Нельзя сказать, что отношения между российским государством и крайне правой немецкой партией «Альтернатива для Германии» (АдГ), являются тайной. В прошлом году, когда немецкие власти выдворили группу русских шпионов, лидер АдГ Александер Гауланд (Alexander Gauland) выступил с протестом. Германия, мол, позволяет «возмутителям спокойствия втянуть себя в новую холодную войну», объявил он. Во время недавней предвыборной кампании в Германии российские государственные СМИ открыто поддерживали АдГ. Пророссийские и базирующиеся в России аккаунты социальных сетей — как реальные, так и автоматизированные — повторяли антииммигрантские и антиевропейские призывы этой партии.
И все-таки расследование, проведенное совместно несколькими европейскими СМИ по поводу русских контактов одного видного члена АдГ, — это расследование было беспрецедентно. Связи в России депутата бундестага Маркуса Фронмайера совместно распутывали Би-Би-Си, один немецкий телеканал, одна итальянская газета и немецкий журнал «Шпигель». Подобно другим членам своей партии депутат от АдГ Маркус Фронмайер (Markus Frohnmaier) выступает против антироссийских санкций Европы и часто бывает в Крыму. Тут ничего необычного нет. Но недавно в руки к журналистам попал важный документ, подготовленный в 2017 году до выборов в Германии и направленный одним бывшим российским контрразведчиком в кремлевскую администрацию. Там есть очень много интересного. В письме оцениваются шансы Фронмайера, идет речь о том, что, если Фронмайер выиграет, «мы будем иметь собственного, абсолютно контролируемого члена бундестага». Другой документ открыто излагает просьбу о «материальной и медийной поддержке» со стороны Кремля. Фронмайер называет этот набор посланий фабрикацией, оспаривает его подлинность. (Оба электронных письма предоставлены проектом "Досье" Михаила Ходорковского — прим. ред.)
«Шпигель» проанализировал целый набор других материалов той же электронной переписки, которые дают более обширное представление о произошедшем. Там говорится о разнообразной «внешнеполитической деятельности» России в Европе. Речь идет об акциях, начиная с «организации митингов, демонстраций и других акций протеста в странах ЕС» и кончая «поддержкой резолюций в национальных парламентах стран Евросоюза» и даже «кампаниями в СМИ». Не всем участникам этих акций были предложены деньги, хотя в свете разоблачений Фронмайера уместно спросить, ожидали ли какую-нибудь награду члены крайне правой Австрийской партии свободы, итальянской националистической партии Лига и прочих партий, которые ездили в Крым и поддерживали связи с воюющими на востоке Украины наемниками.
Некоторые последующие действия Фронмайера и его связи кажутся более логичными, в том числе странная история с крайне правым комментатором Мануэлем Охсенрайтером (Manuel Ochsenreiter), который работал у Фронмайера, а недавно был упомянут в СМИ в связи с поджогом венгерского культурного центра на западе Украины. Эта акция предположительно имела целью обострить венгерско-украинские отношения, поскольку эти страны ведут споры о языковых правах малочисленного венгерского меньшинства, проживающего на западе Украины. За эту историю ухватился авторитарный венгерский правитель Виктор Орбан, который и сам поддерживает прочные связи с Россией. Воспользовавшись этим как оправданием, Орбан создает Украине проблемы в различных органах НАТО и ЕС. Хотя многое в этом поджоге остается неясным и загадочным, он очень похож на классическую внешнеполитическую уловку России, какими она пользовалась еще в советские времена и позже: создать поддельный инцидент, углубить межэтнический конфликт, а затем сесть в кресло наблюдателя и смотреть, как все это играет на руку России.
Еще интереснее то, как к истории с работой Фронмайера на Россию отнеслась остальная, не связанная с АдГ часть Германии. В бундестаге один ведущий социал-демократ призвал провести парламентское расследование, а христианские демократы потребовали от Фронмайера уйти в отставку. Но Германия до сих пор решительно отказывается верить в российскую угрозу немецкой демократии, предпочитает не придавать угрозе значения. Берлин видит в предупреждениях об этой угрозе некий пережиток холодной войны и подозревает в разжигании военной истерии тех, кто участвует в дискуссиях на тему опасности со стороны России. Очень силен стереотип о том, что немецкий бизнес сильно зависит от хороших отношений с Москвой, хотя объем торговли с Польшей у Германии больше, чем с Россией. Один мой немецкий знакомый в шутку рассказал мне, что для многих немцев история с Фронмайером стала настоящей «психологической драмой», так как их инстинктивное желание принизить значение сообщений СМИ о российском влиянии вступает в конфликт с их инстинктивной неприязнью к АдГ.
В то же время абсолютно не ясно, рассердит ли история с работой депутата на Россию и сторонников АдГ, особенно из восточной части Германии. Многие бывшие восточные немцы очень недовольны западным миром, полагая, что он их игнорирует и относится к ним свысока. Кое у кого появилась ностальгия по тем временам, когда коммунистическая Германия и советская еще Россия были союзницами. В целом доля немецких респондентов, говорящих во время опросов, что они боятся Америки под властью Трампа, примерно такая же, как и процентная доля немцев, опасающихся путинской России. А со стороны сторонников АдГ страха США гораздо больше, чем опасений в отношении России.
История с Фронмайером началась в момент настоящих геополитических сдвигов. После 1989 года и объединения Германии немцы всех политических взглядов и пристрастий убеждены в том, что угрозы существованию Германии нет, что ей не нужна ни армия, ни оружие. Это, мол, пустая трата денег, а самой важной, если не единственной целью немецкой политики является процветание Германии. И вот вам пожалуйста — американский президент выражает свою неприязнь к альянсу НАТО как раз в тот момент, когда Россия все более нагло и агрессивно пытается влиять на Германию. Фронмайер похож на канарейку, мечущуюся по угольной шахте перед взрывом метана из-за своей газочувствительности. Своим поведением он предупреждает немцев о том, что в эту новую эпоху им надо по-новому думать о собственной обороне. Но прислушаются ли к нему немцы?
