Пейзажи северо-восточной Эстонии напоминают украинский Донбасс. Терриконы, которые здесь называют «охэроиннэмяки», небольшие городки с типичной советской застройкой, трубы электростанций. На улицах слышна в основном русская речь. Здесь проходит государственная граница, на подъезде к городу Нарве наш мобильный оператор «приветствует нас в России». В «эстонский Донбасс», как нередко называют уезд Иду-Вирумаа в путеводителях для туристов, мы едем, чтобы ответить себе на вопрос, «будет ли Нарва следующей?».
Narva is next — в 2014 году после аннексии Крыма и вторжения России в Украину эти слова стали хэштегом для эстонских политиков и общественных деятелей, которые в очередной раз пытались привлечь внимание к проблемам большого русскоязычного региона на северо-востоке Эстонии. Проблем, которые эстонское правительство долгое время предпочитало не замечать.
На двух стульях
Нарва — третий по численности населения в стране и самый крупный город северо-востока. Здесь проживает около 60 тысяч человек. 53 тысячи из них — этнические русские. 87% местных жителей говорят по-русски. Так было не всегда.
Во времена первой республики — до 1940 года — в Нарве было 20 тысяч жителей, и 15 тысяч из них были этническими эстонцами. Во время Второй мировой войны город был почти полностью разрушен. Неподалеку от Нарвы были найдены залежи урановой руды и советское правительство сделало ставку на военную промышленность. Эстонцам не разрешили вернуться, регион заселялся выходцами из России и других советских республик.
«У здешних жителей нет исторической памяти, которая простиралась бы дальше 1944 года. Их предки жили не здесь, — говорит политолог, директор Колледжа Тартусского университета Кристина Каллас. — И в советское время эти люди не чувствовали, что живут в Эстонской ССР. Ментально они жили в Ленинградской области. В сторону Таллина они не ездили, эстонцев не понимали и не видели в этом необходимости».
Ида-Вирумаа, как и Донбасс, — промышленный регион. Основа его экономики — энергетика. В здешних шахтах и разрезах ежегодно добывают до 12 миллионов тонн горючего сланца, который поставляется преимущественно на электростанции государственного концерна «Эсти Энергия». Концерн производит более 90% необходимой стране электроэнергии. Шахты и электростанции — это все, что уцелело из промышленных гигантов советского периода.
Как и все постсоветские индустриальные регионы в 90-е годы Ида-Вирумаа пережил глубокую депрессию. Текстильные и оборонные предприятия закрылись, не выдержав конкуренции. Вместо 200 заводов, которые в советское время давали работу 90% населения, теперь открылись более 3 тысяч малых предприятий. Уровень безработицы, хоть и снизился за последние 10 лет, все равно остается самым высоким в стране — 8%, что на 1,5% выше среднеэстонского. А уровень жизни здесь несколько ниже, чем в среднем по Эстонии.
Параллели с Крымом возникли не на пустом месте. В 1993 году мэр Нарвы Юрий Мишин и его политическая сила — «Союз российских граждан» — уже пытались отделиться от Эстонии. «Они требовали создать тут отдельную экономическую территорию, куда бы входили три города: Нарва, Силламяэ и Кохтла-Ярве, — вспоминает секретарь нарвской городской управы Анц Лимец. — Собирались вводить собственную валюту, законы и администрацию. Провели референдум».
В результате было объявлено, что более 60% жителей Нарвы проголосовали за «независимость» региона. Лимец хорошо помнит тот день, он побывал на многих избирательных участках и убежден, что результаты «голосования» были сфальсифицированы. «Протестующие перекрыли дороги, не пуская в Нарву представителей эстонского правительства, — рассказывает Кристина Каллас. — Миссия ОБСЕ приезжала сюда через день, вела интенсивные переговоры и с нарвскими властями, и с эстонским правительством. Тогда тут еще базировались российские войска, и если бы (Борис) Ельцин захотел дать доступ к оружию сепаратистам, случилось бы то же самое, что произошло в Украине».
Однако конституционный кризис 1992 года и попытка отстранения Бориса Ельцина от власти привели к кровавой развязке и вооруженным столкновениям в центре Москвы, в ходе которых погибли 150 и были ранены более 4 тысяч человек. Россия не поддержала нарвских сепаратистов.
Эстонское правительство после псевдореферендума ужесточило политику в отношении русскоязычного меньшинства. С тех пор для получения эстонского гражданства кандидатов обязали сдавать экзамен, который включает вопросы по истории, культуре и праву, они также должны были подтвердить высокий уровень знания эстонского языка. Не сдавшие этот экзамен получили «серые» паспорта неграждан. Владельцы таких паспортов лишены права баллотироваться и голосовать на выборах в парламент, создавать и быть членом политических партий, работать в государственных и муниципальных органах. Но с 2004 года они получили все права граждан Евросоюза.
