Уходя в отставку 23 апреля, новоиспеченный премьер-министр Армении Серж Саргсян написал в своем заявлении: «Никол Пашинян был прав, я ошибался». Правящая Республиканская партия сопротивлялась еще примерно две недели, но 8 мая, по итогам голосования в Национальном Собрании Армении, лидер оппозиции Никол Пашинян стал премьер-министром Армении.
Как и в целом события в Армении, образ Пашиняна не вполне соответствует тем категориям, которыми многие и на Западе, и в России привыкли описывать постсоветскую реальность. Пашиняна сложно назвать левым или правым, прозападным или пророссийским. Зато у него есть два образа: харизматичный революционер, способный вести за собой улицу, и прагматичный политик, готовый к компромиссам и тактическим союзам.
Имидж Пашиняна изменчив, как успели заметить те, кто следит за событиями в Армении. Последние пару недель он выглядел брутальным бородачом с рюкзаком за плечами, в майке защитного цвета и кепке с надписью «Духов» (выражение, которое можно перевести как «Смелее!» или «Дерзай!»). Этот образ идеально подходил лидеру революции, но 1 мая, когда Пашинян выступал в парламенте как кандидат в премьеры, он был в костюме и при галстуке — хотя бороду все-таки не сбрил.
С Пашиняном в Армении приходит к власти то поколение, которое можно назвать постпостсоветским. Пашинян имеет мало общего с доминирующей в большинстве бывших советских стран политической элитой, которая является наследницей либо советской номенклатуры, либо демократических движений, пришедших к власти в начале 1990-х.
До сих пор Пашинян никогда не имел реальной власти (пост депутата от оппозиционной фракции парламента Армении, разумеется, не в счет). Этим он отличается не только от многолетних президентов ряда постсоветских стран, но и от большинства лидеров цветных революций. Тот же «главный революционер» постсоветского пространства Михаил Саакашвили был министром юстиции в правительстве Эдуарда Шеварднадзе. Недавние события в Армении — практически первый случай на постсоветском пространстве, когда лидером победившего протеста стал не отколовшийся от правящей элиты чиновник, обладавший в силу этого определенными ресурсами, а человек снизу, практически всю жизнь бывший в оппозиции. В этом отношении карьера Пашиняна напоминает скорее карьеру профессионального революционера начала ХХ века, чем типичного постсоветского политика.
42-летний Пашинян сформировался не просто как политик, но и как личность уже в постсоветский период. Это отличает его и от бывшего диссидента Левона Тер-Петросяна, и от бывших партийных работников Роберта Кочаряна и Сержа Саргсяна. Перефразируя Довлатова, можно сказать, что Пашинян не «советский» и не «антисоветский», а просто несоветский. И дело здесь не только в возрасте, ведь многие сверстники Пашиняна успели пройти своего рода партийную школу в молодежных структурах Республиканской партии Армении.
Уже в студенческие годы, параллельно с учебой, Пашинян занимался журналистикой и был отчислен, по официальной версии, за пропуски занятий, а по слухам — за то, что обвинил одного из преподавателей во взяточничестве. В 1999 году Пашинян занял пост главного редактора газеты «Айкакан жаманак» («Армянское время»), которая к концу нулевых стала самой популярной оппозиционной газетой Армении. В 2008 году 33-летний Пашинян оказался одним из видных активистов оппозиционного движения, сформировавшегося вокруг бывшего президента Тер-Петросяна.
После того как протесты были подавлены силой, Пашинян сначала скрывался, а через год добровольно сдался властям, был осужден за организацию массовых беспорядков и сел в тюрьму. Пока Пашинян был в бегах, он написал роман, а в тюрьме сочинял для своей газеты статьи о тюремных нравах. В конечном счете власть, видимо, решила, что за решеткой Пашинян создает ей больше неудобств, чем на свободе, и его амнистировали в 2011 году.
После выхода из тюрьмы Пашинян из пламенного революционера превратился во вполне договороспособного политика. Вернувшись в ряды оппозиции, Пашинян в 2012 году был избран в парламент и стал депутатом от блока Тер-Петросяна Армянский национальный конгресс. Но вскоре между ним и Тер-Петросяном произошла размолвка, и Пашинян основал собственную партию — «Гражданский договор».
В 2017 году, создав вместе с двумя другими партиями избирательный блок «Елк» («Выход»), набравший чуть менее 8% голосов на очередных выборах, он вновь прошел в парламент. За то, что Пашинян принял итоги этих выборов, которые многие считали несправедливыми, другие оппозиционеры обвиняли его в сотрудничестве с властями. Поэтому, когда в конце марта этого года Пашинян начал кампанию по смещению Саргсяна, многие отнеслись к ней скептически. Еще в середине апреля, когда количество демонстрантов уже исчислялось тысячами, некоторые оппозиционеры считали акции Пашиняна имитацией и были уверены, что рано или поздно он сольет протест.
Революция без идеологии: внутренняя политика
Если говорить об идеологии, которой придерживается Пашинян и его окружение, то в целом в Армении его воспринимают как представителя либерально-демократического крыла. Однако четко определить его место в политическом спектре страны довольно сложно. И дело здесь не столько в «оппортунизме» Пашиняна, о котором говорят его политические конкуренты, а в том, что армянская политика вообще с трудом поддается описанию в традиционных идеологических категориях.
Что касается программы предстоящих реформ, то пока Пашинян и его сторонники не спешат конкретизировать свои планы и говорят в основном о необходимости скорейшей реформы избирательной системы, которая исключит возможность злоупотреблений и фальсификаций и позволит провести прозрачные внеочередные выборы.
