Колеса авто наматывают уже не первую сотню километров — трасса Киев-Житомир осталась позади, а на подъезде виднеется крохотное село Трояновка. Размытая дорога центральной улицы вмиг заполняется служебными машинами правоохранителей. Они приезжают сюда уже пятый год подряд — почтить память своего сослуживца Николая Симисюка, погибшего в феврале 2014 года на Майдане. В толпе виднеется женщина в темно-синей косынке. Она бледнеет от эмоций и слез. Отступает шаг назад и падает в обморок. Это мать беркутовца, погибшего 20 февраля, ровно пять лет назад.
«Мы были крайней силой, которая сидела все время в автобусе»
18-20 февраля стало кульминацией Евромайдана. В день заседания Рады, на котором планировалось вернуться к парламентско-президентской республике, правоохранители заблокировали все возможные подступы в правительственный квартал — ожидали прихода мирного шествия под Верховную раду.
Но на подходе к парламенту стало очевидным, что мирного настроя у протестующих нет — в сторону милиции полетели камни, коктейли Молотова, а вскоре начали полыхать и служебные машины.
«В тот день мы находились в Мариинском парке и сидели в автобусе. У нас было оружие, но его не применяли. Мы были той крайней силой, когда никаких других вариантов не останется, как только задействовать нас. И когда наших ребят били, жгли, палили — мы продолжали сидеть в автобусе. Иногда выходили и ходили вокруг него, чтоб согреться, так как внутри было холодно и не работала печка. В тот день я впервые увидел, что у наших ребят, а каждому на такие события выдавали наколенники и налокотники — эти средства защиты были выгнуты в обратную сторону. Вы даже не представляете, какой силы нужно приложить, чтоб подобное произошло — вот, что было там во время столкновений» — рассказывает «Стране» Вячеслав, один из правоохранителей времен Майдана (имя изменено — прим. ред.).
После столкновений с Антимайданом в Мариинском парке и конфликта с «Беркутом» на Шелковичной, правоохранители получили приказ оттеснить протестантов к площади Независимости. Все действия указывали на то, что произойдет окончательное подавление и зачистка, но милиция до конца не пошла и остановилась в шаге от Майдана.
«Когда во Львове, Хмельницке захватывали управления, то нам поступала информация:»ждите захваченное оружие в Киеве». У наших же парней были только щиты и индивидуальные спецсредства защиты — это палка и газовый баллончик. Когда они начали зачистку, то с палаток начали стрелять по парням. Именно из-за этого и отступили. Первую роту вообще окружили митингующие и очень много парней получило травмы. Тогда от ранения в голову погиб правоохранитель Василий Булитко», — рассказывает «Стране» Андрей, один из сотрудников «Беркута» (имя изменено).
По словам бывших сотрудников милиции, следующий день — 19 февраля — был относительно спокойным, столкновений никаких не предвиделось. На ночь был выставлен минимальный резерв внутренних войск и «Беркута», которые дислоцировались недалеко от памятника основателям Киева. Большая же часть правоохранителей, а это не одна сотня человек, находилась в «Октябрьском дворце».
«20 числа с самого утра поднялись митингующие и начали то в барабаны бить, то музыка стала какая-то играть. Этот общий шум стал заглушать автоматную очередь. Стреляли где-то со стороны отеля «Казацкий» и Главпочтампа. Выставленному с ночи резерву пришлось митингующих оттеснять, тем самым дать возможность выйти остальным бойцам с «Октябрьского». Подразделения бежали, ребята прикрывали их отход, а в них стреляли», — сообщает «Стране» Андрей.
В тот день в числе погибших насчитывались десятки человек, как со стороны протестующих, так и правоохранителей. После спешного отхода силовиков и наступления митингующих вверх по Институтской зазвучали новые выстрелы. Но кто открыл огонь, до сих пор остается неизвестным. По версии следствия «автором» летевших пуль был так называемый «черный беркут» — люди в черной экипировке с желтыми лентами на рукавах, но кто ими руководил — очередной вопрос без ответа.
Беркутовцы же уверяют, что 20 числа сперва был открыт огонь по их позициям. Выстрелы прозвучали со стороны консерватории — именно оттуда стрелял, как он признавался сам, львовский майдановец Иван Бубенчик.
«Все это была спланированная акция нынешней власти. Они виноваты в произошедшем. Там стреляли снайпера, это были профессионалы — об этом говорят характеры выстрелов. Вы посмотрите, вначале ведь стреляли по движущей части тела — по ногам, и когда уже человек падал, то совершали контрольный выстрел. В нашем спецподразделении вот так четверо ребят погибло. Мы могли митингующих и до 18 числа разогнать, но поймите, мы — военные люди. Если есть приказ, тогда мы его выполняем. У нас его не было», — сообщает «Стране» Вячеслав.
