С 1917 до конца 1980-х годов Москва, вмешиваясь в конфликты по всему миру, руководствовалась стремлением продвигать коммунистическую идеологию. После распада Советского Союза Кремль так и не смог ясно объяснить, какую пользу российское вмешательство приносит международному сообществу.
Если Запад оправдывает свое основанное на интересах вмешательство на Ближнем Востоке действиями по продвижению демократии, то Россия, отстаивая собственные интересы в регионе, пытается показать, что она решает проблемы. Ей удалось снизить напряженность в Сирии, однако посреднические действия России в зонах конфликтов имеют тенденцию замораживать их, но не урегулировать.
Действия России в Сирии являются лучшим примером того, как она пытается предстать в образе решателя проблем на Ближнем Востоке. После начала военной операции в Сирии в 2015 году Москва заметно активизировала свое участие в переговорном процессе. Действия Москвы привели к созданию влиятельного тройственного альянса в составе России, Ирана и Турции, который стал основой для переговорного процесса в Астане, а также для конгресса сирийского народа в Сочи. В 2017 году Москва начала поиск альтернативных площадок для проведения содержательного диалога с оппозиционными группировками Сирии в Каире (а именно, с организациями «Джейш аль-Ислам» и «Джейш ат-Таухид») и в Женеве («Файлак ар-Рахман»), а также для начала переговоров с США и Иорданией в Аммане.
Россия также предпринимает посреднические действия в Ливии, где конфликт между двумя правительствами зашел в тупик. Россия трижды принимала у себя полевого командира с востока страны Халифу Хафтара (Khalifa Haftar) и даже напечатала деньги для его параллельного центробанка, расположенного в Эль-Байде. Одновременно она принимает его соперников из Триполи, надеясь сыграть посредническую роль и навести мосты между Хафтаром и Фаизом Сараджем (Fayez al-Serraj), возглавляющим международно признанное правительство национального согласия. Кроме того, Россия позиционирует себя в качестве посредника во внутриливийских конфликтах. В частности, она начала диалог между правительством национального согласия и племенами, контролирующими юго-западный город Убари.
В условиях, когда дипломатический кризис и блокада раскололи страны Персидского залива, российский министр иностранных дел Сергей Лавров несколько раз посещал Саудовскую Аравию и Катар, и объявил, что Москва в полной мере поддерживает посреднические усилия Кувейта и урегулирование кризиса путем переговоров. Благодаря такой мягкой интервенции король Саудовской Аравии нанес первый в истории визит в Россию, подав важный сигнал о том, что две страны преодолели давние противоречия в своих непростых отношениях, возникшие еще в 1979 году из-за советского вторжения в Афганистан.
Москва занимается даже израильско-палестинской дипломатией. Сразу после того, как американский президент Дональд Трамп решил перенести посольство США из Тель-Авива в Иерусалим, палестинский лидер Махмуд Аббас разорвал отношения с Белым Домом и нанес государственный визит в Москву. Принимая Аббаса в Москве, Путин призвал Трампа предпринять усилия для достижения мира и предложил помощь со стороны России. Далее, во время саммита Лиги арабских государств, отвергшего перенос американского посольства, Путин направил письмо арабским лидерам, в котором заявил, что Россия готова «любыми возможными способами развивать сотрудничество с Лигой арабских государств ради обеспечения региональной безопасности».
Теоретически посреднические усилия России должны содействовать урегулированию ближневосточных конфликтов. Российское участие способно положить конец монополии США с их односторонними посредническими действиями, которые обычно не приводят к разрешению региональных споров, таких как израильско-палестинский конфликт, а лишь усугубляют их. Однако российский подход к разрешению конфликтов помогает лишь заморозить их, а не урегулировать. Это стало очевидно в нескольких конфликтах, которые попыталась разрешить Россия, а именно, в Крыму, на Украине, в Грузии и Чечне. Применяя силу, Москва сумела в одностороннем порядке навязать решение проблем, но не устранила их основополагающие причины. Но если не устранить первопричины конфликта, достигнутый в результате такого подхода мир будет хрупким. Социолог Йохан Галтунг (Johan Galtung) называет его «негативным миром». Фактически Россия своей военной интервенцией изменила структуру данных конфликтов, создав мощных дисбаланс сил между сторонами, что, в свою очередь, не оставило места урегулированию.
