У пропагандируемого Кремлем нарратива, что аннексия Крыма имеет исторические оправдания и ее почти единогласно поддерживает все население, есть много сторонников не только в России, но и на Западе. Часто эти комментаторы считают себя — в отличие от «идеалистических» защитников международного права, — геополитическими «реалистами» или даже, в отличие от своих слишком эмоциональных коллег, более сбалансированными и незангажированными наблюдателями. Эта проблема еще больше касается различных немецких и других европейских публицистов так называемых «Russland-/Putin-Versteher» или «понимающих Россию/Путина», то есть заинтересованных в Восточной Европе, которые считают, что они лучше других экспертов знают русскую «душу». На базе этих якобы глубинных знаний России данные «Russland-/Putin-Versteher» имеют определенную симпатию или, по крайней мере «эмпатию» к внешней политике сегодняшнего Кремля.
Сомнительные результаты «референдума»
Как ни странно, но один из особо критичных ранних комментариев по поводу фиктивного референдума в Крыму был высказан тремя представителями Совета при президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека, то есть, официального консультативного органа Владимира Путина. Один из членов этого авторитетного российского учреждения в качестве частного лица посетил Крым в середине апреля 2014 года. Опираясь на наблюдения и разговоры во время его неофициального визита, а также на другие исследования, три члена Совета по правам человека впоследствии публично выступили с сообщением, что по оценкам «практически всех опрошенных экспертов и жителей» процент людей, которые приняли участие в «референдуме» в АРК, составлял не 83,1%, как сообщалось (тогда уже подконтрольным Кремлю) крымскими органами власти, а от 30% до 50%. По оценке трех видных российских правозащитников, среди жителей АРК, принявших участие в референдуме, аннексию поддержали не 96,77%, как сообщали верные Москве органы власти АРК, а от 50% до 60%.
Эти цифры не сильно отличаются от среднего результата различных опросов о присоединении Крыма к России, проводившихся на полуострове до аннексии. Критическая оценка голосования в Крыму 16 марта 2014 года тремя членами Совета по правам человека при президенте РФ также поддерживается статистическим анализом временной динамики официально указанной явки предполагаемых участников псевдо-референдума. Это исследование указывает на вероятную масштабную фальсификацию результатов голосования. Итоги неофициального доклада российских правозащитников тоже подтверждаются еще более низкой оценкой участия крымских избирателей в голосовании Меджлиса крымских татар (запрещенная в России организация — прим. ред.).
Даже если учесть вероятность более высокой явки и большей поддержки аннексии в городе Севастополь, как базы российского Черноморского флота, получается, что за присоединение полуострова к России, вероятно, свои голоса отдали менее трети всего населения Крыма. Это слишком маленький процент для того, чтобы хотя бы частично оправдать такое существенное изменения границ Европы после конца холодной войны. К тому же, доклад членов российского Совета по правам человека цитировал политических экспертов в Крыму, которые отмечали что «жители Крыма голосовали не столько за присоединение к России, сколько за прекращение, по их словам, коррупционного беспредела и воровского засилья донецких ставленников».
Почему опросы, проведенные позднее, не легитимизуют «референдум»
По данным последнего релевантного опроса, состоявшегося в середине февраля 2014 года, — за несколько дней до начала оккупации Крыма российскими солдатами без опознавательных знаков, — объединение России и Украины в одно государство (такой вопрос был поставлен социологической службой) тогда поддержал 41% опрошенных в АРК, не считая город Севастополь. Этот результат более или менее соответствует результатам ранних опросов относительно возможного присоединения полуострова к России. Зато различные опросы, проведенные после военного и политического захвата Россией Крымского полуострова, кажется, демонстрируют более чем в два раза большую поддержку аннексии жителями Крыма: этот показатель после 2014-го года, как правило, увеличивают, иногда даже больше, чем на 80%. Однако такие якобы однозначные результаты, полученные уже после аннексии, по ряду ниже изложенных причин имеют лишь частичную значимость при трактовке событий, которые имели место в Крыму в начале 2014-го года.
