Первая книга «Блокнот, авторучка и пистолет», на создание которой у Шабанова ушло три года, была раскуплена в рекордные сроки. О буднях Рижского уголовного розыска на русском языке до него практически никто масштабно не писал. Продолжение «Работаем тихо, ребята!» родилось всего за три месяца. «Эта книга — более ершистая, но такая же честная», — утверждает автор. На этот раз на бумагу легли не только захватывающие истории из опыта самого Шабанова, но и дела коллег — про лихие 90-е и начало 2000-х. Жестких сцен в ней немало — про ногу, «сбежавшую» от тела, психа с топором, серийного педофила, разборки кавказцев, улов в виде головы, каннибалов и прочих кошмарных ужасов… Не церемонится автор и в выборе эпитетов, особенно когда речь идет о преступлениях с развратными действиями в отношении детей.
В новой книге автору волей-неволей пришлось уделить внимание и новым политическим обстоятельствам. Шабанов откровенно пишет о своих наблюдениях во время водоразгона собравшихся у Памятника Свободы в конце 80-х, штурме МВД в январе 91-го, переменах в рядах полиции с приходом новой власти, влиянии преступных группировок на эту самую власть.
Во времена независимости Шабанов восемь лет отработал в Бюро по борьбе с оргпреступностью (ONAB): «Тут для нас многое было в новинку. Ведь в советское время и понятия ОПГ не существовало. В 90-е у бандоты оказались деньги, влияние, лобби, а у нас — ничего: люди уходили, зарплаты мизерные, оставшаяся от КГБ подустаревшая советская техника, в то время как у ОПГ — импортная да навороченная. И как догнать «Тойоту» на «Волге»?!»
В обеих книгах Шабанов уделяет внимание и авторитетам криминального мира, отзывов от которых, впрочем, не поступало. «В первой книге я рассказал про неординарного человека (разумеется, со знаком минус) по кличке Холодильник, Владимира Васильева. Эту главу я добавил сразу после его смерти. Во второй — про Валерия Берлина и Юрия Вольвача — тех, кто остался после того, как наше Бюро посадило Ивана Харитонова. Кстати, Вольвач и Берлин тогда были категорически против всяких терактов возмездия — взрывов и массовых побоищ. Их обоих потом убили, а Харитонов остался. Возможно, книгу он мою и прочел, но отзывов не было, а когда я через третьи руки просил у него неформальные фотографии героев моих рассказов, он на контакт не пошел».
Похоже, дело латвийской организованной преступности и ее щупалец во власти до сих пор живо. Шабанов признается, что «когда начал на эту тему копать, оказалось, что писать почти не о чем: о том — нельзя, об этом — не стоит, а те — вообще, живы-здоровы и хорошо смотрятся в телевизорах. Бывшие госсекретари министерств, благодаря которым первый валютный кредит Латвии G-24 ушел бандитам, до сих пор неплохо себя чувствуют. Писать можно лишь по самому верху, что я и сделал».
Для тех, у кого скромное освещение темы причастности властных структур к криминальному миру вызовет недоумение, Евгений Шабанов завершает вторую книгу Фельетоном о теневой жизни от экс-начальника шестого отдела Сергея Черненка. Тот в ироничной форме рассказывает о судьбе чиновника высокого ранга Януса, любителя виски и джаккузи, чей шеф все время рапортует «о героических усилиях правительства по выращиванию экономики и своих переживаниях за судьбы жителей страны». В какой-то момент сделавшего роковую ошибку Януса «сливают» бандитам. На место «героически погибшего» уже на другое утро заступает новый слуга народа — чиновник Анус. Правда, в реальной жизни Янусы чаще цветут и пахнут.
Как милиция превращалась в полицию, и что — в остатке?»
