На фоне перестановок в советском правительстве в 80-х годах Виктор Цой превратился в самую харизматичную и успешную рок-звезду в стране. Внезапная смерть в автокатастрофе в возрасте 28 лет на пике славы потрясла страну до основания и повлекла волну самоубийств его поклонников. Если бы то же самое происходило после смерти каждой талантливой рок-звезды, об этом вообще не стоило бы писать.
Карьера музыканта-самоучки длилась лишь восемь лет. Половина из них — подпольно. Вопрос, как за столь короткое время он превратился в самое важное культурное явление своего времени, требует пояснения и обращения к тому, что происходило в это время в Советском Союзе.
Цой родился в 1962 году в Ленинграде. Он был сыном русской учительницы Валентины и инженера корейского происхождения Роберта, рос, как представитель среднего класса советского общества, в коммунальной квартире, которую делил со множеством соседей. В юности у Цоя открылись многообещающие способности к рисованию. Он учился в художественной школе, однако не стремился развивать талант в этой области, хотя и продолжал рисовать и вырезать по дереву.
В возрасте около 14 лет Цой серьезно заинтересовался музыкой. Начал с басиста в группе, которую основал вместе с друзьями по школе. Они играли в основном кавер-версии песен группы Black Sabbath. К 70-м сблизился с пионерами советского панка во главе с Андреем Пановым. Они помогли скоромному и закрытому от природы Цою раскрыться и начать сочинять собственную музыку.
О публичных выступлениях в то время не могло быть и речи. Все делалось подпольно на «квартирниках» среди публики, которая состояла из друзей и проверенных людей из числа знакомых хозяев жилищ под угрозой рейдов полиции, которая сажала музыкантов и организаторов концертов в тюрьмы.
Та же история была со звукозаписью. Человек из числа «неформальных» артистов и не мечтал о записи альбома — все делалось кустарно и бесплатно распространялось через друзей.
Эта подпольная сцена вырастила своих звёзд. Самой главной из них был Борис Гребенщиков — солист ленинградской группы «Аквариум». Однако несложно догадаться, что понятие «звездности» было весьма условным.
Репрессии и преследования сделали сцену очень тесной: любой талантливый артист знал всех своих коллег и сотрудничал с ними. Нехватка денег привела лишь к солидарности среди музыкантов. Эта же эпоха описана в прекрасном фильме «Лето», который вышел в прокат несколько месяцев назад. Режиссёр кинокартины Кирилл Серебренников находится сейчас в России под домашним арестом по подозрению в растрате госсредств. Это дело российские и зарубежные деятели искусства считают политическим.
В начале 80-х наряду с игрой в других группах Цой начал собственный музыкальный проект «Кино» (это название выбрали именно потому, что оно не поддаётся толкованию). В 1982 году он записал первый альбом под названием «45» (по количеству минут). Процесс записи контролировал сам Гребенщиков, в ней участвовали музыканты из его группы. Альбом, выпущенный, естественно, подпольно, позволил Цою заявить о себе как о многообещающем музыканте. Тексты были насыщены удручающей городской романтикой, которая была очень знакома советской молодежи, но до этого времени не получила должного отражения. Сама музыка была, с одной стороны, экспериментальной, написанной под сильным влиянием запада, а с другой стороны, отлично звучала на простой акустической гитаре, идеальной для игры во дворе перед друзьями. Голос солиста исказили примитивные эффекты, но музыка осталась уникальной и захватывающей. Советские знатоки сразу же оценили Цоя по достоинству. Бессмысленно говорить о других музыкантах группы «Кино», которые менялись несколько раз. Цой был фронтменом, писал тексты и задавал тон.
Альбомы, которые лидер группы выпустил до 1986 года, закрепили за ним статус одного из главных артистов на советской музыкальной андеграундной сцене.
