Планка ожиданий от сингапурского саммита Дональда Трампа и Ким Чен Ына была установлена настолько низко, что взять ее оба лидера смогли без особых усилий. Еще осенью прошлого года Трамп и Ким заочно обменивались смачными оскорблениями, американский президент грозил КНДР «огнем и яростью», а его тогдашний советник по национальной безопасности Герберт Макмастер всерьез рекомендовал «разбить нос» северокорейцам, чтобы поостыли, — например, нанести точечный ракетный удар по одному из ядерных объектов или потопить подлодку КНДР, не сливая это в СМИ.
До сих пор непонятно, всерьез ли Трамп рассматривал эти возможности, или это был блеф, но в любом случае повод поволноваться был. Риск просчетов и эмоциональных решений в таких ситуациях повышается кратно, а через несколько витков эскалации Корейский полуостров мог оказаться на пороге военного конфликта между двумя ядерными державами.
На этом фоне сингапурский саммит, где Трамп долго трясет руку Киму, — действительно большой вклад в дело мира во всем мире. Это признают даже некоторые оппоненты Трампа внутри США (по крайней мере те, кто еще способен к трезвому анализу): самая плохая мирная встреча, на которой самая могущественная демократия мира идет на небывалые символические уступки чудовищному режиму, лучше войны с возможным применением ядерного оружия.
Однако с практической точки зрения итоги саммита обсуждать крайне сложно: помимо того отрадного факта, что он состоялся и Трамп с Кимом расплывчато пообещали вместе бороться за все хорошее против всего плохого, на встрече было мало конкретики. В принципе это неудивительно для саммита, готовившегося впопыхах и, прежде всего, ради картинки в СМИ.
Заявление, которое Трамп и Ким торжественно подписали в отеле Cappella, нельзя назвать даже промежуточным итогом в процессе урегулирования корейского кризиса. Это минимально возможный на сегодняшний день компромисс, и любое уточнение формулировок сразу высветило бы непримиримые разногласия между сторонами. Получившийся короткий текст даже менее конкретен, чем многие прошлые документы, которые США и КНДР подписывали на куда более низком уровне, а северокорейские обещания расплывчаты, как никогда.
При этом многие из заявленных на саммите вещей, вроде готовности Трампа свернуть военные учения США и Южной Кореи, на бумагу не положены и могут быть пересмотрены в любой момент. Хотя, как показывает история с заявлением G7, даже запись на бумаге не является надежной защитой от переменчивости настроения Трампа или его понимания, что может понравиться его ядерному электорату.
Но скучные, хоть и принципиальные вопросы еще станут предметом мучительных и трудных переговоров. А пока никакой конкретики в переговорах нет, победу могут праздновать и в Вашингтоне, и в Пхеньяне, и в ряде других мировых столиц.
Ким начинает и выигрывает
Самый крупный выигрыш, безусловно, сорвал Ким Чен Ын. Еще несколько месяцев назад он возглавлял страну-изгоя, которая была обложена международными санкциями и против которой были настроены все соседи, не говоря уже о самой мощной державе современности. Теперь же его торжественно принимают за границей как нормального мирового лидера, сингапурские министры катают его по ночному городу и делают с ним селфи, а затем он на равных встречается с действующим президентом США — то, чего не удавалось добиться ни его великому деду, ни его отцу.
Мелкие детали протокола подчеркивают статус Северной Кореи как нормальной державы: установленные через один флаги США и КНДР, обращение «уважаемый председатель», сам тон Трампа, обещание пригласить в Белый дом, подписание документов. Даже CNN стал называть Кима «лидером», а не «кровавым диктатором».
Неслучайно именно эти детали больше всего бесят американских чиновников прежних администраций, бушующих сейчас в твиттере. Именно символическая легитимизация режима — главный итог саммита для Ким Чен Ына. Можно не сомневаться, что весь отснятый материал будет умело использован северокорейской пропагандой для укрепления авторитета «молодого маршала».
