В начале 1990-х Ричард Палмер (Richard Palmer) два года возглавлял резидентуру ЦРУ в американском посольстве в Москве. Происходившие вокруг него события, такие как распад Советского Союза и подъем России, были настолько хаотичными, болезненными и бурными, что не поддавались трезвому анализу. Но из всех тех разведывательных данных, что проходили через его письменный стол, Палмер сформировал очень четкое и глубокое понимание сути происходящего.
Весь мир хотел кричать от радости, наблюдая траекторию движения истории, которая указывала в сторону свободного рынка и либеральной демократии. Однако отчеты Палмера о событиях в России были очень неприятными. Осенью 1999 года он давал показания в комитете конгресса и попытался развеять оптимистические иллюзии его членов, а также предостеречь их о том, что может произойти.
Палмер считал, что американские правящие круги составили совершенно неверное представление о России. Вашингтон понадеялся на элиту нового режима, поверив ей на слово, когда та начала заявлять о своей приверженности демократическому капитализму. Но Палмер с близкого расстояния наблюдал за тем, как усиливающаяся взаимосвязанность мира — и мировых финансов в особенности — используется во зло. В годы холодной войны КГБ досконально изучил обходные пути и уловки западной банковской системы, и кураторы этой шпионской службы научились мастерски передавать деньги своим зарубежным агентам. Эти навыки и умения позволили им сколотить состояния. На закате СССР Палмер наблюдал за тем, как его прежние противники из советской разведки выгребают миллиарды из государственной казны, переводя их на частные счета по всей Европе и в США. Можно сказать, это было ограбление века.
Вашингтон утешал себя удобными историями, в которых сводилась к минимуму значимость этой вспышки клептомании. Он говорил себе: это преступные отщепенцы и негодные мошенники, пытающиеся воспользоваться слабостями нового государства, и таких единицы. Такие рассказы возмущали Палмера. Он хотел устроить Конгрессу встряску и заставить его признать, что воры — это та самая элита, которая руководит системой. «Чтобы США стали как сегодняшняя Россия, — объяснял он комитету Конгресса, — большинство конгрессменов, сотрудников министерства юстиции и финансов, а также агентов ФБР, ЦРУ, РУМО, Службы внутренних доходов, Службы маршалов, пограничной службы, полиции, Федерального резерва и судей Верховного суда должны погрязнуть в масштабной коррупции». Давая показания, Палмер даже упомянул нового и мало кому известного премьер-министра России, которого он по ошибке назвал Борисом Путиным и обвинил его в том, что тот «помогает грабить Россию».
Соединенные Штаты, заявил Палмер, стали пособником этого грабежа. Он никого не щадил в своих оценках. Запад мог отвернуться от этих украденных денег; он мог положить конец переводу ворованного капитала на счета подставных компаний-пустышек и в налоговые оазисы. Вместо этого западные банки сваливали награбленное в России в свои сейфы. Палмер своими гневными высказываниями хотел спровоцировать волну самоанализа и показать, что усиливающаяся клептократия создает угрозу Западу. В конце концов, русские непременно захотят защитить свои переведенные на Запад активы. Они захотят укрыть свои богатства от читающих мораль американских политиков, которые могут потребовать ареста их состояний. За 18 лет до того, как специальный прокурор Роберт Мюллер начал свое расследование иностранного вмешательства в американские выборы, Палмер уже предупреждал Конгресс о российских «политических пожертвованиях американским политикам и партиям с целью обретения влияния». Наметившаяся тенденция могла стать заразной. Возникшие в России ценности могли инфицировать, а потом ослабить систему нравственной защиты американской политики и бизнеса.
Крах коммунизма в других постсоветских государствах, а также переход Китая к капитализму только увеличили состояния клептократов, переведенные за рубеж на тайное хранение. Руководители и чиновники всего мира всегда воровали из государственной казны и брали взятки. Но благодаря глобализации банковского дела вывозить неправедно нажитые средства стало намного удобнее. А это, естественно, вдохновляло на все новые кражи. Согласно одной оценке, сегодня ежегодно из развивающихся стран уходит более одного триллиона долларов в виде отмытых денег и невыплаченных налогов.