Многих «неграждан», по словам Анца Лимеца, такое положение дел полностью устраивает. А с 2008 года, когда Россия разрешила безвизовый въезд на свою территорию владельцев «серых» паспортов, желающих получить эстонское гражданство стало еще меньше.
Впрочем, «неграждан» заметно больше среди старшего поколения. Подавляющее большинство молодежи предпочитает учить эстонский, выбирает обучение в вузах Таллина и Тарту и те возможности, которые дает эстонским гражданам объединенная Европа.
Принять этнических русских
Большинство эстонцев два десятилетия воспринимало жителей Нарвы как чужаков. Те отвечали взаимностью. Политика интеграции смягчилась 20 лет назад под давлением Евросоюза. Это стало одним из условий для вступления Эстонии в ЕС. В день старта переговоров о вступлении Эстонии в Евросоюз начал свою работу государственный Фонд интеграции.
Фонд должен был помочь этническим русским овладеть эстонским языком, понять эстонцев и изменить отношение к государству. «Больше половины нашего бюджета идет на обучение эстонскому языку, — говорит директор Фонда интеграции Ирена Кяосаар. — Мы предоставляем эту возможность всем желающим. Методы разные — это и курсы, и языковые клубы, языковые кафе. Стараемся создать среду, которая будет стимулировать желание изучать эстонский».
По ее словам, целевая группа Фонда — не только русские, но и эстонцы. «Увы, не все эстонцы были готовы принять этнических русских в свое общество. И это демотивировало последних», — говорит Кяосаар.
Далеко не все в Эстонии и в Европе считают деятельность Фонда и государственную политику интеграции успешной. Но по мнению его директора, за 20 лет своего существования им удалось добиться заметных успехов. В русскоязычной общине уже не дискутируют о необходимости изучать эстонский, теперь больше говорят о методах обучения. Проблема сегрегации, по словам Кяосаар, полностью не снята, но русскоязычная молодежь видит свое будущее в Эстонии и Европе. Связи с Россией от поколения к поколению слабеют.
Для того, чтобы дать русскоязычной молодежи шанс на получение высшего образования в конце 90-х, в Нарве открыли первый вуз — колледж Тартусского университета. «Раньше у русскоязычных молодых людей не было возможности конкурировать с эстонцами при поступлении в ВУЗы в Таллинн и Тарту (из-за повышенных требований к уровню эстонского — ред.), — говорит директор колледжа, Кристина Каллас. — Если бы не было колледжа, социально-экономическая маргинализация была бы еще глубже».
Колледж создавался для подготовки педагогических кадров для русскоязычных школ, но со временем перечень учебных программ расширился — теперь вуз готовит так же и специалистов по работе с молодежью и инженеров информационно-технологических систем. Обучение ведется преимущественно на эстонском, но требование к языку тут не такие высокие, как в столице. За 20 лет колледж окончило около 2 тысяч человек, сегодня тут учатся 450 студентов, 40 из них — из постсоветских стран. Колледж выполняет не только образовательную функцию — он быстро стал главным центром культурной и общественной жизни Нарвы и региона в целом. Здесь проводятся выставки, концерты, официальные мероприятия, открытые лекции и публичные дискуссии. По словам одного из сотрудников вуза, Ивана Полунина, будучи хоть сколько-нибудь активным жителем Ида-Вирумаа, невозможно не иметь контактов с Нарвским колледжем.
Дела церковные
Еще одним комьюнити-центром не так давно стала лютеранская Александровская церковь. Ее история сама по себе символична. Здание самого большого собора Эстонии, частично разрушенное в годы Второй Мировой, восстанавливалось силами маленькой общины. За 20 лет прихожанам удалось отремонтировать купол и заново отстроить колокольню. Но приход не смог вернуть взятые в долг деньги и был объявлен банкротом. Все имущество — в том числе и здание собора — было выставлено на продажу. Его выкупило и вернуло общине эстонское правительство. С условием, что, кроме служб там будут проводиться и публичные мероприятия. Открытие храма после реконструкции 13 ноября 2018 года отпраздновали симфоническим концертом и уникальной видеоинсталляцией, проецировавшейся на купол собора.
