Сто лет назад в этот день в Екатеринбурге было совершено одно из величайших преступлений 20-го века. Большевики убили императора Николая II вместе с женой, детьми и слугами.
Семья Романовых некоторое время находилась под арестом и содержалась в екатеринбургском доме Ипатьева. В Москве решили, что Романовых необходимо казнить, дабы не дать контрреволюционным силам спасти их. Ответственные за их судьбу местные большевики приказали всем вышеозначенным лицам пройти в подвал. Далее со слов руководителя расстрела Якова Юровского:
«Спустившись в комнату (тут при входе в комнату справа очень широкое, чуть не во всю стену окно), я им предложил встать по стенке. Очевидно, они ещё в этот момент не представляли, что их ожидает. Александра Федоровна сказала: 'Здесь даже стульев нет'. Алексея нёс на руках Николай. Он с ним так и стоял в комнате. Тогда я велел принести пару стульев, на одном из которых по правой стороне от входа к окну почти в угол села Александра Федоровна. Рядом с ней, по направлению к левой стороне от входа, встали дочери и Демидова. Тут посадили рядом на кресле Алексея, за ним шли доктор Боткин, повар и другие, а Николай остался стоять против Алексея. Одновременно я распорядился, чтобы спустились люди, и велел, чтобы все были готовы и чтобы каждый, когда будет подана команда, был на своём месте. Николай, посадив Алексея, встал так, что собою его загородил. Сидел Алексей в левом от входа углу комнаты, и я тут же, насколько помню, сказал Николаю примерно следующее, что его царственные родственники и близкие как в стране, так и за границей, пытались его освободить, а что Совет рабочих депутатов постановил их расстрелять. Он спросил: 'Что?' и повернулся лицом к Алексею, я в это время в него выстрелил и убил наповал. Он так и не успел повернуться лицом к нам, чтобы получить ответ. Тут началась беспорядочная стрельба. Многие, очевидно, стреляли через порог, а так как стенка каменная, то пули стали лететь рикошетом, причем пальба усилилась, когда поднялся крик расстреливаемых. Мне с большим трудом удалось стрельбу приостановить.
Пуля кого-то из стрелявших сзади прожужжала мимо моей головы, а одному, не помню: не то руку, ладонь, не то палец задела и прострелила. Когда стрельбу приостановили, то оказалось, что дочери, Александра Федоровна и, кажется, фрейлина Демидова, а также Алексей были живы. Я подумал, что они попадали от страху или, может быть, намеренно, и потому еще живы. Тогда приступили достреливать (чтобы было поменьше крови, я заранее предложил стрелять в область сердца). Алексей так и остался сидеть, окаменевши, я его пристрелил».
Бедный мальчонка. Только подумайте!
«А [в] дочерей стреляли, но ничего не выходило, тогда Ермаков пустил в ход штык, и это не помогло, тогда их пристрелили, стреляя в голову. Причину того, что расстрел дочерей и Александры Федоровны был затруднен, я выяснил уже только в лесу».
Женщины Романовых, полагая, что их собираются куда-то отвезти, вшили фамильные драгоценности в свои корсеты, и те сработали как доспехи.
Представленный в Википедии подробный отчет об убийствах, которые заняли в обшей сложности 20 минут, наполнен леденящими кровь деталями. Уже после расстрела, когда тела везли на погребение, пара большевиков надругалась над телом царицы.
И такие люди с таким менталитетом правили Россией на протяжении бóльшей части бесчеловечного 20-го века.
Местоположение могилы Романовых оставалось неизвестным вплоть до ее обнаружения двумя сыщиками-любителями в 1979 году. Спустя десять лет один из них открыл правду газетам. Сегодня бóльшая часть останков Романовых перезахоронена в одном из соборов Санкт-Петербурга, остались только уже восстановленные останки Алексея и одной из его сестер. В 1981 году РПЦЗ (Русская православная церковь за границей) причислила Романовых к лику мучеников. А в 2000 году Московский патриархат канонизировал семью в лике святых страстотерпцев, то есть христиан, которые встретили смерть с благочестивым смирением, в отличие от мучеников, которых убивают именно ввиду ненавистничества ко Христу.