Значительная часть этого награбленного богатства, как российского, так и прочего, попадает в Соединенные Штаты. Нью-Йорк, Лос-Анджелес и Майами вместе с Лондоном стали самыми желанными местами для размещения отмытых средств. Эти денежные потоки обогащают американскую элиту, которая выступает в качестве пособницы [мошенников]. Это также подрывает политические и социальные нормы и устои страны. В то время как все предвещали возникновение глобального мира, который переймет лучшие американские ценности, Палмер видел, что в этом мире может возникнуть нечто прямо противоположное и глубоко отвратительное: что ценности клептократов станут ценностями самой Америки. Сейчас эти мрачные предсказания начинают сбываться.
Зараза распространилась на удивление быстро в нашей стране, которую с момента основания преследует проклятие коррупции. На пути к вершине нового мирового порядка Соединенные Штаты испытывали муки совести, о которых написал британский журналист Оливер Буллоу (Oliver Bullough) в своей замечательной книге Moneyland: Why Thieves and Crooks Now Rule the World and How To Take It Back (Земля денег. Почему миром сегодня правят воры, и как этот мир спасти). После выступления Палмера в Конгрессе ветры перемен пусть ненадолго, но задули в том направлении, на которое он указывал. Осенью 1999 года появились газетные статьи с рассказами о том, как миллиарды российских денег, часть которых принадлежала предполагаемому боссу организованной преступности, оказались в Банке Нью-Йорка. Это ошеломило администрацию Клинтона, которая начала готовить новые и очень суровые законопроекты по борьбе с отмыванием денежных средств. Но ей оставалось меньше года, а для принятия нового закона надо было приложить немалые усилия и преодолеть сопротивление строптивых лоббистов. В итоге планы администрации зашли в тупик.
Предложения Клинтона превратились бы в антиквариат, хранящийся в Национальном архиве, если бы свой удар не нанес Усама бен Ладен. После того, как рухнули Башни-Близнецы, администрация Джорджа Буша начала спешно искать новые идеи, чтобы втиснуть их в 342-страничный законодательный акт, который назовут Законом США о противодействии терроризму, или Патриотическим актом. Чувство общенациональной паники дало чиновникам непродолжительную возможность реализовать положенные под сукно планы. Раздел III этого закона, получивший название «О борьбе с международным отмыванием денег и финансировании антитеррористической деятельности», был утвержден через месяц с небольшим после событий 11 сентября.
Данный раздел стал огромным законодательным достижением. Представители крупных банков, невозмутимо игнорируя грозовую тучу кризиса, начали тормошить Сенат в попытке добиться отмены данного раздела. По сообщениям СМИ, руководство «Ситибанка» даже вступало в перепалку с сотрудниками Конгресса в его коридорах. Их возмущение указывает на силу Патриотического акта. Теперь, если банк обнаруживал подозрительный перевод денег из-за границы, он должен был сообщить об этом властям. Банку грозило уголовное обвинение, если он не принимал надлежащих мер защиты от наплыва преступных денег. Неудивительно, что банки яростно противились принятию многочисленных новых правил, которые требовали от них расширения контроля за соблюдением законодательства, а за небрежность грозили крупными штрафами.
Многое из того, к чему призывал Палмер, внезапно стало законом. Но в Закон США о противодействии терроризму свою лепту внесли лоббисты из другой области. Каждый округ палаты представителей в стране имеет недвижимость, и лоббисты стали добиваться отмены положений Патриотического акта о слежке за сомнительными зарубежными транзакциями. Они начали рисовать картины, как мамаши из пригородов хотят продать свои дома, но они просто не в состоянии проверить подноготную каждого покупателя. И они убедили Конгресс дать сфере торговли недвижимостью временное освобождение от действия нового закона.
