Ровно пять лет назад, 12 апреля 2014 года, для Алексея Юкова начался новый этап в жизни. И даже не потому, что в тот день его родной Славянск захватил вместе со своими дружками известный русский командир сепаратистов Игорь Стрелков и на административных зданиях украинские флаги сменились российскими. Нет. Все потому, что Алексею Юкову прибавилось работы, ведь всю свою жизнь он возвращает неизвестным солдатам их имена.
«История, которую я вам расскажу, повествует о нашей войне больше, чем данные о погибших и раненых.
Это случилось в Луганской области на Восточной Украине в 2014 году. На краю одного села жила женщина с двумя детьми. Без мужа. Еще до войны он умер от алкоголизма. Когда в село пришли сепаратисты и вошли российские танки, один из бойцов поселился у нее. Она его кормила, а он помогал ей рубить дрова, приносил продукты, которые где-то добывал, играл с детьми и вот так там жил. Этому парню было 19 лет.
Однажды украинская армия нанесла по селу удар, и во двор дома попал артиллерийский снаряд. Парня убило на месте, когда он выходил в сад. Там он лежал две недели и служил пищей для ежей и собак. Женщина затянула разбитые окна пленкой, а детям сказала, чтобы они не подходили к трупу.
Мы приехали туда через месяц после случившегося. Я пришел к ней и попросил показать место, где лежат останки. «Там уже ничего не осталось. Пусть будет так как, есть». Наконец я все же пробился во двор. Она с неохотой указала мне на кучу навоза, на которой лежала скомканная пленка. Та, что осталась у нее от окон. Когда труп стал слишком вонять, она взяла грабли, собрала куски растерзанного тела в пленку, завязала и бросила в навозную кучу. «А что мне было делать? Для меня это чужой человек, да еще и какой-то русский…»
Я в шоке посмотрел на нее и спросил: «Ты жила с ним на протяжении нескольких недель, кормила его. Он помогал тебе, играл с твоими детьми. А потом ты выбросила его на помойку?»
Ложные могилы героев пусты
Алексей Юков похож на военного, но оружие в руки он не берет принципиально. Он работает с другими инструментами: металлоискателем и зондом с крюком на конце, с помощью которого, если повезет, можно найти обрывок одежды, кожи или мышцы. Алексей Юков — руководитель поисковой группы «Черный тюльпан», и в восточно-украинском Славянске его знает почти каждый. Однако никто не стремится воспользоваться его услугами.
Сначала они назывались «Плацдарм». Группа парней и девушек, которые, как и многие другие подростки в СССР, решили в свободное время искать погибших. Они считали, что по прошествии 50 лет после окончания Второй мировой войны на огромной территории не должны быть разбросаны тела неизвестных солдат, оставшихся лежать в недостойных позах там, где их настигла пуля или лопатка врага. Каждый год близ Славянска они находили и захоранивали более 150 тел. Десятки тысяч все еще лежат в ямах, под дерном и в лесах.
«Их оставляли валяться в полях и ставили им ложные памятники. Их бросали в ямы, только чтобы они не воняли под носом. Обычно без обуви и одежды. Ее местные жители или однополчане, как и сегодня, забирали себе. Я их понимаю, но почему бы не похоронить людей? Культура Советского Союза, неуважение к человеку по-прежнему никуда не делось», — вспоминает Алексей о том, чем он занимался в свободное время до весны 2014 года. На вопрос, кем для украинцев являются советские солдаты — освободителями или оккупантами, Алексей отказывается отвечать: «Для меня это просто погибшие и все».
Если члены «Плацдарма» не находили живых родственников, они хоронили погибших со всеми военными почестями. Когда же родственников удавалось найти, они, как правило, приезжали, забирали кости и увозили к себе домой, в семейные могилы. Теперь родственники из России больше не ездят за останками своих предков на Украину.
Собиратели металла из Карповки
Сначала в воздухе закачался один вертолет, а потом второй. Ми-8 и Ми-24 рухнули на землю. Раздался взрыв, и с того места стал подниматься черный дым. «Черт, — выругался Алексей. — Доигрались».