Вчера в полночь более ста тысяч православных россиян собрались около храма на божественную литургию под открытым небом в память об убитой семье. Моему другу диакону Алексу Петровскому, американцу российского происхождения из Цинциннати, была оказана редкая честь стать единственным американцем, принявшим участие в литургии. Более того, ему даже разрешили повторять литанию, о чем он будет помнить до конца своих дней.
Ленин мертв, как и большевизм. А христианство в России возродилось, и страстотерпцы (или мученики) Романовы будут жить во славе вечно.
УТОЧНЕНИЕ: Я надеялся, что мне не придется это говорить, но я скажу. Романовы считаются святыми среди таких же православных христиан, как я сам. Я не против, если кто-то станет критиковать российскую монархию в целом или правление Романовых в частности. Я не монархист, но даже если бы им был, ничего зазорного в критике деятельности и личных качеств правителя не вижу. Тем не менее, их причислили к лику святых за принятие мученической кончины, в связи с чем наполненных злобой комментариев я не одобрю.
УТОЧНЕНИЕ 2: Комментарий читателя с ником Том Первый:
Католическому мистику Кэрил Хауслендер (1901-1954) было видение об убийстве царя Николая и его семья, о чем поведала ее биограф Мейси Уорд:
«Убийство российского императора и его семьи произошло в одном из подвалов Екатеринбурга в ночь на 17 июля 1918 года…
'Я шла за картошкой и очень торопилась, потому что принести ее нужно было к ужину, и меня просили не задерживаться. Внезапно я замерла, будто ноги притянуло к земле магнитом. Передо мной и надо мной, буквально стирая серую улицу и небо, да и вообще весь мир, появилось нечто схожее с русской иконой, огромной и живой. Раньше я никогда русских икон не видела, даже репродукций. С тех пор мне удалось повидать их великое множество, но ни одна из них не сравнится с той по красоте.
То был образ распятого царя Христа.
Распростертый на огненном кресте в сверкающем и пылающем драгоценными камнями облачении и с увенчанный огромным золотым венцом головой Христос воспарил над миром посреди нашей серой улицы, вознесся и заполнил собой небо. Его руки простирались, казалось, от одного конца света к другому, а раны на руках и ногах сверкали рубинами, расплавленными рубинами, что кровоточили светом. Казалось, что все, даже светящиеся складки его облачения, горит и движется подобно языкам пламени; распростертые руки с выглядывающими из-под украшенных драгоценностями рукавов длинными вытянутыми ладонями были подобны ослепительно прекрасным крыльям, накрывшим мир; сам же Христос навис над миром, склонив голову под тяжестью своего венца. Посреди этого великолепия строгая простота его прекрасного лица была преисполнена печали. Но глаза и губы улыбались той невыразимой любовью, что поглощает печаль и боль, как горящее пламя — лохмотья'.
Вскоре после того, как Кэрил узнала об убийстве царя, проходя по той же улице, в одной из газет она увидела его фотографию, и это было то самое лицо из ее видения, 'только великолепия в нем не было… в одно мгновение я узрела в облике царя всю драму и реальность страстей Христовых… В тот же миг я ощутила все то, что еще должно произойти, те нескончаемые муки, в которых все цари мира, иерархии и простые люди станут едины в своем ужасном великолепии… Я осознала, что каждый венец есть венец Христа, а золотой венец есть венец терновый'.
Важнейшим последствием того происшествия стало глубокая убежденность в том, что именно через Россию Христос 'вернется в мир, дабы обрести власть над всем человечеством… Царская кровь должна обагрить русские снега и смешаться с кровью мирян, возвышенных подвигом мученичества в королевский сан; и из того великого животворящего потока потечет кровь мучеников по всей земле, искупая грехи мирские'».
(из книги Мэйси Уорд «Кэрил Хауслендер, эта святая чудачка», 1962 год, стр. 65-67)