Первая книга «Блокнот, авторучка и пистолет», на создание которой у Шабанова ушло три года, была раскуплена в рекордные сроки. О буднях Рижского уголовного розыска на русском языке до него практически никто масштабно не писал. Продолжение «Работаем тихо, ребята!» родилось всего за три месяца. «Эта книга — более ершистая, но такая же честная», — утверждает автор. На этот раз на бумагу легли не только захватывающие истории из опыта самого Шабанова, но и дела коллег — про лихие 90-е и начало 2000-х. Жестких сцен в ней немало — про ногу, «сбежавшую» от тела, психа с топором, серийного педофила, разборки кавказцев, улов в виде головы, каннибалов и прочих кошмарных ужасов… Не церемонится автор и в выборе эпитетов, особенно когда речь идет о преступлениях с развратными действиями в отношении детей.
В новой книге автору волей-неволей пришлось уделить внимание и новым политическим обстоятельствам. Шабанов откровенно пишет о своих наблюдениях во время водоразгона собравшихся у Памятника Свободы в конце 80-х, штурме МВД в январе 91-го, переменах в рядах полиции с приходом новой власти, влиянии преступных группировок на эту самую власть.
Во времена независимости Шабанов восемь лет отработал в Бюро по борьбе с оргпреступностью (ONAB): «Тут для нас многое было в новинку. Ведь в советское время и понятия ОПГ не существовало. В 90-е у бандоты оказались деньги, влияние, лобби, а у нас — ничего: люди уходили, зарплаты мизерные, оставшаяся от КГБ подустаревшая советская техника, в то время как у ОПГ — импортная да навороченная. И как догнать «Тайоту» на «Волге»?!»
В обеих книгах Шабанов уделяет внимание и авторитетам криминального мира, отзывов от которых, впрочем, не поступало. «В первой книге я рассказал про неординарного человека (разумеется, со знаком минус) по кличке Холодильник, Владимира Васильева. Эту главу я добавил сразу после его смерти. Во второй — про Валерия Берлина и Юрия Вольвача — тех, кто остался после того, как наше Бюро посадило Ивана Харитонова. Кстати, Вольвач и Берлин тогда были категорически против всяких терактов возмездия — взрывов и массовых побоищ. Их обоих потом убили, а Харитонов остался. Возможно, книгу он мою и прочел, но отзывов не было, а когда я через третьи руки просил у него неформальные фотографии героев моих рассказов, он на контакт не пошел».
Похоже, дело латвийской организованной преступности и ее щупалец во власти до сих пор живо. Шабанов признается, что «когда начал на эту тему копать, оказалось, что писать почти не о чем: о том — нельзя, об этом — не стоит, а те — вообще, живы-здоровы и хорошо смотрятся в телевизорах. Бывшие госсекретари министерств, благодаря которым первый валютный кредит Латвии G-24 ушел бандитам, до сих пор неплохо себя чувствуют. Писать можно лишь по самому верху, что я и сделал».
Для тех, у кого скромное освещение темы причастности властных структур к криминальному миру вызовет недоумение, Евгений Шабанов завершает вторую книгу Фельетоном о теневой жизни от экс-начальника шестого отдела Сергея Черненка. Тот в ироничной форме рассказывает о судьбе чиновника высокого ранга Януса, любителя виски и джаккузи, чей шеф все время рапортует «о героических усилиях правительства по выращиванию экономики и своих переживаниях за судьбы жителей страны». В какой-то момент сделавшего роковую ошибку Януса «сливают» бандитам. На место «героически погибшего» уже на другое утро заступает новый слуга народа — чиновник Анус. Правда, в реальной жизни Янусы чаще цветут и пахнут.
Как первый валютный кредит Латвии G-24 в «бандитский банк» попал
«Руководство МВД республики мое оперативное дело затребовали… Все крупные калибры подключаются к разработке и вообще к ходу расследования… Дело мое они запоем читали, чуть не выдергивая его друг у друга. Мне многие фамилии ничего не говорили. Особенно по вопросу, как кредит G-24 в банк «Пардаугавы» попал. А там госсекретарь одного министерства, да госсекретарь другого, да суммы, какие они получили за распределение кредита в «Олимпионик»… Что уж наши руководители решили, не знаю, это уже как бы и не мой уровень». (Из книги «Работаем тихо, ребята!»)