«Мам, мы сутки без воды»
Каждый год в село Трояновка к Марии Трофимовне Симисюк приезжают десятки сослуживцев ее сына — Николая Симисюка. Здесь рассказывают о Колиной службе, друзья вспоминают минувшие дела. Служить в милицию Николай отправился ещё в 2008 году, на момент событий на Майдане ему было 27 лет.
«Он нам не всегда все говорил, что происходило на Майдане, не хотел расстраивать. Бывало звоним: «Колюня, ты где?» — а он:» Я в дежурке, я не на Майдане. У меня все нормально, поэтому не переживайте». Хотя в один из последних раз он сказал:»Мам, мы в аду. Нас бьют». У них были щиты, газовые баллончики и дубинки. Спали прям на этих щитах на морозе. Его паек я до сих пор храню, бывает открою сумку и начну плакать над этими двумя пачками «Мивины», — рассказывает «Стране» Мария Симисюк.
«Когда было 40 дней, как не стало Коли, то нам прислали повестку на его имя на допрос. В другом каком-то деле во время судебного слушания прокуратура зачитала, что Коля 20 февраля убил какого-то майдановца в 9.26, а по экспертизе самого Колю убили в 9.16. Потом уже прокуратура за это извинялась», — сообщает Мария Симисюк.
Через сотни километров от семьи Симисюк разделяет материнское горе и Елена Камангар. Ее сын Иван Теплюк служил в 3030-й военной части, которая и по сей день сопровождает первых лиц страны в аэропортах и на вокзалах. В 2014 Иван также охранял вначале действующего президента Виктора Януковича, а потом был переброшен в усиление на Майдан. Ивану был всего 21 год, прослужить он успел всего лишь 3 месяца.
«Он очень многое от меня скрывал о том, что происходило на Майдане. Не брал трубку, не отвечал мне. Я ему только сообщения писала. Он не хотел, чтобы я об этом всем знала. А сейчас я никак не могу понять — как они вдвоем (совместно с Иваном погиб и беркутовец Максим Третяк — ред.) остались впереди? Его ребята рассказывали, что из-за дыма и стрельбы они не могли понять, где находятся Ваня и Максим. Все начали отступать, а наши дети остались», — сообщает «Стране» Елена Камангар.
По словам матери погибшего, результаты проведенной экспертизы сообщают о том, что выстрел пришелся в сонную артерию из-за чего от потери крови и погиб парень. Примечательно, что расстояние выстрела составляет не более 25 метров. Из того же оружия был застрелен и сослуживец Вани — Максим Третяк.
«У них были обыкновенные жилеты, которые защищают именно от колющих предметов, а не от выстрелов. Бывало звонил и просил, чтоб я ему деньги выслала, так как они собирали все вместе деньги для ребят, у которых шлемы были разбиты. А это ведь государственное имущество, которое за каждым отдельно числится, вот они и помогали друг другу. А однажды я позвонила, а он: «Мам, мы сутки без воды, майдановцы все перекрыли», — рассказывает «Стране» Елена Камангар.
Добиться справедливого расследования Елене, каким другим семьям погибших правоохранителей, так и не удалось. Даже попытка признать Ивана Теплюка участником военных действий не увенчалась успехом.
«Порядок предоставления статуса участника военных действий лицам, которые защищали независимость, суверенитет и территориальную целостность Украины и принимали участие в АТО утверждено указом Кабинета министров Украины от 20 августа 2014 года. Предоставить статус военнослужащим внутренних войск МВД, которые погибли при выполнении служебных обязанностей, связанных с событиями Революции Достоинства, является невозможным», — из ответа МВД Украины, который оказался в распоряжении «Страны».
Адвокат, представляющий семьи погибших правоохранителей, подтверждает, что расследования по гибели экс-милиционеров не проводятся. Хотя есть даже добровольное признание одного из участников майдана — Ивана Бубенчика в том, что он стрелял по правоохранителям (недавно его подвели под амнистию).
«Все материалы по факту убийства всех сотрудников милиции полностью все материалы — они находятся в материалах уголовного дела, доступ к которому имеет только следствие. Нас, как представителей потерпевших допустили только к части материалов по факту убийства лишь двух сотрудников милиции — Коли Симисюка и Вячеслава Булитко. Есть фотографии стрелка по эпизоду Симисюка, есть ружье, есть баллистика и все возможно установить, но никто ничего не делает для этого», — рассказывает «Стране» Александр Горошинский.