Это была огромная лазейка, просто зияющая дыра в законодательстве, давшая торговцам дорогой недвижимостью колоссальные возможности для развития бизнеса. Несмотря на новообретенную разборчивость и строгость финансовой системы, иностранцы могли по-прежнему анонимно и без проблем покупать пентхаусы и особняки, скрываясь за фиктивными компаниями с регистрацией в штатах Делавэр или Невада. Эти, а также некоторые другие штаты превратили регистрацию таких компаний-пустышек в высокодоходный бизнес. Можно было без малейших проблем создать такую потемкинскую деревню в интересах диктатора, наркоторговца или олигарха. Как отмечает основанная в 1993 году лондонская неправительственная организация по противодействию коррупции «Глобал Уитнесс» (Global Witness), во многих штатах получить библиотечный абонемент намного сложнее, чем создать анонимную фиктивную компанию.
Значительная часть денег, которую до принятия Патриотического акта прятали в банках, теперь стала уходить на приобретение недвижимости. «Нью-Йорк Таймс» рассказала о новом явлении в серии изобличительных статей, опубликованных в 2015 году под названием «Таинственные небоскребы». Репортеры выяснили, что квартиры в роскошном комплексе «Тайм Уорнер центр» на Манхэттене принадлежат группе клептократов. Одни шикарные апартаменты купила семья бывшего российского сенатора, которого заподозрили в связях с организованной преступностью и несколько лет не пускали в Канаду. Апартаменты напротив купил греческий бизнесмен, которого арестовали в ходе антикоррупционной операции. Еще одна квартира принадлежала семье бывшего колумбийского губернатора, который получил немалый срок за использование служебного положения для личного обогащения.
Эти натурализованные иностранцы, все как один отрицающие свою причастность к противозаконным деяниям, делали свои дорогие покупки одинаково. Как выяснила «Нью-Йорк Таймс», в США почти половина домов стоимостью пять миллионов долларов и более куплена с использованием фиктивных компаний. В Лос-Анджелесе и на Манхэттене этот процент еще выше (в комплексе «Тайм Уорнер центр» доля таких покупок составляет более 80 процентов). Как сообщило в 2017 году Министерство финансов, почти в каждой третьей сделке по приобретению дорогостоящей недвижимости участвовали люди, за которыми следят государственные органы, считая их подозрительными. Однако присутствие столь многочисленных сомнительных покупателей никогда особо не тревожило отрасль недвижимости, да и политиков тоже. В 2013 году тогдашний мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг сказал: «Было бы здорово, сумей мы переселить сюда всех российских миллиардеров».
Такой теплый прием создал странный диссонанс в американской политике. Возьмем в качестве примера алюминиевого магната Олега Дерипаску, который периодически всплывает в расследовании российского вмешательства в президентские выборы в 2016 году. Госдепартамент, обеспокоенный связями Дерипаски с российской организованной преступностью (сам олигарх это отрицает), уже несколько лет запрещает ему въезд в США. Однако это не помешало ему приобрести особняк за 42,5 миллиона долларов в Верхнем Ист-Сайде на Манхэттене, а также недвижимость в посольском районе Вашингтона.
Со временем разрыв между благородными намерениями Патриотического акта и грязной действительностью на рынке недвижимости стал слишком заметен, и его уже нельзя было игнорировать. В 2016 году администрация Барака Обамы испытала программу по приведению отрасли недвижимости в соответствие с банковской отраслью, что заставило брокеров сообщать об иностранных покупателях. Эта программа, прошедшая проверку в Майами и Манхэттене, а потом приведенная в действие, могла создать основу для эффективного контроля за исполнением законодательства. Но в этот момент к власти пришел другой президент, который сам является домовладельцем. Преемнику Обамы нравилось продавать жилье анонимным иностранным покупателям, и он рассчитывал на их деньги.