По мнению Шабанова, люди думающие и без имен в состоянии понять, о ком идет речь. «Всем известно, что это за банк (в книге он назван «Олимпионик», — прим. ред.) и кто там был директором (в книге он назван «Лева Кре-р», — прим. ред.). Он подставил работника прокуратуры, который по его делу работал — тот сел на шесть лет. Пытался и со мной провести подобный номер — не прошло. Когда его убили, я радовался, хоть это и нехорошо. Но такому г.. — место на кладбище.
Все знают про опять же неназванного мною экс-майора КГБ (в книге он зовется «Кирпичев», — прим. ред.), разработавшего отличную схему, по которой G-24 перетек в руки бандитов. Он потом объявил своими злейшими врагами замминистра МВД того времени, начальника Полиции безопасности и лично меня, ведь я его дважды сажал. Сейчас где-то в Англии живет. Говорят, его обещают вот-вот выдать Латвии. Но мне уже все равно».
Много ли сегодня воров сидят во власти? Отвечая на этот вопрос, Евгений Шабанов не скрывает пессимизма: «Схемы-то остались! Все как в «Крестном отце» — ничего нового. Наши властьимущие шагу не ступят, если им за это не притечет в карман. Сами судите: построили Национальную библиотеку — мы получили информацию про установку, что 20 миллионов должно уйти налево. Начался кризис — не до библиотеки, а потом сообщают, что строительство подорожало на 20 млн…
Строили Южный мост — исчезло 100 миллионов. Госконтроль говорит, что это перерасход. Но разве это так называется? А как только кто-то начинает копать, появляется комиссия из упитанных слуг народа, которая рапортует: все в порядке. Или пришел в Рижскую думу пламенный борец за левые идеи, а потом оказывается, что для него есть дополнительная должность в одном из важных портов с окладом втрое больше основной зарплаты. И попробуй наехать на такой порт — там отдельная республика…»
Как в 91-м штурмовали здание МВД и что творилось у Бастионной горки
«Ходили смутные слухи и не только слухи, что в парке на Бастионной горке, перед появлением машины ОМОНа, тусили какие-то ребятки с длинными свертками. Но кто это был, история умалчивает. Много вооруженного народа было и рядом с МВД — в прокуратуре ЛССР… Можно было только предположить, что определенные силы решили столкнуть лбами сотрудников МВД и ОМОНа… Были и предположения, что первые выстрелы с крыши МВД раздались. Опять, не подтверждено и не опровергнуто!» (Из книги «Работаем тихо, ребята!»)
В главе «Штурм» Шабанов подробно описывает, как он видит историческое кровавое событие в центре Риги. Выводов не делает, но сообщает, что узнав о его намерении «писать правду», определенные люди порекомендовали сперва прочитать книгу Вахерса и Берзини «На изломе» с официальной версией событий. Шабанов признается, что своим читателям этот труд рекомендовать не может: «Книга популистская, предельно политизированная. Трактовка событий дается только с одной стороны, однобоко, с демонизацией одних и ангельских крыльев для других». Он обращает внимание на много сомнительных моментов в деле.
«Ты намекаешь, что во время штурма здания МВД на Бастионке убивали те, кто потом ордена получал?» — спросил у автора один «уважаемый человек» после прочтения. «Я ни на что не намекаю, потому что ничего не доказано, — ответил ему Шабанов. — У людей есть своя голова. Я пишу то, что сам знал и что мне рассказывали те, кто был в это время в здании МВД. Они прекрасно видели, кто где лежал, кто куда стрелял и где были погибшие. При этом я не собираюсь ни с кем судиться и бодаться. У нас был такой Чехлов, который писал в своей книге обвинительные заявления, а в результате судился с Вазнисом (начальник УРР) и с Кавалиерисом (замминистра МВД), и умер от сердечного приступа. Мне этого не надо».
Как относиться к смертной казни после разработки серийных маньяков
«Речь пойдет об убийстве с особой жестокостью двух женщин в 1983-1984 годах… Одна, доктор Липс-кая, труп которой в Юрмале нашли, не дошла до своей дачи от электрички. Когда ее нашли, ужаснулись и помрачнели видавшие виды опера. Проткнули женщину палкой от паха до горла. А через год в Бикерниекском лесу в Риге аналогично была убита молодая девушка Инесе Шн-те…
Звали его Виталий Костецкий. Он на Верховном суде в 1989 году высшую меру получил. Но потом, время было горбачевское, ему вышку на 15 лет заменили. Из непонятного гуманизма. И что вы думаете он стал делать, когда вышел? Убивать женщин дальше…» (Из книги «Работаем тихо, ребята!»)
