Украинские праворадикалы регулярно срывают публичные мероприятия феминисток и ЛГБТ-групп — только с начала 2018 года известно о десятке таких случаев. Полиция не готова выступать против этого всплеска праворадикального насилия.
На дискуссию об ультраправых и праве на мирные собрания в рамках Международного фестиваля документального кино Docudays UA, куда меня пригласили как экспертку, я пришла раньше назначенного времени, но меня уже встречали «гости». Около входа в помещение стояли с неловким видом два десятка тинейджеров в неприметной спортивной одежде. За ними присматривал наряд полиции. Стоящие меня узнали — я много пишу и говорю об ультраправых, не скрывая своего лица и имени, но не оскорбляли и спокойно пропустили внутрь. В зале на полу валялись сорванные со стен плакаты «Уважать разнообразие», по залу бродили полицейские.
Следует понимать, что праворадикальные нападения на мероприятия — явление, возникшее не в последние годы. Раньше, к примеру, для срыва ЛГБТ-мероприятия могло собраться до полутора тысяч казаков, а галерею, принявшую у себя презентацию ЛГБТ-книги, могли просто поджечь. Здесь портили выставки, заливали газом кинопросмотры и охотились на правозащитные марши (по последней ссылке можно, кстати, заодно полюбоваться тем, какую лексику для освещения события выбрал в 2010 году крупный новостной портал).
Причин, почему общественность заговорила о некоторой беспокоящей тенденции именно сейчас, несколько.
Рост феминизма
В последние годы мы своими глазами наблюдали рост феминистской сознательности в мире — через кампании #metoo о харрассменте на рабочем месте и #HeForShe о гендерном равенстве глазами мужчин, через крупные женские марши в США и через увеличение репрезентации женщин в популярной культуре.
Украинское общество тоже постепенно движется в
направлении прогресса, хотя перед ним стоят несколько более базовые задачи. Из последних достижений, которыми украинские феминистки могут по праву гордиться — отменен список из 450 запрещенных профессий для женщин, кампания «Невидимый батальон» добилась существенных подвижек в равенстве женщин и мужчин в Вооруженных силах Украины, упростился официальный клинический протокол трансгендерного перехода. Феминистская повестка из реактивной постепенно сменилась на проактивную — если раньше женщины отбивались от законопроектов о налоге на бездетность, о запрете искусственного оплодотворения для женщин, не находящихся в браке, и о запрете абортов, то теперь феминистки начали сами формулировать темы для дискуссий и реформ.
Феминистская повестка из реактивной постепенно сменилась на проактивную
Качественный переход к иной роли женщины в украинском обществе исследовательница Тамара Злобина называет «гендерным распадом» — распались социальные роли «берегини» (женщины, которая бережет домашний очаг) и «барби» (гламурной дамы), и началось массовое участие женщин в политических и социальных процессах — в Евромайдане, войне на востоке Украины и других формах общественной деятельности. Сейчас украинские феминистки добиваются от парламента ратификации Стамбульской конвенции, обеспечивающей системное противодействие домашнему и гендерно обусловленному насилию.
В последние годы в Украине также возникло низовое феминистское движение за шведскую модель регулирования проституции. Главный социальный флешмоб постсоветского пространства #ЯНеБоюсьСказати, призванный сделать сексуальное насилие темой для публичного обсуждения, также начался в Украине. На феминистские марши к 8 марта стало выходить существенно больше участниц и участников, а к проведению таких мероприятий постепенно подключаются новые города, в том числе Херсон, Мариуполь и Лисичанск.
Подъем касается и ЛГБТ-повестки — в 2016 году в Киеве впервые прошел открытый Марш равенства, по образцу мировой практики прайдов, который собрал несколько тысяч человек, а на марше 2017 года впервые в Киеве и Украине появилась карнавальная платформа. В 2016 и 2017 годах прошли также прайды в Одессе. Сняты с рассмотрения в Верховной Раде законопроекты о защите прав детей на информационное пространство без «гомосексуализма», которые регистрировались в 2012-2013 годах, а в новом избранном в 2014 году созыве парламента ряд депутатов открыто поддерживает права ЛГБТ (в частности, это Сергей Лещенко и Светлана Залищук). Внесены (хотя и не без давления общественности) антидискриминационные поправки в трудовое законодательство, в поддержку ЛГБТ-сообщества выступила победительница Евровидения 2016 года Джамала. Фактором роста толерантности можно считать также полученный Украиной в 2017 году безвизовый режим со странами Евросоюза — теперь появилась возможность приложить консервативную концепцию «Гейропы» к реальности и найти отличия.