Перестановки в советском правительстве (три генсека сменились за три года) привели к изменениям и на культурной сцене коммунистического государства. Многие андеграундные артисты перешли на полулегальное положение. Например, члены ленинградского «Рок-клуба» — государственного учреждения, предназначенного для демонстрации советской творческой открытости, — проводили концерты и фестивали в городе под строгим надзором партии и правоохранительных органов. Цой с его группой также стал членом этой организации и вышел за пределы традиционных «квартирников». Новый статус не принёс ему больше денег: он продолжил работать где придётся, в том числе растопщиком печи в котельной.
Добрая фея
Иногда к внутренним изменениям может привести только сильное воздействие извне. Как рейгановская гонка вооружений опустошила советские карманы, ослабила СССР, вынудила Горбачева открыться Западу и начать экономические, социальные и политические реформы, так и вмешательство молодого неизвестного в России музыканта из Калифорнии потребовалось для того, чтобы встряхнуть русский рок.
Джоана Филдс приехала в Советский Союз в 1984 году как туристка. Она влюбилась в ленинградскую рок-сцену и начала амбициозный проект по экспорту этой музыки на Запад. Она смогла убедить несколько музыкальных корпораций предоставить современное звукозаписывающее оборудование музыкантам-любителям по ту сторону «железного занавеса» и стала работать под вымышленным именем Стингрей, чтобы КГБ было сложнее за ней следить. Под ним она прославилась как добрая фея советского рока и даже некоторое время была замужем за гитаристом из группы Цоя.
В 1986 году Филдс выпустила двойной альбом в австралийской звукозаписывающей компании под названием «Красная волна: четыре андеграундные группы из Советского Союза», в который вошли также песни группы «Кино».
Хотя на Западе альбом не стал сенсацией, он имел огромный резонанс в Советском Союзе. Чтобы доказать, что «перестройка» и «гласность» идут полных ходом, власти поручили правительственной звукозаписывающей компании «Мелодия» выпустить альбомы четырёх групп «Красной волны». Альбом «Ночь», записанный Цоем в импровизированной студии, разошёлся двумя миллионами пластинок по всему Советскому Союзу. Группа не увидела ни копейки от продаж, но ее популярность взлетела до небес.
Параллельно снятие запретов в киноискусстве открыло перед местными режиссерами возможности, о которых они и не мечтали. Цой снялся в двух популярных картинах (в одной даже исполнил главную роль) и за год превратился в народную сенсацию. Снятие запретов на личную инициативу открыло двери для больших концертов, и с 1988 года группа «Кино» начала собирать стадионы. Альбом того же года «Группа крови» буквально разлетелся с полок. С этого момента и до гибели в Латвии в 1990 году Цой был самой яркой звездой агонизирующий державы.
Голос эпохи
Так почему же именно он? Что сделало Цоя таким особенным? Правдоподобное объяснение, которое приходит на ум, заключается в том, что Цой и его группа просто были самыми современными. Музыка, которую они играли, и имидж, который создали, не уступали таким группам, как Duran Duran, The Human League и Depeche Mode. Музыка была прогрессивным поп-роком, тексты были поэтичными, загадочными и волнующими. Ленинградский корейский фронтмен был воплощением экзотики и романтики, но при этом оставался «одним из нас». Он также осознанно напоминал Брюса Ли, который стал известен благодаря массовому ввозу в страну видеокассет в 80-е годы. О чем ещё мог мечтать советский подросток?
Более глубокое объяснение заключается в том, что Цой стал голосом эпохи — голосом, который кричал, что ему узко в существующих рамках, голосом, который не понимал, почему его ограничивают, и требовал свободы. Во времена Ленина и Сталина такой голос заставляли замолчать в лагерях и могильных ямах. С приходом Брежнева в 1964 году и особенно в последний период его правления интеллигенция и богема в больших городах уже начали расставаться с иллюзиями. Когда дело дошло до более восприимчивой молодежи, уже нельзя было игнорировать серьезный диссонанс между государственной политикой в школах и СМИ и материальной и духовной бедностью реальной жизни.
Это напряжение наряду с распространением информации с Запада серьезно подтолкнуло развал Советского Союза. Цой, который никоим образом не был политической фигурой, смог выразить эту тоску и ожидание перемен. Его песни стали гимном эпохи.