Евгений Шабанов работал по трем самым громким латвийским делам серийных сексуальных маньяков — Рогалева, Костецкого и Яновича. Он не скрывает: после всего увиденного и узнанного он, безо всяких сомнений, выступает за смертную казнь.
«Из моих «клиентов» десять человек расстреляли — ни об одном не жалею, — рассказывает он. — Туда им и дорога. Костецкого после двух жесточайших убийств пожалели, а он вышел и продолжил убивать. Его 11 новых жертв могли остаться в живых, если бы милосердные судьи не заменили ему в свое время «вышку». Есть ироды в человеческом обличье, которые не достойны жизни».
Поскольку презентация новой книги Шабанова собрала в книжном кафе Polaris много его бывших коллег, он предложил провести спонтанный опрос — кто «за» и кто «против» высшей меры наказания. Голоса распределились примерно поровну. Противники смертной казни, указывали на зависимость суда и возможность ошибки следствия.
Шабанов признает, что ошибки, действительно, бывают. В том же деле Рогалева, вместо маньяка, чуть не расстреляли других людей. «Дело было так, — рассказывает Шабанов. — Ехал Рогалев в электричке, где наметил себе жертву. Вышел за ней на станции Айзкраукле, от которой до города Стучки надо было идти два километра. И тут навстречу женщине выскочила местная шпана — стали приставать, щипать за интимные места. Она от них убежала, но у хулиганов остался ее платок.
Рогалев дождался своего часа, изнасиловал жертву и задушил. Когда труп нашли и пустили собаку, та привела в дом хулигана, где нашли платок, опознанный родственниками убитой. Улика — более чем серьезная. Парни и до того были на плохом счету у милиции. В итоге один признался в убийстве с насилием. Дали «вышку», приговор прошел все инстанции, отвезли в Ленинград на расстрел, но тут взяли Рогалева, который заявил: это мое убийство. И в доказательство показал место, где спрятал сумочку жертвы с документами. Казнь успели остановить. Но мне и тех троих не было жалко — пусть им на всю жизнь будет неповадно, — подытожил Евгений Шабанов. — Ну не ангелы они были, а хулиганье и шпана».
При такой жесткой позиции он решительно говорит «нет» в ответ на вопрос, «не возникало ли спонтанного желания, вывести доморощенного «Джека Потрошителя» во внутренний двор и шлепнуть». «Опер должен быть спокойным, как айсберг, даже если перед ним такой нелюдь, как Костецкий. Наша работа — раскрывать преступления, — поясняет Шабанов. — Если я шлепну преступника, на этом все и кончится. А если я с ним поработаю… В книге я описываю, как работал с арестованным за убийство Лиепиньшем. Началось с одного уголовного дела и двух задержанных, а после «нежно-ласковых» бесед в суд пошло дело, по которому арестовали 14 человека по 186 эпизодам. Так что сочувствовать жертвам надо не эмоциями, а делами. Но раны на сердце остаются у всех оперов».
**
Шесть лет Шабанов проработал в группе идентификации неопознанных трупов. «Жену это в ужас приводило, а мне до лампочки, я же опер. Люди не представляют масштабы такой анонимной смертности! — рассказывает он. — В Гайльэзерсе есть криминальный морг, где ведется журнал неопознанных трупов, так этот список бесконечен. Рекорд был поставлен в начале кризиса — за год более 2860 трупов! По счастью, потом пошло на спад».
Екает ли сейчас сердце Евгения Шабанова, когда бывшие коллеги по уголовному розыску долго и мучительно пытаются задержать «золитудского маньяка»? «Нет. В какой-то момент я решил для себя, что не хочу больше иметь ничего общего с преступлениями. В итоге на свет появились эти две книги».