В меняющемся в сторону равенства мире консервативные и крайне правые движения, в свою очередь, переживают некоторые опасения, что феминизм победит, и это толкает их на радикальные меры. Майкл Киммел, крупнейший специалист по теме маскулинности, утверждает, что насильственным экстремизмом руководит не идеология, а гендерная роль. Заметна тенденция конструирования образа врага именно из феминисток и ЛГБТ-сообщества — американские альт-райты прицельно оппонируют именно феминисткам, да и европейские крайне правые не отстают и выводят людей на митинги против Стамбульской конвенции. Эта линия подкрепляется поддержкой консервативных проектов со стороны России в лице конкретно олигарха Константина Малофеева, организатора консервативного форума «Всемирный конгресс семей» и содержателя аналитического центра «Катехон», площадки для консервативно-эзотерического философа Александра Дугина.
Свой Катехон есть и в Украине — и вряд ли выбранное название из крайне редкого слова является совпадением. Инициатива точно так же выступает против Стамбульской конвенции, контрпикетирует Марши равенства и проводит «дискуссии» о «проблемах ультралевых движений в Украине». Участница одной из таких акций, держащая плакат «Женщины мечтают быть укрощенными», свои представления о маскулинности и феминности черпает из дугинской традиции, о чем заявляет вполне открыто.
Из-за такой поляризации между консерватизмом и феминизмом нападать на украинские феминистские и ЛГБТ-мероприятия, которые и здесь стали основной целью крайне правых, начали чаще, потому что самих мероприятий стало несомненно больше, а сами они стали привлекательнее. Приведу примеры: сорвана лекция Всеволода Жейко о дискриминации в кинематографе в Мариуполе, где до недавнего времени в принципе даже не пытались проводить ничего подобного. Сорванную лекцию Анны Шарыгиной о ЛГБТ-движении в книжном магазине «Є» дважды приняли другие локации — харьковский пресс-центр «Накипело» и киевская Изоляция. В 2015 году ультраправые нападали на марш инициативы «Киевпрайд» из двухсот человек, а в 2016 уже из двух тысяч — и такой резкий рост явки обоснован в том числе и тем, что факт прошлогоднего нападения получил резонанс.
Вот она, вот она — молодежь у Вотана
Жаргонное слово «бон» (от bonehead — наци-скинхед) в Киеве претерпело расширение смысла и стало обозначать всех тех, кто приходит физически оппонировать мероприятиям. Посетительницы и посетители мероприятий, подвергающихся риску срыва, отмечают, что частый контингент «бонов» или, как их иначе называют, «оппонентов» — это мужчины, выглядящие как студенты или младшие школьники, одетые по последней молодежной моде и совсем не похожие на общеизвестный образ бритоголового в куртке-бомбере, тяжелых ботинках и подкатанных штанах.
Помимо того, что существует целенаправленная агитации молодых людей в неонацизм, ведущаяся, к примеру, пабликом российских наци-эмигрантов WotanJugend, сама тема «школьники против геев» в Украину была до некоторой степени привнесена извне — и тоже из России. 11 июня 2013 года Государственная Дума Российской Федерации приняла закон, запрещающий «пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних».
Помимо дополнения Кодекса РФ об административных правонарушениях новой статьей, изменения также были внесены в законы «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» и «Об основных гарантиях прав ребёнка в РФ». Это дало фактический старт кампании государственной гомофобии в России, чем немедленно воспользовалась крайне правое движение. Крупнейшая его фигура, Максим Марцинкевич по прозвищу «Тесак», немедленно запустил проект «Оккупай-педофиляй», где под видом ловли педофилов «на живца» праворадикалы практиковали охоту на геев — звали их якобы на свидания, а на самом деле на месте избивали, унижали и снимали происходящее на камеру. В проекте широко использовались очень молодые люди, приходившие на место встречи вместо заявленных взрослых.
