Фред Ху (Fred Hu) никогда не забудет тот ужас, который застыл в глазах его учителя естествознания, когда того уводили в китайскую тюрьму. Это был период Культурной революции Мао Цзэдуна. Тогда Ху было 12 лет, и его мечта о том, чтобы выбраться из сельской нищеты и стать журналистом или учителем, казалась несбыточной.
Однако спустя два года у него появилась надежда на осуществление этой мечты: в конце 1977 года новый лидер Дэн Сяопин вернул вступительные экзамены в университеты, дав всем молодым людям возможность бороться за место в университете.
«Впервые перед нами открылся четкий путь, — сказал Ху, который получил степени магистра в университете Цинхуа и в Гарварде, работал в Международном валютном фонде, возглавлял китайское отделение Goldman Sachs Group и основал Primavera Capital Group, фонд прямых инвестиций в Пекине. — Смятение осталось позади. Настала новая эра».
В последующие годы Ху и сотни миллионов других китайцев уехали из деревень и основали свои компании в крупных городах — или отправились работать на те фабрики и заводы, которые позволили Китаю превратиться во вторую крупнейшую экономику мира. Реформы Дэна, официально начавшиеся ровно 40 лет назад 18 декабря, стали основой одного из величайших обогащений в истории человечества, позволив 700 миллионам человек выбраться из нищеты.
Однако эти перемены посеяли семена множества проблем, с которыми Китай сталкивается сегодня. Два десятилетия «роста любой ценой» при Цзян Цзэмине и Ху Дзиньтао, начавшиеся в 1993 году, привели к тому, что китайцы остались с загрязненными реками, затянутым смогом небом и огромными долгами. В то время Китай уже прочно вошел в мировую экономику, и эта тенденция усилилась после того, как в 2001 году он вступил во Всемирную торговую организацию.
Когда Си Цзиньпин пришел к власти в 2013 году, многие надеялись, что он, как и Дэн, будет реформатором. Но если Дэн хотел, чтобы его рыночные реформы сделали Китай богатым, то Си восстановил контроль государства в попытке превратить свою страну в политическую и технологическую сверхдержаву.
«Одной из главных целей Си в экономическом смысле было фактически положить конец эпохе реформ Дэна Сяопина», — сказал Артур Кребер (Arthur Kroeber), партнер-учредитель и исполнительный директор аналитической фирмы Gavekal Dragonomics. Если Дэн и последующие лидеры стремились укрепить роль частного бизнеса в экономике и уменьшить роль государства, то Си, по всей видимости, считает, что сейчас установился правильный баланс.
Проигнорировав совет Дэна о том, что Китаю стоит затаиться и выждать удобного момента, Си вступил в открытый спор с президентом США Дональдом Трампом и другими мировыми лидерами, которые были недовольны тем, что Пекин много лет мешал иностранным компаниям работать на китайском рынке. По словам критиков Китая, китайские компании, которые сейчас претендуют на мировое господство в области технологий и торговли, поднялись благодаря субсидиям государства и дешевым займам, пока Пекин защищал их от иностранных конкурентов.
Это противостояние стало причиной нескольких политических неудач Си и неожиданного всплеска критики со стороны китайской общественности. Даже сын Дэна выступил с завуалированным упреком в своей речи, которую произнес в октябре и в которой призвал китайское правительство «сохранять трезвость ума» и «знать свое место».
Эта конфронтация разворачивается в критический для Китая момент, когда он изо всех сил пытается не попасть в так называемую «ловушку среднего дохода» (тогда страна, которая достигает определенного уровня дохода, застревает на этом уровне). Обычно это происходит, потому что растущие зарплаты и расходы подрывают рентабельность тех фабрик, которые производят такие базовые товары, как одежда и мебель, в результате чего экономика не может совершить скачок к более высокорентабельным отраслям и услугам.
По данным Всемирного банка, с 1960 года только пять промышленно развитых экономик Восточной Азии сумели избежать этой ловушки. Это Япония, Гонконг, Сингапур, Южная Корея и Тайвань.
Чтобы войти в их число, Си придется перестроить китайские рынки, увеличив конкуренцию в сфере финансовых услуг, усовершенствовав технологии и ужесточив корпоративное управление. И это нужно сделать теперь, когда Си ведет торговую войну с администрацией США, стремящейся сдержать рост этой азиатской страны. Ситуация еще больше усугубляется старением рабочей силы, огромными долгами корпораций и местных правительств, а также необходимостью ликвидировать ущерб, нанесенный окружающей среде, на что потребуется несколько десятилетий.
