Два брата бегут со своими семьями из Сирии. Они едут туда, где в любой момент может снова начаться война. Почему?
Что отличает Врея и Ховига Эсмерян от всех остальных людей, которые бежали от войны в Сирии? То, что они привезли со своей Родины 15 тысяч деревьев. Гранат, оливки, инжир, миндаль, персик.
И тот факт, что они бежали в страну, в которой тоже в любой момент может начаться война.
Возможно, еще и то, что они считаются богатыми, ну или, по крайней мере, обеспеченными, потому что богатыми людьми, как говорит Врей Эсмерян, являются только те, кто может позволить себе прикуривать сигареты от купюр. Он видел подобное в видеороликах с участием мафиози из Лос-Анджелеса — да, вот он был богатым.
Каждый день в 8 утра Врей Эсмерян заводит урчащий дизельный двигатель своей «Лады Нива» перед домом, в котором живет вместе со своим братом. Врей — младший брат, ему 44 года, он выглядит как боксер-тяжеловес, у него все широкое — голова, нос, руки, ноги. Его брат рассказывает, что тот однажды побил таксиста в Алеппо, и когда полиция арестовала обоих, он отдал тому в холодной камере свое покрывало, потому что таксист оказался здесь, в конце концов, из-за него. Врей едет по асфальтированной дороге по центру Степанакерта, а затем по ухабистой песчаной дороге к своей земле. Они купили 17 гектаров. Сегодня праздничный день, Врей не работает. Он едет, чтобы посмотреть на деревья. Они привезли 45 тысяч деревьев из Сирии. Большую часть они продали, чтобы начать жизнь заново. Но 15 тысяч деревьев стоят здесь под летним солнцем и в двух теплицах, где в жарком и тяжелом влажном воздухе в нос ударяет сконцентрированный сладко-травяной запах. В Алеппо у братьев был автосервис и магазин по продаже запчастей. Теперь они выращивают фрукты.
Врей рассказывает, что по утрам он забирает трех-четырех рабочих из города, и затем они вместе едут на его джипе. Когда им нужно больше людей, его брат берет их черный Kia Rio, на котором их семья уехала из Сирии. Врей едет быстро. «На работу я всегда еду быстро, — говорит он. — Полиция меня уже давно не останавливает». Когда полицейские перестают придираться к тебе, значит, ты уже прижился на новой родине.
Новая Родина — это Нагорный Карабах, территория, зажатая в тиски между Арменией и Азербайджаном. Согласно международному праву, она принадлежит Азербайджану, но после войны начала 90-х годов, в ходе которой погибли, по меньшей мере, 25 тысяч, а возможно и 50 тысяч человек, здесь живут практически только армяне. Нагорный Карабах называет себя независимой республикой, но без финансовой помощи и солдат из Армении небольшое государство вряд ли бы выжило. Врей и Ховиг Эсмерян живут в доме в центре Степанакерта, столицы. Здесь есть аэропорт, но из него никто не взлетает и никто не садится, потому что авиалинии не хотят портить отношения с Азербайджаном. Кроме того, слишком близко расположена контактная линия, на которой, несмотря на режим прекращения огня, часто ведется обстрел.
Почему Врей и Ховиг бежали из Алеппо с двумя миллионами жителей именно в этот городок с населением менее 150 тысяч человек, окруженный врагами, в котором горы в туманные дни кажутся невероятно близкими и из которого идет только одна дорога — в Армению, а затем и в остальной мир?
«Мы анализировали, куда уезжать, прежде чем покинуть Сирию», — рассказывает Ховиг Эсмерян. Он на четыре года старше своего брата. Он говорит спокойным голосом, у него улыбка Джорджа Клуни, от которой зрелый мужчина выглядит мальчишкой. Ховиг Эсмерян сидит в широком мягком кресле, его жена Изабель готовит, десятилетняя дочь приносит в гостиную чай и печенье. По телевизору российский телеканал RT показывает сюжет о войне в Сирии. Ховиг рассказывает, как его семья уезжала из Алеппо. Его брат сидит на стуле напротив него, он немногословен, его английский не так хорош, как у брата.