При этом пока Киму не пришлось жертвовать ничем существенным. Он на время отказался от проведения ядерных и ракетных испытаний и приказал устроить взрыв на ядерном полигоне. Но сейчас у КНДР и так нет острой технологической необходимости проводить новые испытания, полигон уже не так нужен, да и мощность взрыва, судя по некоторым данным, была недостаточной, чтобы окончательно вывести его из строя. Зато режим пока не взял на себя никаких четких обязательств, которые приближали бы США к их главной цели — полному, проверяемому и необратимому ядерному разоружению КНДР.
Помимо доставшихся почти даром символических уступок, крайне важный для Кима итог саммита и всего процесса то, что военный удар по КНДР сейчас выглядит как малореальный сценарий. Между тем еще в конце прошлого года это было не так, и в Пхеньяне, похоже, куда больше опасались не экономических санкций, а решимости Трампа разбить им нос. Именно из-за риска военной операции Ким смягчил тон в своем новогоднем обращении.
Этот риск заметно снизился за последние месяцы, а благодаря встрече в Сингапуре уверенно стремится к нулю (по крайней мере, так видится сейчас). Для режима это крайне важно — убрав со стола переговоров американский военный удар, вести свою игру становится проще.
Наконец, подготовка к саммиту с Трампом позволила Ким Чен Ыну решить еще одну важную задачу — выйти из дипломатической изоляции. Напуганный перспективой войны, президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин развил бурную дипломатическую активность и выступил посредником между КНДР и США, а заодно уже дважды встретился с Кимом. Улучшение отношений с Сеулом и инвестиции в отношения с Муном — важное достижение для Кима, который может обернуть это в конкретные экономические выгоды, а также попытаться дискредитировать установки южнокорейской правой оппозиции, которая всегда была настроена по отношению к Пхеньяну куда жестче, чем правящие сейчас левые.
Прорыв произошел и на другом дипломатическом фронте — в отношениях с Китаем. Отношения Пхеньяна и Пекина стабильно портились на протяжении последних лет: северокорейцам не нравилась растущая зависимость от Китая, а китайцев бесило то, что КНДР ведет свою игру, а не следует мудрым указаниям старших товарищей, в результате чего у США появляется предлог активнее давить на Китай и разворачивать элементы противоракетной обороны в Южной Корее.
После почти синхронного прихода к власти Ким Чен Ына и Си Цзиньпина эти отношения стали еще сложнее — Ким зачистил северокорейскую элиту, устранив многих представителей китайского лобби, и вообще для столь молодого лидера вел себя крайне самоуверенно, что никак не могло нравиться товарищу Си с его собственными лидерскими амбициями.
Отношения достигли низшей точки после убийства в феврале прошлого года в Куала-Лумпуре Ким Чен Нама, сводного брата северокорейского лидера. Однако в условиях приближающегося саммита с Трампом Ким Чен Ын остро нуждался в демонстрации того, что Пхеньян не находится в полной изоляции и у него есть старшие партнеры, а значит, дополнительные карты на руках. Для Китая остаться совсем в стороне от готовящегося саммита также было непозволительно — оказавшись один на один с США в сложной ситуации, Ким мог бы пойти на неприемлемые для Пекина уступки.
В итоге в конце марта Ким успешно съездил в Пекин и познакомился с Си Цзиньпином, а в начале мая они вновь встретились в Даляне. Протокол был соблюден — северокорейский лидер почтительно приехал к старшему брату в гости, как и полагается младшему партнеру, но тут же был милостиво обласкан. Нормализация отношений с Китаем и лично с Си — важный побочный итог саммита с Трампом. Если бы не Сингапур, неизвестно, как и на каких условиях это бы произошло.
Наконец, вслед за Южной Кореей, Китаем и США устанавливать более тесные отношения с КНДР и ее лидером заспешили и другие страны, хоть и менее важные, но тоже нужные и полезные как для прекращения изоляции режима, так и для практической помощи в свете возможного смягчения санкций. Самая главная из этих стран «второго ряда», безусловно, Россия. Глава МИД РФ Сергей Лавров был в Пхеньяне и встречался с Кимом 31 мая. Не исключено, что теперь визиты высокопоставленных иностранных гостей в КНДР станут регулярными.
Безусловно, самое сложное у Кима впереди. Планка ожиданий внутри самой КНДР от быстрых успехов может оказаться задрана высоко, а простых для режима решений по основному вопросу о ядерном разоружении, на который завязан дальнейший выход страны из изоляции, не существует. Но сейчас Ким Чен Ын может заслуженно радоваться блестяще отыгранному дебюту долгой партии.