«Ни одна крупная экономика, не являющаяся демократией, еще не сумела избежать ловушки среднего дохода, и в этом смысле у Китая мало шансов на успех — даже если бы не было торговой войны, — сказал Стив Цанг (Steve Tsang), директор Китайского института при Лондонской школе восточных и африканских исследований (SOAS). — Отказ от подхода Дэна вызвал тревогу на Западе, особенно в США. Это в значительной мере усложняет задачу».
Сумеет ли Китай достичь этого, будет зависеть от наследия тех мигрантов и предпринимателей, которые воспользовались реформами Дэна, создали свои компании и начали завоевывать одну отрасль производства за другой. Сегодня на долю частного сектора приходится 60% производимой в Китае продукции, 70% технологических инноваций и 90% новых рабочих мест. Об этом сообщил Лю Хэ (Liu He), главный экономический советник Си.
Теневая банковская система
Многие из этих частных фирм ощущают на себе бремя кампаний Си по снижению доли заемных средств и борьбе с загрязнением окружающей среды. Наступление на теневую банковскую систему перекрыло доступ к мощному источнику финансирования в период бурного экономического роста, а сотни тысяч маленьких компаний были закрыты из-за того, что они загрязняли окружающую среду.
Их тяжелое положение подтолкнуло политиков к беспрецедентному шагу: в этом году власти попытались убедить банки выдавать больше займов негосударственным компаниям. Си поддержал эту кампанию, заявив о своей «непоколебимой» поддержке частного сектора.
«Правительству необходимо снять ту смирительную рубашку, которая душит предпринимателей, — сказал он. — Правил, глупых правил слишком много. С каждым днем становится все тяжелее. Будем надеяться, это отчасти поможет разделаться с бюрократической халатностью».
Лучше всего успехи и проблемы китайских предпринимателей видны в Шэньчжэне, который всего за 40 лет превратился из рыбацкой деревни в небольшой город, возникший вокруг одного предприятия, а затем в центр экспорта и технологический центр, которым является сейчас.
Энди Юй (Andy Yu), родившийся в Ухане в центре Китая, — типичный представитель того поколения людей, которые сделали город иммигрантов успешным. Он приехал в Шэньчжэнь в 2003 году, чтобы работать в технологической компании, и несколькими годами позже основал собственное предприятие по производству мобильных телефонов Shenzhen Garlant Technology Development.
«Некоторые говорят, что Китай может делать только дешевый мусор, но это не так, — сказал Юй. — Китай может производить по-настоящему хорошие товары, и именно поэтому такие компании, как „Эппл", открыли здесь свои фабрики. В Китае лучшее соотношение цены и качества».
По мнению Юя, сочетание высокого качества и низких цен позволит его компании обойти тарифы Трампа. Примерно пятая часть годового объема сбыта Shenzhen Garlant — на сумму в 150 миллионов долларов — приходится на США, и сейчас продукция его компании облагается в США пошлиной в 10%, которая в следующем году может подскочить до 25%. По словам Юя, он готов смириться с таким ростом цены на его продукцию, потому что его западные конкуренты продают свою продукцию по гораздо более высоким ценам, а его конкуренты в Юго-Восточной Азии и Латинской Америке сильно отстают в смысле технологий.
Траектория развития Shenzhen Garlant показывает как тем, кто извлек выгоду из реформ Дэна, пришлось адаптироваться к меняющимся условиям, чтобы выжить. Эта компания продолжает разрабатывать и продавать продукцию из Шэньчжэня, однако ее завод, где работает 300 человек, теперь находится в провинции Хубэй в центральной части Китая, где зарплаты ниже. Юй рассматривает возможность повысить степень автоматизации и построить новый завод на западе страны, на границе с Мьянмой, чтобы там смогли работать мигранты-бирманцы, которым можно платить вполовину меньше, чем китайским рабочим.
Чтобы достичь господства в ключевых технологиях — цели, которую Си сформулировал в своей программе «Сделано в Китае 2025», — Китаю придется не только производить смартфоны и ноутбуки с высокими техническими характеристиками, но и нечто гораздо большее. Однако продвигаемая Си модель ужесточения государственного контроля и ограничений на предоставление займов может препятствовать инновациям.
«В этом году золотой век стартапов закончился, — сказал Ван Гаонань (Wang Gaonan), представитель нового поколения предпринимателей, выступающих за изменения в китайской экономике. — Найти инвесторов почти невозможно. Путей нет. Если бы я закончил университет в 2015, а не в 2012 году, мне уже было бы поздно начинать».
Ван, который получил степень магистра в области технологий производства в Калифорнийском университете в Беркли, возглавляет Capstone Games, которая занимается разработкой игр. Эта компания была основана в 2013 году в Пекине, и с тех пор ее годовой доход ежегодно удваивался. Теперь он составляет примерно 150 миллионов юаней (21,8 миллиона долларов).