Все, что будет происходить потом, Пашинян и его соратники описывают весьма расплывчато. Так, они говорят о борьбе с коррупцией, олигархией, монополиями, о том, что в «новой Армении» будет обеспечено верховенство закона, что бизнес, в том числе малый и средний, получит возможность развиваться без давления государственных органов. Но как именно они собираются всего этого добиться, пока непонятно.
Видимо, эта неопределенность вызвана тем, что Пашинян не хочет терять сторонников, часть которых любая конкретика может только оттолкнуть. Сегодня Пашиняну нужна широкая коалиция, чтобы довести до конца процесс отстранения республиканцев от власти. Именно поэтому он сотрудничает с двумя другими парламентскими партиями, хотя еще недавно одна из них, «Процветающая Армения» во главе с бизнесменом Гагиком Царукяном, была «системной оппозицией», а другая, «Дашнакцутюн», возглавляемая Грантом Маркаряном, — партнером республиканцев по коалиции.
Более того, Пашинян дает понять, что в будущей системе власти не будет кадровой чистки и что он готов сотрудничать со специалистами-технократами, которые работали во власти при республиканцах. Сотрудничество с технократами необходимо Пашиняну еще и потому, что у него пока нет своей команды. До последних событий его партия «Гражданский договор» была слишком малочисленной, и Пашиняну придется искать людей за ее пределами.
В протестном движении участвовали многие представители гражданского общества, но, во-первых, не все они готовы идти во власть, а во-вторых, не у всех есть необходимые навыки управления. Правда, учитывая армянскую специфику, у Пашиняна есть еще один кадровый резерв, на который он может рассчитывать, — армянская диаспора, отозвавшаяся на события в Армении с большим энтузиазмом.
Без резких движений: внешняя политика
Естественно, как в России, так и на Западе основные вопросы к победившей революции касаются внешней политики Армении. Армянские правящие республиканцы, особенно после отставки Саргсяна, стремились представить Пашиняна как убежденного западника, чтобы заручиться поддержкой Кремля во внутриполитической борьбе. Сам Пашинян, напротив, делал все, чтобы в Москве его не считали прозападным политиком.
Он заявлял, в частности, что протестное движение имеет исключительно внутриполитическую повестку и не ставит внешнеполитических целей, и даже зачитал на митинге заявление МИДа России как свидетельство того, что в Москве это понимают. Выступая в качестве кандидата на пост премьера, Пашинян постоянно подчеркивал, что Армения не выйдет из состава ЕАЭС и ОДКБ, а российские пограничники и российская военная база останутся в Армении. Одновременно он говорил о том, что Армения по-прежнему будет развивать отношения со своими соседями, Грузией и Ираном, а также с ЕС и США.
В целом месседж Пашиняна сводится к тому, что Армения не станет совершать резких движений и будет придерживаться многовекторной внешней политики. За это оппоненты обвиняют Пашиняна в оппортунизме и беспринципности, цитируя его же старые выступления и статьи, в которых он критиковал внешнюю политику армянских властей.
В определенной степени действительно можно говорить о коррекции внешнеполитических взглядов Пашиняна. Однако представление о Пашиняне как о западнике, который под влиянием обстоятельств переквалифицировался в русофила, тоже ошибочно. На самом деле Пашинян, будучи в оппозиции, критиковал положение дел в армяно-российских отношениях не столько с позиции западника, сколько с позиции государственника, чьим приоритетом является не геополитическая ориентация, а суверенитет Армении.
Поэтому, если говорить о будущем российско-армянских отношений, то они, скорее всего, будут развиваться не по грузинскому сценарию, как того опасаются некоторые российские аналитики, а по белорусскому или казахстанскому. Иными словами, всячески подчеркивая важность отношений с Россией, ЕАЭС и ОДКБ, Пашинян, в отличие от Саргсяна, вероятно, не побоится публично задавать острые вопросы — например, о поставках вооружения Азербайджану странами ОДКБ.
Еще одной причиной, удерживающей Пашиняна в рамках многовекторной внешней политики, являются нерешенные проблемы с двумя из четырех непосредственных соседей Армении, Турцией и Азербайджаном. В Армении осознают риск, что Азербайджан может воспользоваться моментом, чтобы покончить с карабахским конфликтом военным путем. Искушение для Баку тем более велико, что там понимают: успех армянских протестов может послужить стимулом для деморализованной на сегодняшний день азербайджанской оппозиции. Правда, несмотря на бурные события в Армении, осложнений в зоне конфликта пока удалось избежать, в том числе благодаря позиции Москвы, которая, по-видимому, дала понять азербайджанским властям, что обострение конфликта для нее нежелательно.
Сам Пашинян обозначает свою позицию по Карабаху примерно так: конфликт должен решаться на основе компромисса, но пока Баку не откажется от агрессивной риторики, говорить о компромиссе невозможно. В принципе, нечто подобное говорил и Саргсян, но из уст Пашиняна это звучит несколько иначе. В долгосрочной перспективе появление у одной из стран — участниц конфликта нового лидера, пользующегося доверием общества, позволяет надеяться на оживление мирного процесса. Но рассчитывать на кардинальный прорыв в карабахском урегулировании в ближайшем будущем не стоит: пока в Армении приоритетом и для общества, и для власти является не внешняя политика и не замороженные конфликты, а внутренняя трансформация страны.