Это связано с тем, что результаты последних опросов надо не только рассматривать как прямое следствие влияния мощной антиукраинской кампании травли, проведенной прокремлевскими СМИ — единственными источниками действительно массовой информации, которые доступны жителям Крыма с марта 2014 года. Некоторые интерпретации последних опросов, в которых подавляющее большинство респондентов, видимо, поддерживает аннексию, не берут в достаточной мере во внимание известную тенденцию к принятию избирателями позиции, обусловленные предыдущими событиями, и к поддержке в данный момент действующего статуса-кво. Решения, принятые на народных голосованиях, вызваны не только политическими предпочтениями голосующих, но и такими факторами как общественный конформизм или стратегический расчет.
Принятый в какой-либо ситуации весомый политический выбор в значительной мере зависит от того пройденного пути (т.н. «path-dependency») и тяжести, неудобств и рисков изменения этого ранее вольно или невольно избранного направления развития. Во многих опросах по наиболее фундаментальным вопросам о государственности, границах и безопасности отражаются не только идеологические предпочтения, но также и общая склонность к поддержке действующего государственного порядка и желание сохранения общественного спокойствия — если, конечно, они есть. Частичным примером этого явления был референдум о независимости Шотландии в 2014 году, когда 55,3% населения, в котором около 84% себя считают шотландцами и среди которого всегда были сильны сепаратистские тенденции, проголосовало против независимости своего региона от Объединенного королевства.
В этой связи стоит напомнить, что фактор приверженности избирателей к данному статусу-кво имел на территории Крыма до начала 2014-го года впечатляющие «проукраинские» последствия. Эффект зависимости политического поведения от ранее выбранного пути и тенденция поддержки любого действующего порядка, если он не противоречит коренным интересам людей, обеспечивал относительно высокий уровень политической стабильности на полуострове за последние 20 лет, несмотря на, бесспорно, сильное присутствие промосковских настроений среди многих этнически русских крымчан еще до прямой медийной и общественной подготовки аннексии Кремлем с начала 2014-го года. По результатам интервью в рамках серьезного полевого исследования британского политолога Элеонор Нотт за несколько месяцев до Евромайдана, даже те жители Крыма, которые придерживались однозначно пророссийских взглядов в 2012-2013-х годах при постановке вопроса «или-или» высказывались скорее конформистски, т.е. за сохранение полуострова как части Украины, а не за его включение в РФ. Эта, на первый взгляд, неожиданная преференция среди промосковски настроенных крымчан, наверное, чаще всего не была результатом каких-то особых симпатий к украинскому государству, а, скорее, желанием сохранить стабильность, предсказуемость и спокойствие в своем родном регионе.
Более того, некоторые наблюдатели, которые ссылаются на исследования, проведенные уже после аннексии, кажется, недооценивают или вообще игнорируют возможные риски, с которыми приходится считаться потенциально проукраински или просто не пророссийски настроенным респондентам опросов о желаемой принадлежности Крыма. Такие респонденты на оккупированном полуострове должны сегодня иметь значимую степень мужественности и быть готовы к возможным неприятностям для себя и своих близких, если они открыто выразят перед незнакомцами — т.е., предполагаемыми сотрудникам социологических служб, — свои сомнения касательно российской аннексии, свое сожаление об отделении полуострова от Украины, или даже свое одобрение возвращения Крыма под контроль Киева. Учитывая новую политическую и правовую ситуацию на полуострове с начала российской оккупации, такое поведение может привести к различным «проблемам».