Более жесткий контроль в отношении новых игр в Китае, чье правительство озабочено последствиями зависимости от гаджетов, формирующейся у детей, а также замедление темпов роста экономики заставили Вана искать возможности для роста за границей. Capstone планирует запустить свое приложение в Соединенном Королевстве уже в марте.
Более жесткий контроль
Си также закрутил гайки в отношении различного рода деятельности, от онлайн-постов до независимых частных предприятий, которые возникли в результате политики Дэна. Си восстановил контроль партии над бизнесом, а также над государственными компаниями и принадлежащими правительству банками. Экономический эффект от подобного рода мер проявляется спустя некоторое время, поэтому пока довольно трудно оценить их воздействие, как сказал лауреат Нобелевской премии по экономике Майкл Спенс (Michael Spence), профессор Школы бизнеса Стерна при Нью-Йоркском университете. «В перспективе это может создать препятствия для инноваций», — сказал он.
Но, по словам Спенса, даже при наличии политических и торговых препятствий новая цифровая экономика, услуги и производители высококлассной продукции способны помочь Китаю войти в число богатых стран. «Торговая война, распространившаяся на технологии и иностранные инвестиции, замедлит рост Китая — и не только Китая — однако вряд ли сведет на нет его прогресс», — сказал он.
В третьем квартале объемы китайской экономики увеличились на 6,5% — это самый низкий показатель Китая после глобального финансового кризиса 2008-2009 годов. Если Китаю удастся сохранить рост на уровне более 5% в 2020-х годах, то по уровню доходов на душу населения он сравняется с развитыми странами, как сказал Кребер, написавший книгу «Экономика Китая: что нужно знать всем» (China's Economy: What Everyone Needs to Know).
Однако уровень среднего дохода — только часть общей картины. В маленьком провинциальном городе Синьтан в провинции Хунань, где более полувека назад арестовали учителя Фреда Ху, неравенство, спровоцированное стремительным развитием экономики Китая, бросается в глаза.
Краска на стенах средней школы, где учился Ху, облупилась. Отопления почти нет, и именно поэтому в декабре дети сидят за партами в зимних куртках. Стандарты образования сильно отстают от стандартов в крупных городах, как сказал 60-летний директор школы Пань Юэчжун (Pan Yuezhong). Примерно 80% детей — это «оставленные дети», чьи родители уехали в крупные города на заработки, и за которыми обычно приглядывают их родственники или друзья.
«Китай не сумел вложить средства в свой самый важный актив — в людей, — сказал экономист Скотт Розелл (Scott Rozelle) из Стэнфорда. — В Китае один из самых низких уровней образования».
По данным исследования, проведенного в 2015 году, только 30% рабочих окончили среднюю школу. В этом смысле Китай сильно отстает от других стран «со средним доходом», в том числе от Мексики, Южной Африки, Таиланда и Турции. Хотя это не помешало Китаю стать мощной промышленной державой, но, несомненно, помешает ему эволюционировать в более продвинутую инновационную экономику.
В крупных городах Китая в этом году 8 миллионов студентов закончили университеты. Однако, по словам Розелла, проблема заключается в том, что китайские власти не уделяют достаточно внимания провинции. Рабочие в провинции в четыре раза реже имеют законченное школьное образование, нежели рабочие в городах. Однако в китайской провинции живет 64% всего населения Китая, и более двух третей из них — это дети.
Существует еще одна серьезная проблема. Каждому пятому жителю Мило, крупного города рядом с городом Синьтан, более 60 лет, и такая демографическая тенденция характерна для большей части Китая. Скоро она обернется серьезным бременем для экономики.
Тем не менее даже в Синьтане обстановка сегодня гораздо лучше, чем в мрачные дни эпохи Культурной революции, когда люди освещали дома керосиновыми лампами, обматывали ноги обрывками ткани, а рис был настолько ценным, что его зачастую берегли для стариков, детей и больных, как сказал местный житель Ху Фусинь (Hu Fuxin). Этот 78-летний бывший учитель, который ходит по своему скромному дому в толстой куртке и обматывает ноги стеганым одеялом, еще помнит, что Фред Ху был образцовым учеником.
Принадлежащая Ху компания Primavera Capital инвестирует в новые компании, такие как онлайн-платформа финансовых услуг Ant Financial Services Group и провайдер облачных услуг Xunlei. По его словам, по креативности, инновациям и прозорливости китайские предприниматели не уступают предпринимателям Кремниевой долины. Он считает, что Китай способен достичь статуса развитой страны. Однако его все больше беспокоит направление политики Китая при Си.
«Китай встал на правильный путь, но все хотят знать, ускорится ли тот процесс реформ, который Дэн инициировал 40 лет назад, замедлится ли он или же мы двинемся в обратном направлении, — сказал он. — Отсутствие реформ может помешать Китаю полностью реализовать его экономический потенциал».
