На фоне сокращения финансирования российской науки, число научных работников только за последние четыре года рухнуло почти на треть. При этом каждый третий исследователь достиг пенсионного возраста.
Научные разработки не всегда находят практическое применение и часто сталкиваются с нежеланием бизнеса ими пользоваться. Бизнес в науку практически не инвестирует, а бюджетное финансирование снижается.
Финансирование науки сокращается
Затраты на науку в России исправно росли на протяжении многих лет, однако в последние годы начали падать.
По данным Высшей школы экономики (ВШЭ), с 2000 по 2013 год ассигнования из федерального бюджета на гражданскую науку выросли в постоянных (очищенных от инфляции) ценах почти в пять раз.
Но затем расходы начали ежегодно падать, сократившись с 2013 по 2016 год на 21% и упав до уровня 2009 года.
В абсолютных (не очищенных от инфляции) ценах, расходы упали с 425 млрд рублей в 2013 году до 340 миллиардов в 2017-м.
В пересчете на твердую валюту (за которую приходится покупать как минимум часть оборудования для исследований и разработок, расходных материалов и пр.), ассигнования на науку рухнули за этот период с 13,35 миллиарда до 5,83 миллиарда долларов.
Состояние материально-технической базы российской науки, которое оценивается как среднегодовая стоимость оборудования, используемого в исследованиях и разработках, формально улучшалось ежегодно с 2000 года. Однако этот рост был обеспечен, в основном, удорожанием оборудования, качество которого остается низким, а количество — недостаточным, говорится в исследовании «НИУ-Республиканский исследовательский научно-консультационный центр экспертизы».
Доля инвестиций в основной капитал, которая приходится на научные исследования и разработки, в 2000 — 2016 составляла 0,5 — 1,3% и остается сегодня одним из наименьших показателей среди всех видов экономической деятельности.
Ученых становится меньше
Сокращение представителей науки также происходит из-за высокой текучки молодых кадров, которые часто сталкиваются с невозможностью карьерного роста, в связи с начавшемся в середине 90-х годов оттоком сотрудников среднего возраста и, наконец, из-за практики сокращений работников под давлением требований по повышению эффективности, считает директор Института статистических исследований и экономики знаний ВШЭ Леонид Гохберг.
Молодых людей, помимо сложностей карьерного роста, пугает низкая зарплата (младшие научные сотрудники и начинающие преподаватели в ряде случаев получают по 7 тысяч рублей). По последним данным ВШЭ, доля выпускников вузов, которые связали свою жизнь с исследованиями и разработками, составляет 0,6%, а количество выпускников в составе всех принятых на работу — 11,6%.
Каждый третий российский исследователь достиг пенсионного возраста. Наиболее сложная ситуация наблюдается в академических институтах, где средний возраст исследователей превысил 50 лет, а доля ученых старше 60 лет составляет 36%.
Наконец, сильное влияние на кадровую структуру оказывает утечка мозгов. «Число эмигрировавших высококвалифицированных специалистов выросло с 20 тысяч в 2013 году до 44 тысячи в 2016 году, в том числе [эмиграция] докторов наук увеличилось в 2,5 раза», — заявил Николай Долгушкин, главный ученый секретарь президиума РАН, выступая в марте 2018 года на общем собрании РАН.
Например, выпускники Физико-технического института имени Иоффе востребованы, в основном, на Западе, заявил академик Жорес Алферов, проработавший в нем несколько десятков лет. «Сегодня питерский Физтех, как и ФИАН в Москве, скатился далеко вниз. Потому что спроса нет. Нет в стране высокотехнологичных отраслей, где требовались бы и новые разработки, и подготовленные должным образом кадры», — считает он.
Разработки ученых не доходят до экономики
Готовые научные решения не могут найти спроса среди бизнесменов, которые не всегда готовы отказаться от привычных методов работы. К примеру, сотрудники Московского радиотехнического института РАН создали устройство для сжигания мусора, в котором все вредные элементы при температуре более 2 тыс градусов, вызываемой сверхвысокочастотным излучением, разлагаются на атомы. Эта технология могла бы помочь с решением острейшей мусорной проблемы, с которой столкнулась сегодня страна. Однако потенциальные заказчики идеей не заинтересованы.
«К нам приезжали владельцы подмосковных полигонов. Мы им все показывали и рассказывали, и они — ребята честные — говорили нам: да зачем я буду вкладывать в это деньги, когда на мой век и этой кучи хватит. Да и государству проще купить у немцев или японцев уже готовый завод и быстро его построить», — сказал заместитель гендиректора института и доктор физико-математических наук Игорь Есаков.
Похожая ситуация и в других научных сферах. Например, в стране больше 30 институтов, которые занимаются геологией в самых разных вариантах. «Но среди них лишь единицы, которые получают за свою работу деньги от бизнеса. Кажется, кто же еще должен получать внебюджетные деньги, как не геологи, в нашей стране, которая является экспортером полезных ископаемых, — но ничего подобного!» — утверждает академик РАН Валерий Рубаков.
Спрос на российские технологии за границей значительно уступает спросу на иностранные технологии в России. За период с 2010 по 2016 год стоимость соглашений по экспорту технологий колебалась в пределах 3,5-6,3 млрд долларов США, в то время как расходы по импорту технологий выросли с 3 до 13 млрд долларов. В экспорте доминируют неохраноспособные результаты интеллектуальной деятельности (например, отчеты и техническая документация) и услуги технологического характера (92,6% в 2016 году), стоимость которых существенно ниже, чем у объектов исключительных прав.
По мнению экспертов из ВШЭ, экономический рост в стране может быть обеспечен только за счет увеличения производительности труда и конкурентоспособности экономики. А это невозможно без технологической модернизации, в том числе на базе инноваций и создания собственных прорывных технологий.