В 2017 году агентство «Рейтер» проанализировало торговлю Организации Трампа недвижимостью во Флориде. Оно обнаружило, что 77 из 2 044 квартир этой компании принадлежат русским. Но вряд ли такую картину можно назвать полной. Более трети квартир было продано компаниям, которые вполне могут скрыть личность настоящего собственника. Как отмечает Оливер Буллоу, «они могли принадлежать и Владимиру Путину — кто знает?» Когда Трамп переехал в Белый дом, «временному» исключению из Патриотического акта был уже пятнадцатый год. Никто об этом не объявлял, но временное стало постоянным.
Между тем, война с клептократией перешла на другой фронт. Если иностранные плутократы в основном оставались невредимыми, расселяясь в США, то американские богачи, стремившиеся спрятать свои состояния за границей, столкнулись с новыми проблемами. В 2007 году Соединенные Штаты пережили один из своих приступов нравственного очищения, который спровоцировал банкир по имени Брэдли Биркенфельд (Bradley Birkenfeld), сделавший признание Министерству юстиции (позже он поведал свою историю в книге «Игра Люцифера».) Он раскрыл прокуратуре финансовые схемы гигантского швейцарского банка UBS, позволявшие клиентам из США уклоняться от уплаты налогов.
Биркенфельд рассказал о том, как он обосновался в самом сердце американской плутократии, посещая яхтенные регаты и оказывая покровительство художественным галереям. Он был вхож в компании богатых людей и заводил с ними разговоры. «Что я могу для вас сделать? Ноль, — заявлял он, а потом делал паузу и забрасывал наживку. — Вообще-то, три нуля. Ноль подоходного налога, ноль налога на прирост капитала и ноль налога на наследство». Биркенфельд со своим бесцеремонным подходом добивался огромных успехов, и его банк тоже. В рамках внесудебной договоренности с Министерством юстиции США UBS признался в сокрытии денежных средств на общую сумму 20 миллиардов долларов.
Огромные суммы спрятанных денег вызвали ярость у Сената. В 2010 году он принял закон «О раскрытии иностранных счетов для целей налогообложения». За скучным названием этого закона скрывается его огромная нравственная сила. Теперь уже ни один банк не может хранить у себя американские деньги без уведомления налогового ведомства США, потому что сокрытие этих средств чревато умопомрачительными штрафами.
Здесь налицо инициативность в антикоррупционной борьбе, и одновременно колебания и увиливания США. Согласно концепции американской исключительности, эта нация может похвастаться превосходной финансовой чистотой и глубоко укоренившейся культурой добросовестного управления. Действительно, американское государство уделяет проблеме отмывания денег больше внимания, чем любая другая страна на нашей планете. Однако планка не очень высока, да и у бдительности есть свои пределы. В 2011 году администрация Обамы попыталась собрать дополнительную информацию о банковских счетах иностранцев и поделиться ею с соответствующими странами. Однако банки, а также лоббисты и интеллектуальные выразители их интересов предприняли огромные усилия, чтобы не допустить этого. Один научный сотрудник фонда «Наследие» осудил предложенные меры, назвав их «фискальным империализмом». Президент Ассоциации банкиров Флориды заявил: «Сейчас, когда мы стараемся создавать рабочие места и снижать нагрузку на бизнес, неправильно поднимать этот вопрос». Ассоциации банкиров Техаса, Калифорнии и Нью-Йорка пошли тем же путем. Конгрессу ничего не удалось сделать.
То же самое случилось, когда Организация экономического сотрудничества и развития, следуя американскому примеру, приняла законодательные акты, аналогичные закону «О раскрытии иностранных счетов для целей налогообложения», но идущие дальше. Согласно этим мерам, банки каждый год должны сообщать информацию о иностранных счетах налоговым органам на родине держателя такого счета. Если бы под стандартами ОЭСР подписалась каждая страна, это нанесло бы сокрушительный удар по налоговым оазисам и разрушило важнейшую инфраструктуру, позволяющую краденым деньгам оставаться незамеченными. В итоге Соединенные Штаты единственные отказались присоединиться к соглашению ОЭСР, которое было заключено в 2014 году.