То же самое Россия сделала в Сирии, дав режиму Асада возможность одержать решающую победу в битве под Алеппо. Тем самым, она не оставила правительству никаких стимулов вести переговоры и лишила оппозицию надежды на выполнение какой-то части ее требований в ходе переговорного процесса. Неудивительно, что большая часть сирийской оппозиции отказалась участвовать в мирных переговорах в Сочи при посредничестве России. Урегулирование, достигнутое при наличии мощного дисбаланса сил, особенно в результате применения огромной военной мощи, очень трудно сохранить. Конфликт можно на какое-то время подавить, но вполне вероятно, что он вспыхнет с новой силой, как только расстановка сил изменится.
С начала своего военного присутствия в Сирии Москва сумела уменьшить масштабы конфликта. Тем не менее, своим присутствием она не улучшила жизнь сирийцев, чтобы они смогли стать партнерами в достижении урегулирования в этой долгой гражданской войне. Напротив, Москва мешает им провести национальный диалог и найти какую-то форму примирения.
Оказав Башару Асаду содействие в ликвидации почти всей оппозиции сирийскому режиму, Россия устранила возможности для установления в Сирии правосудия переходного периода, которое является ключевым фактором в разрешении любого конфликта. На сегодня Асад стал абсолютным победителем в этой войне, и его не сдерживают никакие обязательства перед разгромленной оппозицией — ни внутренние, ни международные.
Россия навязывает свои решения в централизованном порядке по нисходящей в партнерстве с укоренившимися режимами и жестокими диктатурами, но без сотрудничества с силами на местах, которые хотят изменить существующее положение вещей. Москва удержала от краха безжалостный режим Асада, поддержала режим Абделя Фаттаха ас-Сиси в Египте и Хафтара в Ливии. Россия своим военным и дипломатическим участием обычно вознаграждает диктаторов, которые служат ее интересам, но не поддерживает призывы граждан к свободе и справедливости. Тем самым она усугубляет напряженность, ведущую к революциям.
С тех пор как в 2011 и 2012 годах на Болотной площади в Москве прошли массовые протесты, российский политический истэблишмент активно продвигает идею о том, что стабильность должна стать ключевым мерилом эффективности любого политического режима. События Арабской весны как будто подтверждают этот тезис. Диктатура Асада отразила удары «Исламского государства» (запрещено в России — прим. перев.); военный режим Сиси отстранил от власти «Братьев-мусульман» (запрещено в России — прим. ред.); действительность в Ливии и Йемене после событий Арабской весны в равной степени мрачная. Владимир Путин использует все это в качестве доказательства того, что стабильность важнее справедливости.
Для прочного урегулирования конфликтов требуются серьезные финансовые вложения, что России не по силам. Россия не может профинансировать процесс восстановления в Сирии или предложить ей свой план Маршалла. Но замалчивая конфликты, Россия распределяет свои ставки, обеспечивает собственные интересы (скажем, сохраняет военную базу в Тартусе), и одновременно взаимодействует с различными воюющими сторонами. У России нет четкой и долгосрочной стратегии на Ближнем Востоке. У нее есть временные интересы, обусловленные ситуацией, а также стремление воспользоваться текущим политическим моментом. Но у нее отсутствует последовательная и долговременная концепция нового регионального порядка.
В отличие от коммунистических времен, сегодняшняя внешняя политика России страдает от идеологического вакуума. Отсутствие руководящих и направляющих принципов привело к крайне реакционному подходу. Россия пока не сформулировала собственную четкую повестку, и поэтому ее действия в основном являются реакцией на политику Запада. Самый важный сигнал из числа тех, что российская внешняя политика подает Ближнему Востоку и миру, состоит в ее готовности заполнить любой вакуум, возникающий в результате неудач и провалов Запада, даже если своими действиями Кремль лишь подавляет конфликты, а не разрешает их.
Ибрагим Фрайхат — адъюнкт-профессор института последипломного образования в Дохе. Он автор книги " Незавершенные революции. Йемен, Ливия и Тунис после Арабской весны" (Unfinished Revolutions: Yemen, Libya, and Tunisia after the Arab Spring).
Леонид Исаев — старший преподаватель московской Высшей школы экономики.
