Керра расположена на севере Гётеборга, на границе между городом и сельской местностью. На парламентских выборах 2014 года «Шведские демократы» получили здесь 19,2% голосов, почти вдвое больше, чем по стране в целом и, вероятно, примерно столько же, сколько «Шведские демократы» получат на предстоящих выборах.
Керра — это старая Швеция, которая оказалась будущим. В этом районе города, форпосте Хисингена (Hisingen), где живет много иммигрантов, проживает вдвое меньше иммигрантов, чем в городе в среднем.
Центр похож на другие небольшие местечки в Швеции. На небольшом отрезке улицы школа, спортивный зал и библиотека, а также непременная кебабная и пиццерия. Машины осторожно проезжают через «лежачих полицейских», звуковых сигналов никто не подает. Все тихо, монотонно, все успокаивает. В магазине ICA товары аккуратно разложены штабелями, ни один не выбивается.
Факты: Страна иммигрантов — рассказ о трех районах города
Серия эссе о Швеции
Большинство уже поняло, что иммиграция — важная тема в шведской предвыборной кампании. Тем, кому долго не хватало слов, чтобы характеризовать это иначе, чем «обогащение», едва ли найдут их сейчас.
В этой серии эссе Асле Тойе пытается ближе взглянуть на вопрос иммиграции, рассматривая три разные районы Гётеборга: Мастхуггет (Masthugget), Керра (Kärra) и Бископсгорден (Biskopgården).
Асле Тойе — эксперт по вопросам внешней политики и обозреватель. Он получил докторскую степень по международной политике в Кембриджском университете, является членом ряда экспертных комиссий. Сейчас пишет книгу о культурной борьбе в Швеции.
«Какая предвыборная борьба?»
Здесь живет рабочий класс, много работавший, чтобы выбиться из многоэтажек, живет в собственных домах. Один из пролетариев — Леннарт Карлберг (Lennart Karlberg), выросший в Бископсгорден, где шведов сегодня живет мало. Карлберг относится к шведам другого типа, который не стесняется быть шведами, того типа, который комментирует паузы.
Я спрашиваю его, что он думает пока о предвыборной борьбе.
«Говорил об этом с коллегами во время ланча сегодня. Какая предвыборная борьба? Она здесь пока явно не начиналась. Где предвыборные стенды, где программы партий в почтовых ящиках? Выборы только по телевидению».
В отличие от впечатлений, которые могут сложиться у нас о наших выборах в Норвегии, шведская избирательная кампания проходит при низкой температуре.
Карлберг, который сам приближается к пенсионному возрасту, считает сегрегацию, характерную для Гётеборга, «системной ошибкой». В некоторых районах есть множество квартир под сдачу, в то время как в других, таких, как Керра, таких квартир мало. У иммигрантов не хватает капитала, поэтому они сосредотачиваются в определенных районах.
«Все согласны с тем, что мы должны наконец решиться начать дебаты об иммиграции и сегрегации». Но дебатов так и не было, были только дебаты о дебатах. Все считают, что мы должны достичь лучших результатов. И что? Как, по их мнению, должны интегрироваться иммигранты, если (сами) шведы переехали?«
Политики наверняка перенаправили бы этот вопрос Ричарду Флориде (Richard Florida). Интеллектуальный хипстер создал международный бренд из тезиса о том, что динамичные города характеризуются наличием «креативного класса», его привлекают мультикультураизм и многообразие. В 2009 году Флорида был источником вдохновения для перспективного мастер-плана развития Гётеборга.
Впоследствии Флорида обнаружил, что модель ведет к «растущему неравенству, углублению сегрегации и ослабляет средний класс», если цитировать название его последней книги. Население не смешивается, оно живет раздельно, в разных микрорайонах.
Спрашиваю Карлберга, почему проблемы иммиграции так важны именно в этом году.
«Я положительно отнесся к тому, что мы помогали во время миграционного кризиса, но нам говорили, что речь идет о временном убежище, сейчас же оказывается, что оно постоянное».
Он пережил несколько волн миграции в Гётеборге, в 1960-е, 70-е и 80-е годы, с которыми, по его мнению, проблем не было.
«Тогда они получали работу в „Вольво" и „Электролюксе", но такой работы больше нет». Последняя волна превосходит способность к абсорбции.
«В 2022 году „Шведские демократы" могут получить 40%»
Политолог Андерс Саннерстедт (Anders Sannerstedt) — крупнейший шведский эксперт по «Шведским демократам». В интервью с SVT Nyheter он объяснил успех партии тем, что партия нашла отклик рассуждениям о том, что существует «глубокая пропасть между простыми людьми и истеблишментом. Элита утратила контакт с простыми людьми и делает так, что развитие идет в неправильном направлении».