Из-за такого упрямства было разрушено все, что сделали США, дабы возглавить борьбу против грязных денег. Соединенные Штаты могут потребовать от банков почти любой страны финансовую информацию об американских гражданах, однако сами не обязаны так поступать. «Соединенные Штаты запугивают остальной мир, принуждая его отказываться от финансовой секретности, — пишет Буллоу, — однако по отношению к самим себе такие стандарты не применяют». Один цюрихский адвокат очень ярко описал последствия такой ситуации агентству «Блумберг»: «Какая же это ирония, нет, какая же это извращенность, когда США лицемерно осуждают швейцарские банки, а сами превратились в территорию банковской секретности… Вы слышите этот громкий чавкающий звук? Это звук денег, текущих в США».
Незадолго до того как Соединенные Штаты отказались принять стандарты ОЭСР, на двенадцатом этаже здания в Рино, штат Невада, открылось отделение банка Ротшильдов. Оно было очень далеким от центрального парижского офиса — как по расстоянию, так и по духу. Снаружи не было таблички с названием банка, и оно даже не было внесено в список в вестибюле. Вскоре после открытия этого форпоста в Рино один из управляющих директоров банка познакомил потенциальных клиентов из Сан-Франциско с услугами открывшегося филиала. Эта презентация запомнилась идеями, внесенными в проект, который удалось получить «Блумбергу». Там открыто излагались причины, по которым богатым иностранцам следовало направлять свои деньги через Неваду: этот штат был идеальным местом, чтобы прятать деньги от своих властей и не платить американские налоги. В этом документе было отмечен один момент, который банкиры обычно избегают признавать публично, а именно, что Соединенные Штаты не желают помогать зарубежным государствам с возвращением отмытых в пределах американских границ денег. Фактически США превратились в «самое большое налоговое убежище в мире». (Отделение банка сообщило, что эти заявления были удалены из презентации еще до ее показа, так как они не отражают истинную точку зрения компании.)
Изменилась не только нормативная структура. Изменилось еще и поведение американской элиты. Специалисты банковской отрасли наперегонки бросились продавать свои услуги клептократам. В процессе этой гонки они запросто игнорировали старые этические запреты и начали даже испытывать на прочность закон. Это нравственное падение ярко иллюстрирует коллекция видеозаписей, снятая в 2014 году и размещенная в интернете. Операторы ни разу не показали лицо человека, представленного как Ральф Кайзер (Ralph Kayser). Этот немец на английском языке с легким акцентом рассказывает о себе, но сообщает лишь самые общие детали. Он ведет рассказ о серии встреч с 13 юридическими фирмами на Манхэттене. Сначала Кайзер обменивается обычными в таких случаях любезностями, а потом объявляет цель своего визита. Он работает советником у правительственного чиновника «в одной из стран Западной Африки, богатой полезными ископаемыми». За свою долгую карьеру этот чиновник сколотил немалое состояние. «Компании изо всех сил стремятся заполучить редкоземельные элементы и прочие минералы. И за это они платят особые деньги. Я бы не стал называть это взяткой. Я бы сказал, что это деньги за содействие», — говорит этот человек.
По словам Кайзера, этот клиент уже немолод, а поскольку его жена всегда хотела купить роскошный дом в Нью-Йорке, а сам он намерен приобрести частный самолет и яхту, у него внезапно возникла необходимость перевести деньги в США. Клиент предпочитает сохранить свои приобретения в строгом секрете, чтобы не привлечь к себе внимание на родине. «Это поставило бы его в очень, очень неловкое положение». Кайзер практически не скрывает свое желание перевести подозрительные средства этого клиента.
Но все это целиком подстроено. На самом деле, Кайзера придумала лондонская неправительственная организация «Глобал Уитнесс». Актера оснастили скрытой камерой, чтобы он снял американских юристов, демонстрирующих свои истинные нравственные наклонности. Ни один из встретившихся с Кайзером юристов не стал заключать с ним клиентское соглашение, а часть из них сказала, что им нужна дополнительная информация об источнике доходов иностранного чиновника. Но лишь один наотрез отказался обсуждать способы перевода денег. Надо сказать, что Кайзер ходил не по мелким юридическим конторам с сомнительной репутацией. Нет, он разговаривал с респектабельными юристами из высшего дивизиона.