Отъезд семьи Эсмерян из Алеппо был мало похож на бегство, они не оплачивали услуги контрабандистам, чтобы покинуть страну на дряхлой лодке. Нет, у них был план.
Уже весной 2011 года, после первых демонстраций против Башара Асада братья стали опасаться, что в Сирии начнутся еще более масштабные беспорядки, волнения, что-то опасное. «Вначале люди протестовали против коррупции в Сирии, — рассказывает Ховиг Эсмерян. — Но затем Запад при поддержке спецслужб превратил ситуацию в гражданскую войну». Братья рассказывают, что им хорошо жилось при Асаде в Сирии. «К нам не цеплялись как к христианам». Они — не единственные, кто так считает. Жизнь была великолепна, говорит глава НПО из Еревана, занимающейся вопросами сирийских армян. То, что он не общается с западными СМИ, связано с тем, что на них также лежит ответственность за гражданскую войну в Сирии.
Армения поддерживает диаспору
А Германия, что за людей вы приняли? Этим вопросом задается Ховиг. Пока Германия в 2015 году не закрыла свои границы, это же были только отчаявшиеся, бедные и глупые люди и те, кто сам начал там войну. Фанатичные мусульмане. «Хитрые и умные люди уехали еще раньше», — говорит Ховиг. Его брат придерживается такого же мнения, он рассказывает во время поездки на белой «Ладе Нива», что немцы снова научились ценить Адольфа Гитлера, потому что он как следует защищал свою страну.
Гитлер? Сейчас?
Ховиг Эсмерян позднее написал в мессенджере в Фейсбуке, что он понимает, насколько двусмысленно это звучит, но Гитлер был именно патриотом, и немцы это ценили. А что касается мусульман, то у его семьи, конечно, были и соседи-мусульмане, с которыми у них не было никаких проблем, были и друзья. Человек, у которого они в Сирии купили деревья, например, был таким другом.
И все же в 2011 году Ховиг и Врей захотели как можно скорее уехать из Сирии. Они отправились в армянское консульство в Алеппо и подали заявление на армянское гражданство.
Ниша, которая позволяет больше, чем просто выжить
Врей выходит на связь из Нагорного Карабаха. Из Степанакерта. Он хотел бы остаться здесь. Они были бы в городе единственной семьей из Сирии.
«Хорошо быть единственным цветком в саду, — говорит Ховиг. — Люди дружелюбны к нам». В Армении, в особенности, в Ереване уже слишком много тех, кто бежал из Сирии. Там они стали бы одними их многих семей беженцев, которые конкурируют за небольшое количество рабочих мест. С 2011 года в страну приехали 22 тысячи сирийских армян, такие данные приводит министерство иностранных дел. Эти цифры совпадают с данными НПО, которые занимаются вопросами сирийских армян. Однако эти организации исходят из того, что 10 тысяч беженцев уже снова уехали — в Канаду или Европу.
У Ховига и Врея другая идея — они становятся фермерами.
Автозапчасти здесь они продавать не могут, как делали это в Алеппо. Конкуренция довольно большая, рынок уже поделен. Они ищут нишу, в которой они могли бы не только выжить, но и зарабатывать деньги. Они хотят выращивать фрукты, которые были в Сирии. Персики там ярче и слаще, чем в Армении, считает Ховиг. Оливки в Нагорном Карабахе начали выращивать еще в советское время, но после распада СССР никто больше не ухаживал за деревьями. Работа на земле — это у них в крови: и отец, и дядя выращивали рожь и пшеницу, Врей часто помогал им.
В то время как брат искал в Нагорном Карабахе место, где могла бы жить его семья, Ховиг еще находился в Алеппо. Думал, возможно, ситуация еще успокоится. Затем 18 марта 2012 года в Алеппо всего в нескольких сотнях метров от их дома произошел взрыв, смертник взорвал бомбу. «Мы уезжаем», — решает семья. Ховиг Эсмерян ищет тех, кто хочет отправиться с ними, чтобы можно было уехать конвоем, это кажется ему более безопасным, он ищет проводника, который провел бы их через контрольно-пропускные пункты повстанцев. В сентябре 2012 года Ховиг сидит за рулем своего черного Kia Rio, рядом с ним — жена, а на заднем сиденье трое маленьких детей. Проводник получает около 100 долларов за каждый автомобиль, всего их 13.
