Президент Дональд Трамп не спешит критиковать Саудовскую Аравию из-за дела Хашогги. Он опирается в этом на давнюю традицию.
Власти Саудовской Аравии прилагают массу усилий, чтобы быть на хорошем счету в Вашингтоне. Они вкладывают деньги в дорогих пиар-консультантов, тратятся на влиятельные аналитические центры, финансируют пышные конференции. Но они могли бы приберечь все эти деньги. Ведь их лучший лоббист сидит в Белом доме. Когда Дональда Трампа недавно попросили ответить на вопросы об ответственности Саудовской Аравии за предполагаемое убийство журналиста Джамаля Хашогги, он бойко повторил перед камерами опровержения Эр-Рияда: мол, они это отрицают!
То же самое было и с российским президентом Владимиром Путиным. Вмешательство в выборы в США? Путин говорит, что не имеет к этому никакого отношения, и Трампу этого достаточно. Бесчеловечный режим в Северной Корее? От Трампа — ни слова с тех пор, как он стал получать от Ким Чен Ына льстивые письма. Вот так беспощадный диктатор превращается в человека, которому Трамп в открытую объясняется в любви. Как только американский президент чует хоть какую-то личную выгоду, он становится пресс-секретарем всех автократов мира.
Он поступает так, даже когда союзническое государство пытает и убивает критика режима, и это чудовищно. Но в отношении Саудовской Аравии Трамп опирается на давние традиции американской внешней политики, которая в связях с Эр-Риядом всегда ставила интересы выше моральных принципов. Все равно, шла ли речь о нарушениях прав человека, участии в терактах 11 сентября или экспорте исламистского экстремизма, до сих пор в Вашингтоне политики обеих партий прощали саудитам любое поведение.
В данном случае торговля оружием удерживает Трампа от решительной реакции на исчезновение Хашогги, вдобавок он всю свою ближневосточную политику строит на отношениях с саудитами. Мертвый журналист не должен ничего изменить. Если США все же решатся сделать какое-то заявление, то это произойдет под давлением Конгресса или по инициативе собственного кабинета Трампа, но не на основе инстинктов самого президента.