Конечно, они понимают, насколько рискованно переводить подозрительные деньги в Нью-Йорк. Один юрист говорит Кайзеру: «Я должен быть очень осторожен. Мне не хочется создавать впечатление, что я отмываю деньги. Из-за этого я могу потерять лицензию и — и я просто не занимаюсь такими делами». Но не совсем понятно, какими принципами он руководствуется. «Когда я получаю деньги от других своих клиентов, — признается этот юрист, — переводы всегда приходят от каких-то неизвестных мне людей. Я даже не спрашиваю». Другой юрист беззаботно заявляет: «Юристов никто в тюрьму не сажает, потому что мы управляем страной. Мы по-прежнему являемся членами привилегированного класса в своей стране».
«Глобал Уитнесс» провела этот эксперимент с целью показать, что крупные юридические фирмы причастны к распространению клептократии. Но сделанные видеозаписи также демонстрируют глубинную сущность американской элиты. Профессия юриста требует соблюдения строгих этических правил, однако в последние годы эти правила и нормы явно обесцениваются. Даже самые престижные фирмы с раздражением говорят, что их дорогостоящая модель ведения бизнеса серьезно пострадала от финансового кризиса 2008 года, и что они вынуждены бороться за выживание, сокращая корпоративные издержки. Конечно, алчность всегда присутствовала в мире юридической элиты, но дарвиновская борьба за выживание и нормы глобальной элиты стирают границы. Партнеры, безжалостно расстающиеся со своими менее успешными коллегами, сегодня также проявляют нравственную терпимость к клиентам, которым они раньше отказывали.
Эта деградация в полной мере показала себя в расследовании Роберта Мюллера. Мы увидели, как юридическая фирма «Скадден, Арпс, Слейт, Мигер и Флом» (Skadden, Arps, Slate, Meagher & Flom), некогда являвшаяся прочной нравственной основой юриспруденции, оказалась на службе у клептократии. Один партнер этой фирмы Грегори Крейг (Gregory Craig), работавший там с 2010 по 2018 год, ранее был юрисконсультом в Белом доме при Бараке Обаме, отвечая за профессиональную этику института президентской власти. В фирме «Скадден, Арпс, Слейт, Мигер и Флом» Крейг руководил подготовкой доклада, который оправдывал украинского президента Виктора Януковича, распорядившегося арестовать свою главную политическую соперницу на весьма сомнительных основаниях. (Согласно показаниям из расследования Мюллера, эта фирма неофициально признавала, что доказательств в обоснование ареста «практически не было».) Другой трудившийся в этой фирме юрист сознался, что лгал прокурорам, когда команда Мюллера расследовала ее работу на Украине.
Украинцы наняли «Скадден, Арпс, Слейт, Мигер и Флом» через посредника, политического консультанта Пола Манафорта, который сейчас находится за решеткой. Было время, когда ни у кого в Вашингтоне и мысли не возникало, что Манафорт — личность непристойная и гадкая, лоббист самого низкого пошиба, готовый обслуживать исключительно мерзких клиентов. Но Мюллер сумел показать, что Манафорт, работая в интересах украинских клептократов, был тесно связан с бессменной элитой Вашингтона. Часть своей лоббистской работы он в качестве субподряда отдал фирме Тони Подесты, которого многие называют ведущим торговцем влиянием своего поколения. А еще Манафорт воспользовался услугами фирмы «Меркьюри Паблик Эфферс» (Mercury Public Affairs), в которой он имел дело с бывшим республиканским конгрессменом и экс-председателем Национального фонда развития демократии (National Endowment for Democracy) Вином Уэбером (Vin Weber).