Настоятель храма, пастор Владимир рассказывает нам об отношениях между представителями основных конфессий Ида-Вирумаа — православными, лютеранами и католиками:
«Мы разные, но мы вместе». Метафора этих отношений — довоенная планировка Нарвы. Главные храмы — православный Воскресенский собор и лютеранская Александровская церковь были соединены короткой улицей. В городе Силламяэ, где у лютеранской общины нет своего помещения, прихожане с разрешения настоятеля раз в неделю проводят службы в католическом костеле. А в годы Второй Мировой войны, когда большинство церквей было разрушено, и лютеранская и другие общины отправляли службы в подвале уцелевшего православного храма. «Последние 500 лет здесь царит атмосфера религиозной терпимости,» — говорит пастор Владимир.
Услышать Нарву
«Много лет эстонское правительство просто игнорировало этот регион. Потому что тут мало эстонских граждан, много граждан России. У политических партий тут нет избирателей — нарвитяне не участвуют в парламентских выборах. Пускай они решают свои проблемы сами, — говорит Кристина Каллас. — Крым был для правительства как бы будильником: если вы не начнете серьезно заниматься интеграцией Нарвы и русскоязычного населения Эстонии, Крым может повториться в Ида-Вирумаа».
Северо-восточный регион долгое время был культурно и медийно изолирован от Эстонии. Санкт-Петербург отсюда ближе, чем Таллин. Единственным доступным жителям Нарвы русскоязычным телевидением были российские каналы. Их влияние ощущается и сейчас.
Мы убедились в этом, общаясь со случайными прохожими. Нередко они просто ретранслируют штампы российских пропагандистов: «Мы не общаемся с украинцами. Мы не любим вас! Ужас, что у вас там творится!» — эмоционально реагирует жительница Нарвы, узнав, что мы журналисты украинского телеканала. А на вопрос, откуда она черпает информацию о происходящем в нашей стране, предсказуемо отвечает: «Из телевизора. Россия, Останкино».
Но Эстония не пошла путем Латвии и Украины, где работа ряда российских медиа была законодательно запрещена, а пытается стимулировать производство собственного медиапродукта, способного конкурировать с российским. Запрещать какую-либо информацию в 21 веке бессмысленно, считает Кристина Каллас, куда действеннее научить людей критически мыслить и уметь отличать факты от манипуляций.
«Долгое время в эстонском обществе существовала такая парадигма: пускай все русские выучат эстонский язык, пускай смотрят эстонские телеканалы и будет всем хорошо, — делится своими наблюдениями журналист русскоязычного эстонского „Radio 4" Юрий Николаев. — Но русские почему-то эстонский язык учили плохо и пользовались альтернативными источниками информации — российскими каналами. Спор о том, нужно ли Эстонии русскоязычное телевидение, продолжался бы до сих пор, если бы не началась война в Украине. Эстонские политики тогда всерьез задумались, как им достучаться до русской аудитории. И в 2015 году было решено сделать для русских отдельный общественный телеканал — „ЭТВ+". Конкурировать с центральными российскими медиа ему сложно, но канал имеет свою аудиторию».
По словам Николаева, журналистов «ЭТВ+» узнают на улицах, жители обсуждают с ними уже показанные сюжеты и предлагают новые темы. «Появление русскоязычного телеканала дало возможность русской общине попадать в телеэфир, — говорит Николаев. — Раньше этих людей, их проблем и их мнений в эфире не было. Теперь они тоже звучат и обсуждаются. И это хорошо». По его словам, «ЭТВ+» смотрят и многие эстонцы: «Неожиданно получилась интеграция в обе стороны».
Культура объединяет
Большинство наших собеседников соглашаются, что государственная политика в отношении русскоязычного меньшинства в 90-е была достаточно жесткой. Но отмечают, что, учитывая внешние угрозы, она была оправданной. Времена изменились, изменился и подход. Но ставку государство по-прежнему делает на молодежь.
В последние годы правительство активно инвестирует в интеграционные и культурные проекты. Так, бывшая текстильная фабрика Кренгольм превращена в арт-резиденцию. На территории оборонного завода «Балтиец» открывается международный театральный центр. Сюда из Таллина переезжает Академия внутренних дел. Нарва меняет имидж и становится популярной. Город заявил о своем желании бороться за титул «Культурной столицы Европы 2024». Эстонцы заново открывают для себя этот регион. А жители Нарвы, по словам Кристины Каллас, почувствовали, что они небезразличны этой стране. И их лояльность к государству быстро растет.