Саннерстедт обнаруживает в своем исследовании, что позиции «Шведских демократов» прочнее среди мужчин, в сельской местности, среди пожилых избирателей и людей с низким образовательным уровнем.
Андерс Кларстрём (Anders Klarström) — тоже эксперт по «Шведским демократам», в том смысле, что он принимал участие в создании партии и возглавлял ее в течение первых семи лет с 1988 года. Он крайне редко дает интервью отчасти потому, что создание партии по-прежнему вызывает споры. Вначале свой вклад внесли и некоторые праворадикальные движения, «Сохранить Швецию шведской» (Bevara Sverige Svenskt), в частности.
Он больше не занимается активной политикой и живет по засекреченному адресу.
Кларстрём считает, что не удивительно, что обвинения в правоэкстремистском происхождении «Шведских демократов» — преувеличение. То, что создавал он, это сегодняшний бренд, национализм благосостояния. Он также не вполне согласен с анализом избирательской базы Саннерстедта.
«Так было раньше, но не сейчас. „Шведские демократы" получают большую поддержку, чем раньше. Основное — то, что позиции партии сильнее среди мужчин, чем среди женщин, и среди малообразованных по сравнению с хорошо образованными». Он считает, что партия больше всего апеллирует к тем, кто — по различным причинам — не смог уехать от мультикультуры.
«Партия может получить 40%»
Кларстрём считает, что благодаря лидеру партии Джимми Окессону повестка дня «Шведских демократов» стала шире, но согласен с тем, что скептическое отношение к иммигрантам по-прежнему является главным брендом «Шведских демократов». Это потому, что иммигранты, которые за последние двадцать лет приехали из стран третьего мира, дорого обходятся — в экономическом смысле.
«Экономический успех Швеции основан на том, что это страна с высоким уровнем образования у населения. А то, что страну наводняют люди, которые во многих случаях не закончили даже начальную школу, не говоря уж о языковых и культурных различиях, создает большие проблемы».
Кларстрём смеется, когда получает вопрос о том, могут ли «Шведские демократы» получить 20%.
«Не уверен. Партия, если она станет изгоем и, таким образом, будет продолжать оставаться единственной реальной оппозиционной партий, сможет набрать до 40% на выборах через четыре года».
Он не думает, что люди забыли, что Стефан Лёвен говорил по поводу кризиса вокруг беженцев, после того, как премьер-министр от Умеренной коалиционной партии Фредрик Райнфельдт в 2014 году призвал шведский народ «открыть свои сердца», что, по его мнению, означало «откройте ваши бумажники».
«Люди платят более высокие налоги и получают услуги, которые становятся хуже. Это вызывает недовольство».
«Швеция незаметно стала другой»
Массовая иммиграция изменила Швецию невероятно быстро. Все больше людей оглядываются по сторонам и не узнают свою страну. В смене настроений центральным моментом является преступность, сопровождающая высокий уровень иммиграции. Безопасность берет верх над толерантностью.
Криминологи долго отрицали рост преступности, но, учитывая многочисленные поджоги автомобилей и перестрелки в Гётеборге в последние годы, объяснять это другими причинами сложно.
Люди обеспокоены, поэтому голосуют за «Шведских демократов», неужели все так просто?
Нет.
В Гётеборге поддержка у «Шведских демократов» низкая. Партия апеллирует к этническим шведам, а в Гётеборге 31% населения — иммигранты или выходцы из иммигрантских семей. Может показаться также, что СМИ говорят о преступности более обеспокоенно, вне контекста, чем ситуацию видят те, кто живет в городе.
В «Преступности и безопасности», докладе, подготовленном городскими властями Гётеборга и вышедшем в ноябре прошлого года, делается вывод о том, что «люди чувствуют себя гораздо в меньшей безопасности, чем несколько лет тому назад». И это — несмотря на то, что количество заявлений (в полицию) несколько упало по сравнению с пиковым — 2015-м — годом.
В докладе делается предположение, что город переживает замедленную реакцию на миграционный кризис в сочетании со шведской реформой местной полиции, что уменьшило «способность властей справляться с преступлениями и расследовать их».
Он думает, что Окессон может уйти
Андерс Кларстрём мало верит в то, что другим партиям удастся взять ситуацию под контроль. «Для „Шведских демократов" речь о 2018 не идет, главное — 2022».
Но он не уверен, что Окессон будет у руля, когда это случится. Кларстрём считает своего преемника блестящим политиком, «лучшим оратором в шведской политике», но думает, что Окессон иногда бывал слишком бледен в избирательной кампании.
«Мне эта ситуация знакома. Руководить партией стоит многого, чисто в личном плане. Представителям „Шведских демократов" приходится терпеть много ненависти и издевок. Это выматывает. Думаю, что Джимми Окессон после выборов может уйти».
