «Мемориал» 18 человек погибли не в тех местах, о которых говорит прокуратура, а еще 11 — не от стрелкового оружия. Карпюк и Клых получили 22,5 и 20 лет лишения свободы соответственно. Консул Украины в России утверждает, что на телах обоих есть следы пыток. В ходе следствия украинцы якобы сообщили, что в Чечне воевал также бывший украинский премьер-министр Арсений Яценюк.
В январе 2018 года ФСБ задержала по подозрению в незаконном владении оружием четверых человек, связанных с частными охранными предприятиями. По неподтвержденной информации (дело рассматривается в закрытом режиме), один из них, Сергей Соколов, рассказал, будто планы терактов разрабатывала Служба безопасности Украины. В свою очередь, еще в августе 2017 года последняя сообщила о том, что ей удалось предотвратить провокацию, заключающуюся в использовании Россией бывших участников АТО. Им предложили хорошо оплачиваемую работу в сфере строительства на территории России, СБУ подозревала, что после того, как они пересекут границу, их обвинят в попытке совершить теракт. Набором кандидатов на Украине занималась сожительница Соколова, которую позже задержала СБУ. Пока догадок больше, чем фактов, но в контексте существующих трендов все это вызывает тревогу. Не исключено, что таким образом Кремль готовит почву для масштабной провокации: терактов в России, в которых обвинят «украинских диверсантов».
Эффективность по-русски
В отношении украинцев, которые говорят о незаконности присоединения Крыма к России, россияне используют жесткие демонстративные методы, стремясь показать, что их следственные органы эффективны, а любое сопротивление бесполезно. Такой курс избран в первую очередь на крымском полуострове. Речь идет о деле режиссера Олега Сенцова, левого активиста Александра Кольченко, учителя истории Алексея Чирния и фотографа Геннадия Афанасьева (освобожденного в ходе обмена заключенными). Все они публично выступали против аннексии. Еще весной 2014 года им предъявили обвинения в организации террористической группы, а также в подготовке и совершении терактов. Первых троих приговорили к 20, 10 и 7 годам лишения свободы соответственно. Наказание они отбывают в азиатской части России. Всем против их воли дали российское гражданство.
В этот контекст вписываются как минимум два дела: Александра Костенко и Андрея Коломийца. Первого российский суд приговорил к трем с половиной годам лишения свободы за то, что на майдане тот бросил камень в сотрудника «Беркута». Похожие обвинения предъявили Коломийцу, но его дело стоит особняком, поскольку ранее им интересовались правоохранительные органы Украины.
Группой, которая подвергается преследованиям больше других, стали, конечно, крымские татары: среди всех задержанных в Крыму их доля составляет около 60%. Власти преследуют как «простых» татар, так и лидеров Меджлиса (запрещен в РФ — прим. ред.). Самый большой резонанс получило дело Ильми Умерова, который после аннексии отказался от поста главы Бахчисарайской районной государственной администрации. В официальном письме он заявил, что не признает новую власть. В мае 2016 года его арестовали и приговорили к трем годам лишения свободы, в ходе следствия его направили на психиатрическую экспертизу. Умерова (вместе с другим лидером крымских татар Ахтемом Чийгозом) освободили в октябре 2017 года после вмешательства президента Турции.
Российские следственные органы обвиняют некоторых татар в экстремистской и террористической деятельности. Речь идет о причастности к деятельности организаций «Хизб ут-Тахрир» и «Таблиги Джамаат» (запрещены в РФ — прим. ред.), хотя обе называют своей целью «мирное распространение ислама». Интересно, что глава ФСБ по Крыму Виктор Палагин во время своей работы в Башкирии прославился тем, что занимался преследованием «исламских экстремистов».
Коварный план
Отдельная тема — это использование так называемого обмена заключенными. Россияне освобождают задержанных в Донбассе украинских военных или других украинских граждан, а украинцы — российских военнослужащих и наемников, а также россиян, арестованных на Украине за участие в таких операциях, как уличные беспорядки в Одессе или попытки захвата административных зданий в Харькове и других городах на востоке страны. Кремль освобождает «своих» людей, побуждая этим пророссийские круги к активности и показывая, что «русские своих не бросают».
Гораздо более любопытны в этом контексте тайные цели Кремля, которые вписываются в долгосрочную стратегию его политики в отношении Украины. Обмены, которые производились до сих пор, носили политический характер. Самым громким стало дело Надежды Савченко. Сейчас, по прошествии времени, большинство наблюдателей обращают внимание на искусственный характер развернутой в СМИ кампании на ее тему: движущей силой выступал здесь сам Кремль. Резонанс помог летчице попасть в большую политику. Долгосрочные планы Москвы включают в себя использование Савченко для дестабилизации украинской политической сцены. Однако из-за ее личных качеств и склонностей этот проект вряд ли окажется успешным.