Трое молодых мужчин, жителей Славянска, наблюдали за происходящим с безопасного расстояния. Отовсюду раздавались выстрелы, и никто точно не знал, где позиции украинских сил и откуда стреляют пророссийские мятежники. С 12 апреля 2014 года они контролировали весь Славянск, важный транспортный узел и ворота в Донбасс.
Парни тут же выдвинулись. Украинские солдаты были поглощены стрельбой по противнику, и поиски тел их сейчас только задержали бы. «Кто еще, кроме нас, сумел бы это сделать? Ведь я занимаюсь этим уже много лет, — улыбается Алексей типичной для него горькой улыбкой. — Только по нам раньше никто не стрелял».
Эксперты предполагают, что как минимум полмиллиона неизвестных солдат Красной армии, погибших во время так называемой Великой Отечественной войны (1941 — 1945 год), до сих пор не захоронены. С 80-х годов прошлого века их поисками занимаются добровольцы, которые 15 марта 1988 года создали Всесоюзный координационный совет. После распада СССР сформировалось национальные добровольческие движения, и одно из наиболее активных работало как раз на Украине.
В вертолетах летели украинские солдаты и офицеры. «Их убили не повстанцы и не сельчане, которые вчера взяли в руки автомат, а профессионалы. Потому что из „Иглы" (переносной зенитный ракетный комплекс — прим. авт.) нанесли точный удар, а это не так-то просто», — объясняет Алексей, что заставило его пойти на фронт и оставаться на нем до настоящего времени.
Поисковая операция продолжалась пять дней. Они начинали ранним утром, еще до рассвета и на протяжении нескольких часов под постоянным огнем собирали то, что осталось от пассажиров обоих вертолетов. Осталось немного. «Первые три дня все было горячим. Вертолет очень долго горел, а потом тлел. Алюминий расплавился, смешавшись с человеческими телами, и некоторые кости превратились в пепел. Мы вытащили, что успели. Но уцелели только фрагменты», — вспоминает Алексей свою первую «похоронную» операцию в новой войне. Ему и в голову не приходило, что из-за любви к военной истории и увлекательного хобби (пусть и несколько странного) он превратится в поисковика погибших в новой войне. Он никогда и подумать не мог, что поисковая группа «Плацдарм», подобных которой по всему бывшему СССР были сотни, превратится в отряд «Черный тюльпан».
Главное — отличить человека от зверя
Прежде чем второго мая 2014 года солдаты наконец сумели приблизиться к месту падения вертолетов на бронетранспортерах и добровольцы под руководством Алексея смогли нагрузить на них все, что удалось вытащить из горящих вертолетов, жители близлежащей деревни Карповка успели кое-чем поживиться. Несмотря на обстрелы, они разобрали один из вертолетов, потому что металл всегда пригодится. «Они перешагивали через останки тел, палками соскребали внутренности, чтобы не испачкаться… и крали. Они забрали боеприпасы, оружие и все, что не сгорело и могло принести доход», — констатирует Алексей.
Славянск никогда не был опорой Евромайдана. Жители города стремились скорее к братским отношениям с Москвой, чем к партнерству с Брюсселем.
После 12 апреля кое-кто бежал из города, а остальные постарались вести себя нейтрально. Многие радовались приходу повстанцев и обещаниям, что вскоре здесь будет Новороссия. Часть полицейских и государственных служащих с охотой перешла на службу к новым начальникам. Из подвалов достали российские флаги, а некоторые взяли в руки оружие и отправились защищать «русский язык, славянство и традиционную семью» от американцев, евреев и гомосексуалистов.
Через три месяца боев украинская армия выбила сепаратистов из Славянска. Жители вернули российские флаги в подвалы и достали флаги Украины. Алексей Юков не вывешивал ничего, потому что на это у него просто не было времени.
«Основным источником информации служат местные жители. Иногда мне помогает металлоискатель и зонд с крюком, который может обнаружить кусок материи. Я его поднимаю и обнюхиваю. Я сразу же понимаю, где стоит искать. Я также сразу понимаю, кому принадлежат останки — человеку или зверю», — объясняет Алексей, как будто рассказывает о ремонте автомобиля. Если он понимает, что перед ним останки человека, то начинается долгий путь к их идентификации и захоронению. Не всегда удается найти родственников, которые заберут тело или то, что от него осталось. Но Алексей всегда пытается и говорит, что это важно.