В том же 2013 году Марцинкевич выезжал в Украину с промоцией идеи, которая ушла в народ, распространилась по стране уже независимо от автора и получила названия «Модный приговор», «Белые львы» и «Наследие». Недавно в Николаеве произошло жестокое убийство на почве гомофобии именно по схеме Тесака — трое несовершеннолетних парней пригласили на «свидание» взрослого мужчину-гея, изнасиловали его и убили.
Согласно прошлогодним данным ЮНИСЕФ, 67% украинских детей в возрасте от 11 до 17 лет сталкивались с проблемой травли в течение последних трех месяцев
Школьники и рады стараться. Согласно прошлогодним данным ЮНИСЕФ, 67% украинских детей в возрасте от 11 до 17 лет сталкивались с проблемой травли в течение последних трех месяцев. Закономерно, что те же практики переносятся и на внеклассную жизнь. Общая ригидность среднего и высшего образования, вероятно, добавляет аргументов и в пользу так называемых «традиционных ценностей» как таковых. Когда в 2018 году в педагогическом (!) колледже секс-просвет выглядит как лекция о «чистоте девушки», трудно ожидать от студентов какой-то грамотности в гендерных вопросах.
Поэтому, несмотря на то, что ожидаемые электоральные результаты крайне правых партий на предстоящих в 2019 году выборах довольно скромны и никак не указывают на существенную социальную базу движения (около 6% для Всеукраинского объединения «Свобода» и около нуля для «Национального корпуса»), юная субкультура все же может потрепать нервы или — по опять-таки российской последней политической «моде» — залить лицо и одежду зеленкой.
Отчасти феминисткам и ЛГБТ достается за компанию с левыми движениями — анархистское, антифашистское и левое сообщество, выступающее за глобальное равенство всех со всеми, их самый частый и, на данный момент, единственный регулярный союзник. 19 января этого года неонацистская организация С14 пришла срывать антифашистский митинг. Никакого нападения на почве гомофобии как таковой не ожидалось, но вышло иначе. Рядом случайно проходил британский турист — молодой парень с разноцветными волосами и пирсингом, которого правые приняли за гея и участника акции и избили. В свою очередь, на феминистских и ЛГБТ-маршах в Украине можно увидеть цисгендерных и гетеросексуальных мужчин, пришедших туда не за свои личные интересы, а по общим эгалитарным и антифашистским соображениям.
Одна коалиция
Большой проблемой для проведения митингов и открытых мероприятий является неубедительная и неэффективная работа полиции. Центр «Наш мир», занимающийся мониторингом нарушения прав ЛГБТ-сообщества в Украине, указывает, что полицейские часто ненадлежаще реагируют на обращения по защите — отказываются принимать заявления о правонарушениях или вносить в них информацию о гомофобном или трансфобном мотиве нарушителей, затягивают дела или закрывают их из-за якобы невозможности установить личности преступников.
Нападают или призывают к нападениям часто одни и те же люди, всем давно и хорошо знакомые в лицо и по имени, однако это не становится поводом привлечь их к уголовной ответственности. Полиция системно ведет себя совершенно отвратительно — не задерживает нападающих, или задерживает на три часа и отпускает (как 8 марта 2017 года в Киеве); не разводит митинг и «контрмитинг» (как в упомянутой выше истории 19 января сего года); задерживает тех, на кого нападают (тогда же), или, как в марте этого года в Ужгороде, просто заранее отказывается охранять — «мы не можем обеспечить безопасность вашего мероприятия, поэтому советуем вам его отменить». Существуют свидетельства того, что праворадикалы приходят к месту проведения мероприятия и по-дружески здороваются с сотрудниками правоохранительных органов. И хотя правозащитное сообщество пытается налаживать контакт с полицией, существенных успехов оно пока не добилось за отсутствием политической воли внутри структуры.
