Здесь в «Спектейтор» мы крайне нерадиво освещаем женский спорт, что я и решил исправить, обратив ваше внимание на прошедший на прошлой неделе Чемпионат мира по трековому велоспорту — в особенности на категорию женщин-спринтеров в возрасте от 35 до 44. Золотую медаль по-геракловски завоевала канадка Рэйчел Маккиннон (Rachel McKinnon).
Когда она взошла на пьедестал, это спровоцировало множество споров, вызванных не только тем, что Рэйчел совершенно очевидно была мужчиной, но и тем, что она не предприняла сколько-то значимых усилий, чтобы это скрыть. Обычно, когда мужчины меняют пол, они делают это более старательно — подкачивают губы, приделывают себе искусственную грудь и так далее. Обычно выходит не слишком убедительно, но они хотя бы пытаются. Другое дело Рэйч. Она выглядела, как обыкновенный здоровяк в очках. Интересно, что бы вы нашли, покопавшись у нее в штанах — вероятно, обычную сосиску с помидорами, выражаясь образно. Рэйч заявляет, что считает себя женщиной, что позволило ей принять участие в гонке (и разумеется, одержать в ней победу, к вящему раздражению бронзовой медалистки Дженнифер Вагнер (Jennifer Wagner), которая назвала произошедшее «нечестным»).
Кроме того, Рэйчел Маккинон считает себя «доктором» — у Рэйчел есть докторский диплом в области лицемерной мути из какого-то нелепого канадского колледжа. На его — прости, Рэйч, но я больше не готов продолжать этот цирк — странице в Твиттере перечислены другие категории, к которым он себя относит: «публичная мыслительница, женщина-транссексуалка, гомосексуалистка, убежденная феминистка, спортсменка, веган». Да, разумеется он еще и веган. Думаю, мы бы отлично сдружились. Говорить, что он — женщина, он начал с 29 лет — позднее он решил, что он еще и лесбиянка, что кажется мне попыткой усидеть на двух стульях. Маккинон признает, что в большинстве областей спорта у мужчин есть преимущество перед женщинами, но утверждает, что высокие или крепко сложенные люди тоже обладают преимуществом перед низкими или хрупкими, а потому половая принадлежность не имеет никакого значения.
Разумеется, это абсурд. Однако власти пошли навстречу фантазиям этого самовлюбленного придурка, чем привели в ярость его конкуренток и выставили на посмешище спорт. Как мы дошли до такого положения дел, когда шумная, но микроскопически крохотная часть населения может подминать под себя всех остальных?
В области спорта между мужчинами и женщинами пролегает пропасть: к примеру, как австралийская, так и американская женские футбольные команды — одни из лучших в мире — проиграли командам 15-летних мальчиков. Команда из обыкновенного паба смогла бы разгромить женскую футбольную команду Англии — если только на стороне последней не будут выступать Рахим Стерлинг (Raheem Sterling), Гарри Кейн (Harry Kane), Джордан Пикфорд (Jordan Pickford) и прочие, внезапно решившие считать себя женщинами на протяжении вечера.
Власти пытаются урегулировать вопрос, основываясь на уровне тестостерона, однако это поверхностная мера, которая не учитывает иных преимуществ, которыми обладают мужчины — роста, веса, ориентации в пространстве, скорости, мускульной массы и отсутствия подскакивающих вверх-вниз молочных желез. Есть только один адекватный критерий — то, какие у вас хромосомы. Все остальное игнорирует принципиальные вопросы и вредит женщинам, которые долго и упорно тренировались в своей области только для того, чтобы проиграть бородатому дядьке, который решил назваться Лореттой.
Само собой, уже говоря это, я совершаю преступление на почве ненависти. Однако это — безусловная истина. И меня беспокоит, сколько таких безусловных истин ныне считаются преступлениями на почве ненависти. Это признак общества, которое отчаянно стремится сбежать от неудобной реальности.
Тем временем власти размышляют над расширением определения «преступлений на почве ненависти» так, чтобы в число их жертв могли входить любые члены общества, даже гетеросексуальные белые мужчины. Иными словами, все преступления станут преступлениями на почве ненависти, и таким образом этот термин лишится последних остатков смысла.
С одной стороны, это хорошо — с людьми больше не будут обращаться так, будто у них есть качества, заслуживающие особой защиты; ведь теперь такие качества будут у всех. С другой, это означает расширение прибыльного бизнеса борьбы с ненавистью, который занимается тем же, чем и любой другой бизнес — охватить весь мир так, чтобы жертвами себя считали вообще все.
Возможно, вы еще помните те времена, когда благотворительные организации боролись за права инвалидов — крохотной части населения, которая подвергалась дискриминации и, само собой, обладала физическими изъянами. Однако по мере успехов, в борьбе за деньги и в силу неимоверной гордыни, управляющие этими организациями люди начали доказывать нам, что каждого пятого — а потом и каждого третьего — можно счесть инвалидом. И под инвалидностью подразумевалось уже не отсутствие ног, или глаз, а, к примеру, боли в спине. Точно так же и лоббисты ЛГБТ — некогда выступавшие в защиту крохотного и уязвимого меньшинства — сегодня заявляют, что каждый третий из нас — либо гей, либо бисексуал, либо еще кто-то из тех, кого не слишком любил Иисус Христос.
Иными словами, все мы можем быть жертвами. Однако если все мы — жертвы, напрашивается вывод, что жертв нет вообще. Это просто жизнь со всеми ее трудностями и болезненными событиями, ее полнейшей несправедливостью. Кто-нибудь, скажите об этом Рэйчел Маккинон.