Страх перед клептократией существует в Америке с момента ее основания. В 1785 году Бенджамин Франклин вернулся из Парижа, где представлял интересы США. Домой он привез драгоценный подарок, который вызвал неоднозначную реакцию. Это была самая роскошная вещь из его имущества, портрет Людовика XVI в золотой раме, украшенной 408 бриллиантами. Этот подарок часто называли табакеркой, чтобы как-то скрыть его пышность и великолепие. Он стал символом всего того, что поколение Франклина презирало в испорченной Европе. Там дарение подарков было устойчивой традицией и обычаем в дипломатии. Но подарок мог повлиять на суждения и оценки его получателя, а также на его приверженности и убеждения. Из-за него человек мог поставить личную выгоду превыше служения общественному благу.
Мысли о рисках коррупции стали настоящим наваждением для отцов-основателей. Летом 1787 года Джеймс Мэдисон 54 раза упомянул коррупцию в своей записной книжке. Когда читаешь протоколы различных заседаний Конституционного конвента США, понимаешь, насколько важными для того поколения были нравственные качества в общественной деятельности, и как сильно оно хотело создать такую систему, в которой определение коррупции было бы более объемлющим, чем во Франции и Британии. Это способствовало формированию политической культуры с высокими этическими устремлениями.
Правовед и либеральная активистка Зефир Тичаут (Zephyr Teachout) в своей важной исторической книге Corruption in America (Коррупция в Америке) утверждает, что первые 200 лет существования страны суды в Америке бдительно следили за коррупцией, следуя заветам отцов-основателей. Многие годы ряд штатов считал лоббирование противозаконной и уголовно наказуемой деятельностью, полагая, что если ослабить нормы, начнется стремительная деградация власти. Это было нечто сродни фобии, которая сегодня кажется странной. Но это была подлинная прозорливость. Политическая культура, правовая культура, банковская культура, значительная часть культуры самодовольной меритократической элиты давно уже лишилась этой благопристойности и щепетильности.
Определяющим документом нашей эпохи является решение Верховного суда от 2010 года под названием «Citizens United». Этим решением было не просто узаконено анонимное финансирование политических кампаний. Оно внесло изменения в само понятие коррупции, сведя его лишь к самым вопиющим формам: взятки и очевидный взаимовыгодный обмен. Мнение большинства во главе с членом Верховного суда Энтони Кеннеди (Anthony Kennedy) сформировало господствующее сегодня кредо безразличия, когда мы лишь пожимаем плечами, видя, как богачи и крупные корпорации уклоняются от налогов, и зеваем, когда невидимые миллиардеры тратят миллионы темного происхождения, чтобы повлиять на выборы.
Иными словами Соединенные Штаты узаконили теневую политическую экономику, сделав это как раз в тот момент, когда желающих спрятаться в тени в мире становится все больше.
Сговор Америки с клептократией очень дорого обходится остальному миру. Эти украденные и спрятанные от налоговых органов деньги, которые превратились в нью-йоркские пентхаусы или осели в подставных компаниях, можно было бы потратить на здравоохранение и инфраструктуру. (В докладе группы «Уан» по борьбе с бедностью отмечается, что 3,6 миллиона ежегодных смертей можно записать на счет такого перекачивания денег.) Воровство подавляет возможности работоспособных рынков и достоверной демократии. Оно вызывает подозрения в том, что идея либерального капитализма не более чем лицемерный обман: пока мир подвергается разграблению, двуличные американцы богатеют за счет сговора с мошенниками и ворами.
Отцов-основателей тревожило то, что мздоимство и продажность станут нормой. Так и случилось. Еще задолго до того, как появились сомнения в благонамеренности Трампа, значительная часть американской элиты — адвокаты, лоббисты, торговцы недвижимостью, политики из столиц штатов, попустительствовавшие созданию фиктивных компаний — уже доказала, что верно и предано служит алчной мировой плутократии. Ричард Палмер был прав. Мародерствующая элита бывшего Советского Союза была далеко не единственной любительницей наживы. Эти люди положили начало клептократическим привычкам, которые вскоре получили широкое распространение. Горькая правда заключается в том, что к тому времени как Владимир Путин попытался повлиять на облик нашей страны, она уже склонялась в его направлении.