Показательный случай произошел на марше 8 марта этого года в Киеве. Одна из его участниц принесла баннер с изображением обнаженной женщины, в бедро которой впивается логотип праворадикальной структуры «Национальные дружины», схожий с малым гербом Украины. Находящиеся рядом с маршем «оппоненты» предприняли несколько попыток отобрать баннер, и наконец им это удалось — но не вопреки вмешательству полиции, а благодаря. Позднее организаторку марша, руководительницу ЛГБТК-организации «Инсайт» Елену Шевченко попытались судить за нарушение (несуществующего) порядка проведения мирных собраний, однако суд в итоге принял решение снять обвинение — возможно, из-за широкого общественного резонанса, который получила эта история.
Министр внутренних дел Арсен Аваков несет ответственность за такое положение дел не только по факту того, что не предпринимает никаких мер для изменения ситуации, но и из-за ряда своих кадровых решений. Первый заместитель начальника Национальной полиции Украины Вадим Троян ранее состоял в крайне правой организации «Патриот Украины». В украинских СМИ пишут о том, что Аваков, вероятно, еще со времен своего губернаторства в Харьковской области патронирует как лично Трояна, так и другого выходца из ПУ, народного депутата от «Народного фронта» и экс-командира полка Национальной гвардии Украины «Азов»(запрещенной в России Андрея Билецкого. Что известно точно, так это то, что «Патриот Украины» развернул свою бурную деятельность именно во время губернаторства Авакова — организация системно угнетала местную вьетнамскую диаспору.
Помимо всего прочего, начальник отдела Национальной полиции по охране объектов стратегического назначения Сергей Коротких, в России известный как Малюта, а в Украине как Боцман Азова — не только одна из крупнейших фигур в российском национальном движении, но и, как пишут некоторые СМИ, дружен с сыном Арсена Авакова Александром.
Вся эта сложная система связей внутри среды, отображенная в хлесткой левой речевке «Нацисты и полиция — одна коалиция», дает некоторые представления о том, почему сотрудники полиции низших звеньев (которые, как указывает приведенное выше исследование «Нашего мира», часто и сами гомофобны и мизогинны) не слишком-то заинтересованы в поддержании общественного порядка и обеспечении свободы слова и мирных собраний. Есть примеры и других причин, по которым праворадикалы почти никогда не садятся за решетку — группа С14, действующая безнаказанно по меньшей мере с 2011 года, публично хвастается сотрудничеством со спецслужбами, а ужгородский нацистский проект «Карпатская січ» завязан в локальные коррупционные схемы, в частности, бесплатно получает конфискат якобы для нужд АТО.
Организаторы и организаторки мероприятий часто говорят о том, что для того, чтобы полиция выполнила свои обязанности по охране надлежащим образом, с ней нужно проводить предварительные дипломатические переговоры. И действительно, положительные примеры сотрудничества с полицией существуют — как в истории с международным кинофестивалем Docudays UA, с которой я начала свой рассказ, или как на Марше равенства, куда оргкомитет приглашает народных депутатов и иностранных дипломатов. Вероятно, в тех случаях, когда дело может вылиться в международный скандал и до полиции это каким-то образом удается донести, слуги порядка все же выбирают исполнить свои обязанности и до беды не доводить. Но очевидно, что не все мирные собрания и общественно-культурные события в стране должны и могут быть настолько имиджевыми и престижными. Равно очевидно, что ответственность за результат попытки убедить полицию поработать не должна лежать на оргкомитете марша, дискуссии или лекции. Право на мирные собрания, данное нам статьей 20 Всеобщей декларации прав человека, распространяется на всех, а не только на тех, кому повезет взять нужный риторический тон. Отдавая должное усилиям тех, кто стряс с полиции ситуативное исполнение ее обязанностей, следует требовать от нее системной работы.
Исходя из всего этого, существенно улучшить ситуацию можно доведением до конца начатой было реформы полиции и смена ее руководства вместе с руководством Министерства внутренних дел. Без недостаточной безопасности при реализации своего права на мирные собрания, закрепленного в статье 39 Конституции Украины, обществу будет довольно сложно реализовывать какие-то другие свои права и достигать каких-то других своих целей. Но прежде всего следует гнуть свою линию и дальше — проводить больше мероприятий и выходить на них лучшим количественным составом.
