С начала своего первого срока в Конгрессе я пыталась открыто и честно говорить о масштабе проблем, с которыми сталкивается наша страна, будь то снятие тягостного бремени кредитов на обучение, борьба с экзистенциальной угрозой, связанной с изменением климата или старания, направленные на то, чтобы никто в одной из самых богатых стран мира не умер из-за отсутствия медицинского обслуживания. Как оставшаяся в живых в ходе войны и как беженка я также стремилась открыто говорить о внешней политике США, милитаризме и нашей роли в мире.
Вопрос о том, как Соединенные Штаты участвуют в зарубежных военных конфликтах, является для меня глубоко личным. Я бежала из своей родной страны, Сомали, когда мне было восемь лет, бежала от конфликта, в котором позднее участвовали Соединенные Штаты. Следующие четыре года я провела в лагере для беженцев в Кении, где я пережила и наблюдала невыразимое страдание тех, кто, как и я, лишились из-за войны всего, что у них было.
Я своими глазами видела разрушительные последствия войны. Я мечтала, что когда-нибудь приеду в Соединенные Штаты Америки — страну, которая обещала мирную жизнь и возможности всем людям вне зависимости от их вероисповедания и этнического происхождения. Но я также понимала, какую угрозу для имиджа Америки в мире представляет неуважение к этим ценностям с нашей стороны. Я видела, как наше постоянное вмешательство в зарубежные конфликты — даже те, которые начинались с самыми благими намерениями — может навредить нашей репутации за границей.
Я верю во всеобъемлющую внешнюю политику, ту, которая зиждется на соблюдении прав человека, на правосудии и мире как столпах участия Соединенных Штатов в мировых событиях, ту, благодаря которой наши военные возвращаются домой, ту, в рамках которой военные действия становятся в полном смысле последней мерой. Это мировоззрение, строящееся на опыте людей, непосредственно столкнувшихся с конфликтом, учитывает воздействие участия США в войне в долгосрочной перспективе, в нем очевидно искреннее отношение к нашим ценностям вне зависимости от краткосрочных политических выгод.
Это подразумевает переориентацию нашей внешней политики и сосредоточение ее на дипломатии и экономическом и культурном участии. Во времена, когда мы тратим на военный сектор больше, чем семь государств совместно, наше глобальное вооруженное присутствие часто становится единственной непосредственной связью людей в развивающемся мире с Соединенными Штатами. Эксперты по национальной безопасности во всем политическом спектре соглашаются, что нам не нужны почти 800 военных баз за пределами Соединенных Штатов, чтобы поддерживать безопасность внутри страны.
Мы не можем и дальше закрывать глаза на репрессии в Саудовской Аравии — стране, постоянно попадающей в рейтинги государств, где самым грубым образом нарушаются права человека. Будь то убийство несогласных, таких как Джамаль Хашогги, или военные преступления против мирного населения в Йемене, мы должны требовать от всех наших союзников соблюдения одинаковых международных стандартов точно так же, как и от наших врагов.
Подобная точка зрения также применима и к палестино-израильскому конфликту. Израиль уже давно пользуется поддержкой США. Появление Израиля 70 лет назад было основано на связи еврейского народа с его исторической родиной, а также на необходимости создания государства после ужасов Холокоста и веков антисемитских репрессий, которые привели к этой трагедии. Многие основатели Израиля сами были беженцами, пережившими невыразимые ужасы.
Мы должны признать, что эта земля является еще и исторической родиной палестинцев. И в отсутствие государства палестинский народ живет, постоянно сохраняя статус беженцев и постоянно сталкиваясь с необходимостью переезжать с места на место. Это тоже кризис беженцев. Они тоже заслуживают свободы, у них есть свое достоинство.
В рамках сбалансированного всеобъемлющего подхода к конфликтам следует признать общее стремление обоих народов к безопасности и свободе. Я поддерживаю решение о двух государствах с признанными на международном уровне границами, что позволит и израильтянам, и палестинцам получить свою территорию и право на самоопределение. Такова была двухпартийная политика США в течение двух десятилетий, которую поддерживали все израильские и палестинские лидеры последнего периода, а также израильский истеблишмент в сфере безопасности. Как в 2011 году говорил Джим Мэттис (Jim Mattis), впоследствии занявший пост министра обороны США при президенте Трампе (Trump): «Нынешняя ситуация между двумя народами неприемлема».
Стремление к миру в регионе также подразумевает привлечение к ответственности всех виновных в действиях, угрожающих этому стремлению, потому что без правосудия длительного мира быть не может. Когда я выступаю с критикой в отношении некоторых действий израильского правительства в Газе или на территории поселений на Западном берегу реки Иордан, то это связано с тем, что, как я считаю, эти действия угрожают не только возможному миру в регионе, но и интересам национальной безопасности Соединенных Штатов. Цель всех моих публичных выступлений — добиться, чтобы обе стороны двигались в направлении мирного решения о двух государствах. Мы должны срочно вернуть это воззвание в сферу публичных дискуссий. Обе стороны должны сесть за стол переговоров для заключения финального мирного договора; насилие лишь отдаляет нас от этой цели.
Мир и соблюдение прав человека — вот универсальные ценности. Именно они стали движущей силой, способствовавшей тому, что американцы сплотились и протестовали в борьбе за равноправие и гражданские права. Именно они легли в основу мирных движений от Южной Африки до Южной Азии и Южной Америки. Именно эти ценности позволили мне активно участвовать в общественной жизни, и я знаю, что именно благодаря этим ценностям жители штата Миннесота дали беженке-американке сомалийского происхождения шанс представлять их в Конгрессе.
Давайте применять эти универсальные ценности ко всем государствам. Лишь тогда наша планета сможет существовать в мире.
Ильхан Омар — член Демократической партии, представляет штат Миннесота в Палате представителей США.