После того, как Москва аннексировала крымский полуостров, он превратился в один из тех регионов Европы, где уровень обеспечения базовых политических и гражданских прав является наиболее ограниченным. С 2014-го года неодобрение так называемого «воссоединения» стало на территории Крыма все больше политически стигматизировано прокремлевскими СМИ и властью. В худшем случае, выражение такой позиции может иметь серьезные последствия для респондентов — если, например, опрос прослушивается, или же вообще просто инсценируется спецслужбами. Помня советский порядок и репрессивную практику КГБ, из которого вышли Путин и Ко, некоторые крымчане, пожалуй, не готовы к выражению своих возможных нонконформистских взглядов перед людьми, которые себя представляют как всего-навсего «исследователи».
С 2014-го года в Крыму действует достаточно жесткое «анти-экстремистское» и «анти-сепаратистское» российское законодательство, направленное на ущемление общего политического диссидентства. Москва и ее представители в Крыму постоянно преследуют политических инакомыслящих в Крыму. Это особенно касается антимосковски настроенных членов крымско-татарского меньшинства — да часто и просто приверженцев украинской символики и культуры. По этим и подобным причинам, возможные последствия критики аннексии, сожаление об отделении от Украины, или же признание принадлежности к украинскому государству в опросах для респондентов предусмотреть невозможно.
Наверняка опасения о непредсказуемых последующих угрозах — вне зависимости от реальной вероятности их будущего воплощения — существуют среди многих проукраински настроенных опрошенных. Вероятно, поэтому некоторые или даже многие проукраинские жители Крыма отказываются от участия в опросах о статусе полуострова. По всем этим причинам следует осторожно относиться к результатам исследований отношения избирателей Крыма, проведенных даже известными западными социологическими институтами на полуострове после российской аннексии 2014-го года. Эти данные имеют только ограниченное значение для оценки реальной народной поддержки для российской аннексии Крыма до начала ее систематичной подготовки Москвой с начала 2014-го года.
Сомнительное прохождение «референдума»
Возвращаясь к событиям весны 2014-го года, существуют и другие причины, по которым проведенный Россией псевдореферендум не может быть даже частичным оправданием снисходительного отношения к России в вопросе аннексии Крыма. Подготовка, процедура, медийная поддержка и формулировка «референдума» были настолько явно тенденциозными, что этот процесс голосования можно использовать в учебниках как классический пример манипуляции голосованием. Так, дату проведения «референдума» в течение короткого периода времени дважды меняли. У жителей Крыма не было ни времени, ни возможности открыто, свободно и критически обсудить альтернативы, среди которых они могли выбирать на предполагаемом народном голосовании 16 марта 2014 года.
До проведения «референдума» ОБСЕ озвучила причину, по которой она не посылала своих представителей наблюдателями на это голосование: «Международный опыт […] показал, что процессы, направленные на изменение конституционного порядка, и обсуждение региональной автономии — сложные, и требуют много времени. Иногда они могут длиться несколько месяцев и даже лет […]. Политические и правовые изменения такого характера должны обсуждаться в рамках инклюзивного и структурированного диалога на национальном, региональном и локальном уровнях». Эти условия не были соблюдены. Поэтому ОБСЕ и все другие сколько-нибудь компетентные международные правительственные и неправительственные организации, наблюдающие за подобными голосованиями, отказались присылать своих представителей. Вместо них Кремль пригласил несколько десятков членов различных иностранных радикальных и, в большинстве случаев, особенно маргинальных нероссийских политических группировок и представил этих гостей российским телезрителям как «международных наблюдателей».
Голосование проходило под ощутимым психологическим давлением, создаваемым демонстративным присутствием российских солдат без опознавательных знаков («зеленые человечки», или же «вежливые люди») и пророссийских бойцов разных нерегулярных военизированных групп. Странным является и то, что среди предложенных на «референдуме» вариантов голосования не было шанса проголосовать за простое сохранение статуса-кво, то есть Конституции АРК, действующей с 1998-го года. Зато у крымских избирателей были две возможности изменить правовой статус Крыма: проголосовать или за присоединение полуострова к РФ, или за возврат к более старой конституции АРК 1992-го года. К тому же, обе возможности были сформулированы на бюллетенях амбивалентно — и, в определенном смысле, даже абсурдно.