Искусство сделки
Если следить за дискуссией американских экспертов по Корее и Восточной Азии, которая идет в твиттере, выступление Дональда Трампа выглядит как крупный проигрыш. Единственное, что сквозь зубы ставят президенту в заслугу, — это то, что саммит лучше ядерной войны, но тут же справедливо замечают, что перспективу войны сделал реальной исключительно сам Трамп. В остальном же американский президент выступил «слабо»: улыбался и шутил с кровавым диктатором, отдал КНДР символическое равенство с США попросту даром, не добился никаких конкретных обещаний и уступок по ключевому вопросу, да еще сказал о возможности отменить военные учения и чуть ли не вообще вывести американский контингент из Южной Кореи.
Впрочем, сложно ожидать, что американское экспертное сообщество могло сказать о Трампе что-то другое — для этого президенту пришлось бы сделать что-то совершенно невероятное, добившись от КНДР безоговорочного разоружения (и даже в этом случае его бы раскритиковали, например, за то, что он не решил проблему с правами человека в КНДР).
Зато для своего ядерного электората Дональд Трамп выглядит героем. Еще недавно мир балансировал на грани ядерной катастрофы, потому что северокорейский диктатор угрожал Америке и ее союзникам своими ракетами, которые появились у него, разумеется, исключительно благодаря слабости предшественников Трампа в Белом доме, особенно Барака Обамы. Но Дональд Трамп проявил невероятную твердость и мудрость — и вот уже вчерашний враг готов встать на путь исправления, мир спасен, и все благодаря такому крутому американскому парню, как Трамп.
Не стоит переоценивать влияние внешней политики на симпатии американских избирателей, но предотвращенная угроза ядерной войны и беспрецедентный шаг по нормализации отношений со вчерашним врагом — это то, что запомнится большинству трамповских избирателей, которые уж точно не будут лезть в тонкости корейской ядерной проблемы. Это может понравиться и обычным избирателям, которые не относятся к жестким противникам президента — кто станет возражать против мира?
До ноябрьских выборов пока далеко, но запущенный мирный процесс с КНДР явно растянется на многие месяцы, так что какие-то ударные и красивые встречи можно будет провести и поближе к дню голосования. Наконец, подготовка к саммиту в Сингапуре принесла и вполне конкретный, понятный для американцев результат — освобождение граждан США, которых удерживали в КНДР, и это президент тоже записал себе в актив.
При этом, если не считать великодержавного символизма, который волнует в основном экспертное сообщество и небольшую часть избирателей, и без того ненавидящих Трампа, никаких серьезных и к чему-то обязывающих уступок президент США пока не сделал. Приостановить учения он лишь пообещал на пресс-конференции, и это обещание выглядит как экспромт (командование сил США в Республике Корея уже заявило, что никаких инструкций не получало).
Санкции ООН по-прежнему действуют и постепенно разрушают северокорейскую экономику. Пока цены на рис и курс доллара на пхеньянских рынках довольно стабильны, но по мере истощения притока валюты в КНДР внутренние проблемы будут медленно, но неизбежно нарастать. Конечно, КНДР жила и даже развивалась в условиях крайне жестких санкций, но принятые осенью меры в среднесрочной перспективе и правда могут сильно повредить режиму — особенно после многочисленных фотографий любимого руководителя в сияющем ночными огнями Сингапуре на первых страницах северокорейских газет.
Выигрывают все
Помимо главных героев сингапурского шоу, польза от саммита будет и другим сторонам. Прежде всего, южнокорейскому президенту Мун Чжэ Ину. Именно он рискнул пойти на сближение с КНДР, начал переговоры, принял статусную делегацию из Северной Кореи во время Олимпиады и потом встретился с Кимом в Пханмунджоме (текст декларации той встречи во многом стал основной для заявления Трампа и Кима).