Президент Эстонии, Кристина Кальюлайд, уже в третий раз на одну неделю переносит в Нарву столицу Эстонии — делает здесь свой выездной офис, ежедневно проводит десятки встреч с руководителями учреждений и предприятий, лидерами мнений, посещает спектакли и концерты, общается с людьми на улицах. Мы общаемся с ней на выставке современного искусства в здании бывшей мануфактуры Кренгольм, где эстонская Академия искусств недавно открыла арт-резиденцию. «Язык не является основой нашего мышления», — отвечает Керсти Кальюлайд на вопрос, видит ли правительство угрозу во взглядах русскоязычных эстонцев, уязвимых для российской пропаганды: «Сам этот вопрос оскорбляет наших русскоязычных граждан. Они обладают той же свободой и теми же ценностями, как и те, кто говорит об этой свободе и ценностях на эстонском. Эстония уважает права каждого. И интеграция не ограничивается языковыми навыками. Обязанность государства — делать все возможное для того, чтобы все граждане — независимо от языка и этничности — имели возможность развиваться и быть успешными в нашем обществе. Эстония — мультинациональная и многоязычная страна. Но официальный язык у нас один. И мы работаем над тем, чтобы все имели возможность его использовать».
Мы посещаем театральную резиденцию «Vabalava» незадолго до ее официального открытия. В помещениях еще продолжается ремонт. А труппа петербуржских и таллинских артистов уже репетирует документальный спектакль об эстонских музыкантах, добившихся популярности в советское время. На репетициях общаются на английском. Для зрителей спектакль будет синхронно переводиться на русский. Как и все остальные спектакли в этом театральном центре, он тоже является частью государственной политики интеграции.
Вскоре в резиденции откроется выездной офис президента Эстонии. В одном из зрительных залов будут проходить эфиры ток-шоу телеканала «ЭТВ+», редакция которого тоже переезжает в реконструированное здание «Балтийца». Экскурсию по «Vabalava» для нас проводит администратор центра, Анжелика Штыкалов. Она родилась в России, но всю свою жизнь прожила в Нарве, свободно владеет эстонским. «Люди, которые не ассоциировали себя с этой страной, выехали еще в 90-е. А люди, которые считают Эстонию своей родиной, остались и работают на благо этой страны, — говорит Анжелика. — У меня, как и у многих нарвитян, остаются связи с Россией. Но это уже не мой дом. Я прожила в Эстонии всю свою жизнь и настроена развивать это место. И таких, как я тут большинство». Действительно, в 90-х годах около 3 тысяч человек, из числа тех, кто не смог смириться с развалом Советского Союза, выехали из Нарвы в Россию. Несколько сотен из них вскоре вернулись обратно — привыкли к эстонской культуре и уровню жизни.
«Как называется главная улица Нарвы?» — вместо ответа на вопрос, ощущают ли русскоязычные эстонцы ущемление своих прав, спрашивает нас пастор Владимир. И сам отвечает: «Улица Александра Сергеевича Пушкина. Вы заходите в любой магазин и говорите по-русски. Приходите в городскую управу и говорите по-русски. И никто вас за это не осудит. Никто вас не ущемит». Примерно то же говорят нам и случайные прохожие на улицах города.
На примере Нарвы эстонцы намерены доказать, что русский язык не является признаком политической позиции. Мы в этом убедились. Да, большинство местных жителей относится к России с уважением, но менять здешние стандарты жизни на пустой идеологический конструкт «русского мира» они не хотят. Тут часто сравнивают Нарву с российским Ивангородом, расположенном на противоположном берегу реки Нарова. Сравнения всегда в пользу Эстонии. Большинство жителей Нарвы, с которыми мы пообщались на улицах города, на вопрос «Хотели ли бы они, чтобы Ида-Вирумаа стал частью России?», отвечают однозначным «нет». Им есть, что терять — высокие, по сравнению с РФ, зарплаты и пенсии, бесплатный для всех общественный транспорт, минимум бюрократии, судебная и правоохранительная системы, которые существенно отличаются от российских.
«Что может Россия пообещать эстонским русским?» — задается риторическим вопросом Кристина Каллас: «Они живут хорошо, у них европейский стиль жизни. Они же знают, что живут лучше, чем в Ивангороде. Они же видят это каждый день. Их дети учатся в гимназиях в Таллине, собираются поступать в университет в Хельсинки. Ну вот что может Россия им предложить взамен? Ничего».
Спустя неделю в Ида-Вирумаа мы убедились в том, что проводить параллели с Крымом или востоком Украины неуместно. Эстонское правительство перехватило инициативу и делают все возможное, чтобы местные не думали о расшатывании этого региона изнутри. И теперь президент Эстонии на вопрос «Будет ли Нарва следующей?» уверенно отвечает — «Да. Нарва будет следующим большим успехом Эстонии».