15 тысяч деревьев в грузовике
Проводник ведет их к посту повстанцев. «Террористы», — говорит Ховиг. Они едут через Ракку, которая на тот момент была под контролем сирийской армии, они становятся в длинную очередь на турецкой границе. Ночь они проводят в городе Диярбакыр. Далее путь лежит в Грузию, а оттуда в Ереван. 1 750 километров, два дня в пути.
Поначалу они сняли небольшой дом в Степанакерте. Затем дом побольше. Потом они его выкупят. Это тот же дом, в котором Ховиг сегодня рассказывает историю своей семьи. Они покупают землю, затем привозят деревья. В марте 2013 года Ховиг летит в Тартус, второй по величине портовый город Сирии на Средиземном море и покупает там 15 тысяч деревьев. Все они умещаются в контейнер. Груз доставляют в Карабах, сам он летит снова домой.
В 2016 году Ховиг Эсмерян едет на автомобиле в Тартус. На черной KIA, на которой они когда-то уехали из Сирии. Он покупает в два раза больше деревьев, он едет впереди, фура — сзади. Прямой путь шел в сторону северо-востока, но тогда им пришлось бы проезжать через территории, где идет война. Они едут по дороге в сторону юга, в Триполи, в Ливан. Там Ховиг оплачивает билет на паром в Турцию. Оттуда путь лежит через Грузию и Армению снова в Нагорный Карабах.
Ховиг Эсмерян сделал фотографии на телефон. 30 тысяч деревьев — звучит, как очень большая цифра, но на фото это половина фуры. Они покупали саженцы, их проще перевозить. Они высаживали их и ждали. Будут ли вообще расти деревья из Сирии в более холодной горной местности?
Персики и абрикосы, которые никому не нужны
Они работали в поле даже тогда, когда никого не было вокруг. Есть статья с фотографиями одной журналистки из Степанакерта, на которых они изображены одним жарким августовским днем 2015 года за работой: Ховиг, его жена Изабель, их маленький сын. Две холодные зимы и засуха уничтожили много груш и оливковых деревьев. Первые персики и абрикосы появляются со странными пятнами, и никто не хочет их брать. Им приходится продавать деревья, чтобы заработать.
Врей и Ховиг понимают, что они не прирожденные фермеры. Они покупают технику, которую затем им приходится продавать, потому что она им совсем не нужна. До сегодняшнего момента он инвестировал 600 тысяч долларов, чтобы построить жизнь в Нагорном Карабахе. Если бы у них не было другой работы, на которую он направлял рабочую силу из Филиппин и Эфиопии в ОАЭ и Катар, они бы уже обанкротились.
Оба брата участвовали в четырехдневной войне, когда Азербайджан и Нагорный Карабах обстреливали друг друга из артиллерии, танков и минометов, это было два года назад, в апреле. Врей и Ховиг ушли добровольцами, но спустя четыре дня боевые действия закончились, и они только сидели в казарме. «Мы бежали не потому, что боялись войны, — говорит Ховиг. — Но в Сирии идет гражданская война. Ты сегодня не знаешь, кто пойдет против тебя завтра». В Нагорном Карабахе враг известен — Азербайджан.
Останутся ли они в Нагорном Карабахе? Ситуация между Республикой Арцах, как Нагорный Карабах сам себя называет, и Азербайджаном остается напряженной, в Степанакерте многие считают, что будет новая война. В этом году или следующем, но в любом случае, скоро, говорят они. Но Ховиг и Врей хотят остаться. «Вначале мы были уверены, что вернемся обратно, — говорит Ховиг. — Но в Сирии никогда больше не будет мирной жизни, как раньше. После стольких лет войны и такого количества погибших. Как меньшинство мы более уязвимы. Мы не можем снова вернуться в Алеппо».
Ключ от их дома — он у него все еще есть. Это объединяет Ховига со многими беженцами из Сирии. Дом строил его отец вместе с дядей, он не хочет с этим расставаться. Что он планирует с ним делать, он не может пока сказать. И не хочет. Не стоит об этом думать, будущее покажет.