Риски были велики, учитывая печальную историю переговоров с КНДР, непредсказуемый характер Дональда Трампа, а также волатильность американской команды переговорщиков (например, Белый дом отозвал кандидатуру посла в Южной Корее Виктора Ча, уже получившего агреман Сеула). Но теперь действия Муна выглядят как крайне успешные. Шанс капитализировать этот символический выигрыш у президента появится уже 13 июня, когда в Южной Корее пройдут местные выборы (на кону все 17 губернаторских постов и все места в региональных и муниципальных заксобраниях).
Еще одним бенефициаром саммита стал Китай. КНДР вряд ли удалось бы склонить к переговорам, если бы Пекин не поддержал более жесткие санкции и не начал бы их исполнять — по крайней мере, об этом на пресс-конференции в Сингапуре сказал сам Дональд Трамп. Поддержка Китая оказалась нужна как Америке, так и Северной Корее, и мартовский визит Ким Чен Ына в Пекин продемонстрировал, что без учета интересов Китая эта дипломатическая головоломка не складывается.
Уже сейчас Пекин начал нормализацию отношений с КНДР на своих условиях. Статус старшего партнера виден уже в том, что в Сингапур из Пхеньяна Ким Чен Ын летел специальным бортом государственной авиакомпании Китая Air China. Развязки по основным вопросам ядерного кризиса будут искать переговорщики КНДР и США, но можно быть уверенным, что китайские пожелания и интересы примут во внимание.
Для отношений Си с Трампом сингапурский саммит тоже хорошее достижение. Переоценивать его прагматичные китайцы не будут, но наверняка попробуют задействовать как еще один козырь в сложных переговорах с Вашингтоном. В Пекине не опасаются, что КНДР ринется в объятия США и быстро станет американским протекторатом — китайские аналитики слишком хорошо знают обе страны, чтобы рассматривать этот вариант всерьез.
Наконец, в небольшом плюсе оказывается даже Россия, хотя ее роль в сингапурском саммите была минимальна. Встреча Трампа и Кима и весь дипломатический процесс вокруг нее позволили снизить риск войны у российских границ.
Россия также может утверждать, что отношения США и КНДР развиваются в логике предложенного Москвой и Пекином плана из трех пунктов, финальной точкой в котором были прямые переговоры между американцами и северокорейцами. На практике в Пхеньяне или в Вашингтоне вряд ли руководствовались российско-китайской дорожной картой, но хвастаться этим российским дипломатам никто помешать не может.
Визит Сергея Лаврова в Пхеньян и его встреча с Кимом выводят отношения с КНДР на новый уровень, и следующим логичным шагом может стать саммит с Кимом уже президента Владимира Путина — тем более в сентябре он будет во Владивостоке на Восточном экономическом форуме. Учитывая, что Трамп заговорил о КНДР как о точке приложения инвестиций (американский президент, разумеется, говорил об отелях и кондоминиумах), Москва может вспомнить о проектах железной дороги, выводящей южнокорейские грузы на Транссиб, а также газопровода и электрического кабеля, которые шли бы из России в Южную Корею через КНДР, давая Пхеньяну доходы от транзита и делая режим миролюбивее.
Рычагов для воздействия на ситуацию и будущие переговоры между США и КНДР у Москвы, в отличие от Китая, немного, но они все же есть: ведь любые договоренности, если они будут достигнуты, должны закрепляться резолюцией Совбеза ООН, где у России право вето.
Единственным проигравшим пока что выглядит японский премьер Синдзо Абэ, оказавшийся на обочине дипломатического процесса. Еще недавно Абэ, а вслед за ним и японские чиновники любили рассказывать, что японский премьер имеет на Трампа огромное влияние, что американский президент прислушивается к нему по всем вопросам, касающимся Восточной Азии и особенно отношений с КНДР.
На деле Токио оказался единственной столицей, чьи пожелания при подготовке к саммиту вообще не были учтены — Абэ и его команда считают, что говорить с Пхеньяном надо с позиции силы, а также настаивают на том, чтобы на переговорах обсуждалась и судьба японских граждан, похищенных северокорейцами в XX веке. Так что прошедшая встреча может быть воспринята в Японии как личное поражение Абэ, который и так испытывает большие трудности из-за коррупционных скандалов. Но пока ни проблемы японского премьера, ни проступающие на горизонте практические трудности дальнейших переговоров не могут омрачить радости сторон от проведения столь удачного и почти ничего не стоившего им саммита.
