Сражение при Деръа вызывает ряд вопросов, особенно в свете изменения позиции США касательно продвижения сил режима из города, расположенного вблизи границы с Иорданией и в котором началась сирийская революция. Неизвестно, что изменилось и заставило американцев сказать вооруженным группировкам, противостоящим режиму в этом регионе: «Мы понимаем, что вы должны принять решение в соответствии с вашими интересами и интересами народа. Ваше решение не должно определяться возможностью военного вмешательства с нашей стороны».
Содержание послания, полученного группировками, защищающими регион вокруг Деръа, который американцы называют юго-западной Сирией, рассматривая его отдельно от фронта у Голанских высот, более чем понятно. Похоже, что все американские заявления об обеспечении зоны деэскалации на юге Сирии канули в прошлое. Таким образом, больше нет смысла упоминать соглашения, достигнутые между Америкой, Россией и Иорданией.
США разработали новую политику в отношении Сирии. Она заключается в том, чтобы отдать сирийский юг России в рамках соответствующего соглашения или осуществлять перемещения при координации между США, Израилем и Россией. Неизвестно, сможет ли российская сторона, которая в течение длительного времени пытается заключить соглашение с администрацией Дональда Трампа, сделать то, что от неё требуют в Сирии, а именно избавиться от иранского присутствия в этой стране. Руководители в Тегеране выступали против тех, кому в голову приходила злая мысль о некотором урегулировании с Израилем, в то время как в действительности они поддерживали его безопасность.
В основе своей новой политики, которая начинает обретать очертания в Сирии, США, делают ставку на Россию и ее способность изгнать Иран из Сирии. При том, что иранцы и их отряды уже проникли в ряды армии сирийского режима и надели военную форму.
В августе 2013 года сирийский режим применил химическое оружие в войне против своего народа. Это произошло в окрестностях Дамаска спустя несколько дней после того, как президент Барак Обама заявил о так называемых «красных линиях», которые он обозначил для Башара Асада, включая применение химического оружия. Российский президент вмешался и сумел убедить Обаму воздержаться от каких-либо ударов по сирийскому режиму. Это спасло Асада. Достаточно было совершить ряд ударов по наиболее важным объектам, таким как военные аэродромы, чтобы глава сирийского режима отправился туда, куда должен был отправиться, то есть за пределы Сирии. Однако Путин, который продемонстрировал, что знает то, как мыслят в Белом доме, смог совершить манёвр. Он выдвинул перед Обамой идею об уничтожении запасов химического оружия под международным контролем. Президент США успокоился, но со временем выяснилось, что сирийский режим не уничтожил все запасы химического оружия, и применение его время от времени стало обыкновенным делом.
Будет ли политика Дональда Трампа в Сирии отличаться от политики Барака Обамы? Это продемонстрирует сражение при Деръа, поскольку станет ясно, сможет ли Иран оставаться в Сирии под прикрытием режима и его армии? Именно этот вопрос обсуждается на фоне разговоров о предстоящей встрече Трампа и Путина.
В любом случае иранцы не могут оставаться в Сирии. Россия первой осознала и приняла такой расклад и кто, похоже, не в состоянии смириться с этим, — это сирийский режим, который находится в замешательстве по поводу американо-российско-израильской координации. Режим полностью осознает, что у него не будет пространства для маневра в случае вывода иранских сил. Без Ирана у Башара Асада не будет выбора, кроме как стать послушным учеником. Сирийский президент знает, как играть эту роль, ведь он был вынужден вести себя подобным образом во время одного из визитов Путина на базу Хмеймим вблизи Латакии. Кто помнит, как российский офицер помешал Башару Асаду находиться рядом с российским президентом, когда он осматривал базу?
Американский вариант в Сирии может иметь место, и Россия могла бы использовать его в свою пользу. Однако возможность такого развития событий остается маловероятной по двум причинам. Во-первых, Кремль должен достичь взаимопонимания с Вашингтоном, а во-вторых, желание избежать войны, которая окажется неизбежной, если Иран будет настаивать на том, чтобы остаться в Сирии.
Несомненно, Израиль — не единственный игрок, который не может смириться с иранским присутствием в Сирии. Есть еще одна проблема, и это Иордания, которая точно знает, что произойдёт, когда силы сирийского режима приблизятся к ее границам в случае падения Деръа.
В действительности впервые России будет необходимо действовать предельно ясно. Способна ли она выполнить свои обязательства на юге Сирии или оставит Израиль бороться с иранцами и неиранцами, где бы они ни находились в Сирии?
Изменение политики США в отношении того, что происходит в Деръа и ее окрестностях, предоставит возможность узнать, в какой степени скоординированы действия между США, Россией и Израилем. Самое главное, проявит ли Иран готовность принять последствия вывода своих сил из Сирии, а именно то, что сирийский режим превратится в марионетку России после всех лет иранской и российской одновременной игры?
