Когда мы обмениваемся сообщениями с моей коллегой, мы переписываемся и по-фински, и по-шведски. Ее родной язык — финский, мой — шведский. Порой я даже не могу вспомнить, на каком языке ей писала.
Однажды я упомянула в разговоре со своей московской коллегой, как ценю то, что человек, представляющий языковое большинство, хочет общаться со мной на моем родном языке (в Финляндии два государственных языка — финский и шведский; на финском говорит большинство населения страны — прим. перев.). И дело не в том, что я не говорю по-фински. Просто использование обоих языков делает наш разговор более интересным. Если бы мы использовали только один язык, все было бы совсем иначе.
«И что же в этом особенного?» — спросила меня московская подруга. Она — украинка, но говорит только по-русски. Я не знаю, отнеслась бы она к этому вопросу иначе, если бы знала, что двуязычность — это настолько здорово. Я имею в виду двуязычность в одной стране.
Нам с моей финноязычной коллегой интересно сравнивать воспоминания о передачах нашего детства или о президенте Мауно Койвисто (Mauno Koivisto). Наше восприятие очень сильно различается, и это связано не только с языком. У нас разные взгляды, хотя контекст одинаков — и это нас обогащает.
Этой осенью Комиссия по вопросам финского языка опубликовала необычный отчет. Комиссия была обеспокоена положением государственных языков Финляндии. Сообщалось, что статус финского и шведского находится под угрозой.
Роль английского языка возрастает, и наши государственные институты только ускоряют этот процесс. Министерство образования хочет проводить выпускные экзамены на английском языке. Конфедерация финских отраслей (Elinkeinoelämän keskusliitto, EK), считает, что финские муниципалитеты при желании могут сделать английский своим официальным языком.
В финских университетах все больше используют английский. Он предпочтителен для написания научных работ. Многим студентам сейчас тяжело написать научную статью на своем родном языке.
Это считают показателем глобализации. Однако настоящий космополит все же полноценно владеет родным языком — или языками.
Почему? Потому что настоящие космополиты не стыдятся своего происхождения, и у них нет потребности доказывать другим свою причастность к международному сообществу.
Финляндии удалось подняться от бедности до высокого уровня жизни благодаря хорошей системе образования, главным козырем которой был упор на обучение на родном языке.
Будучи финской шведкой, я всегда гордилась тем, что являюсь гражданкой страны, которая дала мне право учиться на родном языке.
Саамам повезло гораздо меньше, и в этой ситуации по-прежнему нужно многое исправить.
Поскольку я отношусь к языковому меньшинству, я знаю, насколько быстро большой язык может вытеснить другие. В небольшой стране возможность учиться или заниматься наукой на родных языках является для нашего мира скорее исключением, чем правилом.
Примерно 40 миллионов нигерийцев говорят на языке йоруба, 18 миллионов говорят на языке игбо. Тем не менее единственный академический язык в Нигерии — английский.
Нигерия была колонией. Национальные языки так никогда и не получили там общественный статус после обретения независимости. Развитие финского языка, в свою очередь, было целенаправленным процессом, который длился больше ста лет.
Нас не колонизировали. Однако Конфедерация финских отраслей и Министерство образования, похоже, хотят отказаться от нашего национального языка в духе самоколонизации.
Безграничная глупость.
В России я постоянно сталкиваюсь с меньшинствами, которые, борясь за сохранение собственного языка и культуры, буквально борются за свое выживание.
В прошлом году Министерство образования России приняло решение, что обучение на языках меньшинств — то есть, практически на языках коренного населения — не является обязательным в регионах, где говорят на этих языках. Это решение было принято, несмотря на то, что во многих республиках у этих языков есть официальный статус.
Кремль говорит о свободе выбора, но языки коренных народов в школах больше не преподают, потому что набираются слишком маленькие группы. Коренные народы хорошо понимают, что происходит. Поэтому, к примеру, в Коми проводились многочисленные демонстрации против реформы. Однако закон был принят, потому что Москва так решила.
Наш мир не станет богаче или интереснее, если Финляндия лишится своей культуры.
Наш язык несет в себе культуру, литературу, историю, общие воспоминания. Небольшие языки не удастся сохранить, если они не будут языками обучения.
Если мы будем настолько глупы, что позволим забрать у нас это право, мы станем англосаксонской колонией, которая вряд ли будет кого-нибудь интересовать.
