Не успели отгреметь взрывы на артиллерийских складах в Ичне, как генеральный прокурор Юрий Луценко озвучил первые выводы следствия. По словам главы ГПУ, версия халатности была отброшена почти сразу и теперь следователи почти уверены, что это была диверсия. Как, собственно, и в предыдущих аналогичных случаях: на складах в Сватово, Балаклее и Калиновке.
«Мы находимся в состоянии войны, и уничтожение военных баз является одной из целей врага», — сделал Луценко достаточно очевидный вывод, выразив солидарность с украинцами в их обеспокоенности, что никаких других выводов у следствия пока нет. И если в случае с Ичней никто по горячим следам никаких результатов расследования и не ожидал, то с момента взрывов в Сватове прошло уже три года, а в Калиновке год, и от правоохранителей уже вполне можно требовать не только утверждения, что это была диверсия, но и каких-то более-менее осязаемых и убедительных доказательств.
Тут Луценко тут же начал оправдываться. Дескать, расследовать подобные преступления крайне тяжело, нужно и все убытки детально описать, и местность разминировать, и кучу экспертиз провести, на что уходят месяцы, а то и годы. Но, тем не менее, кое-какие результаты все же есть. В Балаклее, например, нашли беспилотник, который сбросил зажигательную смесь, а в Калиновке следы присутствия диверсионной группы.
Смогут ли подобные результаты удовлетворить общество и, тем более, способствовать невозможности повторения подобных диверсий? Вопрос риторический. Разумеется, нет. То, что нашли орудие преступления и следы ДРГ, — это, конечно, очень хорошо. Но для Украины сейчас самое главное — это не доказать сам факт диверсий. Причастность России к взрывам складов более-менее очевидна в Украине практически всем, за исключением совсем уж упертых зрадофилов, строящих конспирологические теории в стиле «Операции Ы», что это украинские военные сами взрывают склады, чтобы списать разворованные боеприпасы.
Самое важное — это найти убедительные доказательства участия России в этих диверсиях, пусть это участие и опосредованное, через контролируемых ею боевиков ОРДЛО. Ведь с доказательствами таких дерзких международных преступлений есть все основания требовать от европейских структур и американских союзников усиления антироссийских санкций. И тогда у наших не в меру агрессивных соседей должен появиться стимул больше не пытаться устраивать диверсии на украинской территории.
Но, похоже, наши правоохранители ни в ГПУ, ни в СБУ, ни в МВД просто не умеют расследовать подобные преступления. Не секрет, что они и обучались другому, и привыкли работать не с диверсиями, а с несколько более приземленными правонарушениями, в том числе, чего уж греха таить, не без выгоды для себя. А тут и обстоятельства новые, и задачи сложные, и выгоды никакой.
Однако это не повод для Луценко пожимать плечами и жаловаться на трудности, пусть и объективные. Людей нужно заинтересовывать, в том числе и материально, обучать, в том числе и привлекая имеющих соответствующий опыт иностранных специалистов. Делают ли что-то подобное наши правоохранители? Как минимум об этом ничего не слышно.
Отдельный вопрос — обеспечение надлежащих условий хранения и необходимой охраны для военных складов. С этим все также достаточно печально, о чем уже неоднократно писали военные эксперты. А после того, как несколько юных блогеров незамеченными пробрались на склад с законсервированной бронетехникой, устроили там фотосессию и беспрепятственно удалились, проблема приобрела наглядные трагикомические очертания. И это произошло уже после нескольких диверсий на складах. После пожара в Ичне, правда, в Генштабе отчитались, что усилили охрану на всех складах, но насколько это усиление адекватно угрозе диверсий, нам остается только догадываться.
Вывод из всей этой истории напрашивается банальный, но от этого не менее актуальный. Если мы не будем делать выводов из собственных ошибок, то враг и дальше будет подрывать наши склады, ведь мы своей бездеятельностью сами поощряем его продолжать эту преступную практику. Масштаб проблемы, к слову, такой, что просто требует от всех причастных максимальной концентрации сил. Ведь ежегодные уничтожения складов — это не только удар по обороноспособности и имиджу государства, но и человеческие жизни и имущество рядовых украинцев, которые по воле случая оказались слишком близко к целям диверсантов.
