Стефану Халперу (Stefan Halper), который, как теперь стало известно, был информатором ФБР, внедренным в предвыборный штаб Дональда Трампа, чтобы собрать данные о предполагаемом сговоре команды Трампа и России, вряд ли понравилась бы та политизированная махина, в которую превратилось расследование связей Трампа и Москвы. Некоторые его научные труды были посвящены подобным эпизодам в американской истории, когда то, что он называл «рациональным центром», терпело неудачу, а масштабные, простые, но ошибочные идеи брали верх.
Теперь же мир узнал Халпера как человека, которому Федеральное бюро расследований тайно получило наладить контакты с советниками Трампа, чтобы узнавать у них информацию о связях предвыборного штаба с Россией. До начала текущего скандала, в рамках которого республиканцы и демократы горячо спорят о легитимности его миссии и о последствиях такого запоздалого разоблачения, Халпер — профессор политологии, работавший на несколько республиканских администраций, — был в основном известен как критик современной внешней политики США. Поддержав Джорджа Буша-младшего в самом начале его президентства, Халпер был разочарован решением президента отправить американских военных в Ирак. Позже он публично призывал не питать иллюзий, что по мере экономического роста Китай будет превращаться в демократию — в эпоху Обамы эта идея была довольно популярной. По словам Халпера, Китай представляет собой одну из версий авторитарной модели, которая может успешно конкурировать с американскими ценностями и мировоззрением.
Неудивительно, что Халпер согласился принять участие в операции, призванной сорвать предположительные попытки России перетянуть на свою сторону кандидата в президенты США. В 2010 году в своей книге «Пекинский консенсус» (The Beijing Consensus), которая была опубликована в тот момент, когда администрация Обамы пыталась «перезагрузить» отношения с Россией, Халпер выразил глубоко скептическое отношение к идее о восстановлении российско-американских связей — и сегодня его точку зрения разделяет гораздо больше людей.
«На международной арене соперничество между США, Россией, Китаем, Европой, Индией и Ираном порождает новые угрозы региональных конфликтов, — написал Халпер. — После краха коммунизма новое противостояние между западным либерализмом и великими восточными автократиями России и Китая повторно ввело идеологию в геополитику». Халпер предложил отказаться от фантазий о «смирной» России, минимизировать сознательные вызовы российским интересам и, если уж на то пошло, выстраивать с ней отношения на основе соглашений — вполне реалистичная платформа, которая не пользовалась популярностью у американских неоконсерваторов и у администрации Обамы, считавшей себя защитницей либеральных ценностей.
После окончания Второй мировой войны Большие идеи трижды захватывали политический дискурс и оттесняли политических экспертов на второй план: в период Красной угрозы в самом начале холодной войны, в период вмешательства во Вьетнамскую войну со всеми теми разговорами о демократии и домино, и в самом начале войны в Ираке. Каждый раз основополагающие концепции, уходящие корнями в Большие идеи, превращали сложные внешнеполитические вызовы в универсальные апокалиптические угрозы самому существованию нации. Профессионалы и эксперты в соответствующих областях отстранялись от дебатов в тех случаях, когда они не соглашались с патриотическим консенсусом, а ведущие институты и издания, которые могли бы выступить против такого упрощения, либо молчали, либо становились эхо-камерой для господствовавшего нарратива.
«Упрощение», с точки зрения Халпера (а на самом деле чрезмерное упрощение), было популистской магией, стоящей за всеми тремя эпизодами, когда идеология брала верх над профессиональной компетенцией. «Красная угроза» Джозефа Маккарти (Joseph McCarthy), идея о том, что достижения коммунистов во Вьетнаме приведут к распространению коммунистической идеологии на другие страны, и позиционирование Саддама Хусейна в качестве источника серьезной террористической угрозы — все они обладают этой чертой.
В том, что республиканцы называют попыткой поймать команду Трампа в ловушку, а демократы считают совершенно легитимной контрразведывательной операцией, призванной расстроить планы враждебной державы, и заключается возникший в результате этой операции скандал Трамп-Россия, который по иронии судьбы можно добавить к списку Халпера в качестве четвертого «институционного провала».
Как и в случае с тремя эпизодами, описанными в книге Халпера, политикой США сейчас движет упрощенная идея существования практически экзистенциальной угрозы, исходящей от субъекта под названием «Россия» или «Путин». Тот факт, что в силу «патриотического консенсуса» многие ведущие СМИ и множество представителей экспертного сообщества сегодня служат эхо-камерой для этого нарратива, делает анализ Халпера применимым к текущему эпизоду политической лихорадки.
Пока неясно, смог ли Халпер достичь тех целей, которые перед ним поставило ФБР, и завершил ли он начатую работу. Однако в «Молчании рационального центра» он и Кларк дают вполне разумные советы, каким образом США могут пережить этот эпизод, как они это сделали с тремя предыдущими эпизодами. «Нельзя выстраивать политику и национальную безопасность вокруг разведки, — написали они. — Это просто еще один способ гарантировать дальнейший кошмар».
Поскольку Халпер долгое время сотрудничал с разведкой, он знает, о чем говорит. И чтение его научных трудов в гораздо большей степени поможет занять разумную позицию, нежели споры о его работе на разведку в 2016 году.