Процесс обмена заключенными — это также попытка склонить Киев пойти на прямой контакт с так называемыми Донецкой и Луганской народными республиками. Сами россияне затягивают переговоры и неожиданно прекращают их без какой-либо серьезной причины. Москва стремится спровоцировать недовольство украинской общественности, продемонстрировав, что руководство Украины действует неэффективно и не стремится к освобождению заключенных.
Практически каждый этап обмена заключенными сопровождается шумихой в прессе: российские СМИ и пророссийские издания на Украине стараются показать, что конструктивную позицию занимают только определенные круги. В этом контексте особенно заметна деятельность Виктора Медведчука и РПЦ. При этом само участие Медведчука в Минском мирном процессе (судя по всему, оно стало возможным благодаря Москве) выглядит для Киева рискованным с политической точки зрения. Кремль претворяет в жизнь сценарий постепенной деэскалации, который должен увенчаться навязыванием Украине российских условий. Донбасс формально вернулся бы под контроль Киева, но сохранил широкую автономию, а это стало бы для украинского государства медленно убивающим его ядом.
Циничная торговля
Москва, по всей видимости, рассчитывает, что фабрикуемые ею уголовные дела против граждан Украины склонят международную общественность принять российскую точку зрения на события. Она хочет показать, что украинцы ведут на территории РФ, в оккупированной части Донбасса и в Крыму широкомасштабную диверсионную деятельность и стараются дестабилизировать там обстановку. Освобождая заключенных «небольшими партиями», россияне демонстрируют жесты доброй воли, которые требуют от противоположной стороны новых уступок. Кремль может использовать тему заключенных не только в отношениях с Киевом, но и с Западом, например, пытаясь добиться отмены санкций, ведь «жесты доброй воли» — это демонстрация гуманизма и готовности к диалогу.
Уже в прошлом году стало заметно, что Кремль старается втянуть в игру с Украиной своего ближайшего союзника — Белоруссию. Летом российские спецслужбы похитили из белорусского Гомеля 19-летнего гражданина Украины Павла Гриба: он собирался встретиться там с россиянкой, с которой познакомился через сеть «ВКонтакте». Гриба задержали и вывезли в Краснодар, где предъявили обвинения в террористической деятельности, сейчас он ждет приговора. Российская ФСБ показала, что она может совершенно свободно действовать в Белоруссии: белорусский КГБ или упустил акцию из виду, или решил закрыть на нее глаза.
Другой пример — это задержание белорусским КГБ корреспондента «Украинского радио» Павла Шаройко, которого обвинили в шпионаже в пользу Украины. На фоне разворачивающейся в последнее время дискуссии о самостоятельности белорусских спецслужб можно предположить, что арестовать журналиста потребовала Россия. Между Киевом и Минском разразился скандал. Официальных обвинений никто выдвигать не стал, но уровень доверия между государствами, который был и без того невысоким, снизился еще больше. Тем временем Москва успешно втягивает Белоруссию в свою гибридную войну против Украины.
Выйти из летаргии
Киеву не всегда удается адекватно реагировать на российские действия. Конечно, из-за того, что Москва обращается к силовым методам, а отношения двух стран остаются ассиметричными, украинцы не располагают широким полем для маневра, но их шагам недостает последовательности. Например, в результате небрежности и несоблюдения процедур Алексей Сизонович лишился возможности подать апелляцию в Европейский суд по правам человека. Ведомство, которое будет координировать действия Украины в этом направлении, должно появиться лишь в этом году.
Представительница Крымской правозащитной группы Ольга Скрипник в своем комментарии отмечает, что в законодательстве Украины до сих пор нет точного определения правового статуса «гражданских военнопленных». Кроме того, украинские дипломатические представительства в России не имеют права оплачивать таким «заключенным» адвокатов. Проект постановления правительства и закона, который позволит заполнить юридический пробел, готовы, но ими уже больше года никто не занимается. По мнению Скрипник, все дело в отсутствии политической воли на самом высоком уровне. Украина также не использует потенциал взаимодействия с неправительственными организациями, которые не только ведут активную деятельность в информационном пространстве, но и оказывают заключенным реальную помощь.
Сами украинские власти, что удивительно, не проводят активной информационной политики на международной арене, хотя у Запада есть возможность воздействовать на Россию в сфере соблюдения прав человека. В частности, он может ужесточить санкции за нарушение основополагающих стандартов в этой области. Украинцам нужно активнее поднимать эту тему и внедрять ее в информационное пространство западных стран. Кроме того, им следует поддерживать контакты с европарламентариями, которые могут принимать участие в судебных заседаниях. Шанс оказать давление на Кремль появится также во время футбольного чемпионата мира, когда Россия захочет поправить свой имидж. Пример Умерова и Чийгоза, которых освободили после личного вмешательства Реджепа Эрдогана, показывает, что международная общественность может сыграть в этой истории свою роль.