«Хуже всего, когда я разговариваю с матерями украинского солдата или повстанца. Эти разговоры всегда одинаковые. Женщины за несколько секунд теряют смысл жизни. И им уже совершенно неинтересно, почему их сыновья в кого-то стреляли».
Как правило, идентифицировать тела при осмотре невозможно, поэтому проводятся исследования ДНК. Поисковые отряды знают, как обращаться с останками, потому что прошли подготовку в «Красном кресте». Они знают, что каждую находку следует немедленно пронумеровать, сфотографировать, что нужно использовать специальные мешки, перчатки, что нужно сфотографировать зубы и записать пломбы…
Потом начинается длинный путь, в конце которого в идеале — крест с именем и мать над могилой. Но иногда, несмотря на все усилия, этого достичь не получается. Многие тела слишком обгорели, и те, которые никто не закопал, быстро меняются до неузнаваемости из-за солнца и зверей. «Мы вытаскивали куски человеческих тел из лисьих нор, фотографировали, нумеровали и отправляли в Днепропетровск в специальную ДНК-лабораторию, — говорит Алексей. — У всех нас на это есть сертификаты, и мы знаем, как эксгумировать, как распознать следы пыток, как определить, что кого-то казнили». Все поисковики погибших работают добровольно на собственный страх и риск и без права на вознаграждение.
Они стояли у стенки и выжили
Славянская группа под руководством Алексея быстро прославилась на весь Донбасс. Ее члены продвигались все дальше на восток. Им удавалось договариваться даже с сепаратистами, чтобы сразу после боев начинать поиски с обеих сторон. «Иногда нас брали в плен, и несколько раз сепаратисты ставили нас к стенке… Но, как видите, они нас не казнили!»
Алексей тоже испытал на себе, что такое плен и смертный приговор за измену и саботаж. Во время одной операции на их территории сепаратисты обвинили его в том, что он собирает тела только украинских солдат, а павших бойцов так называемой Донецкой Народной Республики оставляет на съедение собакам. «Это были чеченцы. Смертный приговор они хотели привести в исполнение немедленно, как мне было сказано. Руки и ноги мне связали изолентой. Они вытряхнули мои карманы и нашли телефон, в котором был номер одного из командиров повстанцев. Мы отдавали ему тела погибших. Эти чеченцы поняли, что если застрелят меня и сами погибнут, никто не вытащит их тела и не передаст матерям. Они позвонили тому командиру, и он приказал им меня отпустить. Они извинились передо мной. „Пойми, брат, повсюду фашисты и бандеровцы!" Я поскорей ушел».
Со временем поиски погибших стали организованными. Группа Алексея вошла в общеукраинское движение «Черный тюльпан». Составили план, фронт поделили на сектора и начали официально сотрудничать с армией. Члены группы ездили в Донецк, Иловайск, Дебальцево, то есть в те места, где умирали сотни людей. Там они находили ямы с кучами тел и их частями и старались сложить их, как конструктор. Обе стороны стали относиться к членам группы с уважением.
Мертвый — за живого
Однажды командир сепаратистов, тоже кавказец, пришел к Алексею и попросил его найти одного его товарища.
Тот лежал на минном поле. Алексей с друзьями вытащил не только его, но и другие тела. «Он не был целым: мина его разорвала. Да и свежим труп не был. В мягких тканях завелись черви. Но это был он. В специальный мешок мы собрали все, что можно, и передали командиру. За мертвого друга он пообещал живого украинского пленного. Он был настоящим кавказцем и сдержал слово. Так мы обменяли истлевшие останки повстанца на живого солдата».
Что шокирует больше всего? Совсем не разложившиеся тела и выеденные внутренности. «Самый большой шок я испытал, когда повстанцы сбили под Славянском эти вертолеты, а мой город (!) Славянск рукоплескал, как будто это было театральное представление. При этом один из военных в вертолете, некий Гришин, был родом из Славянска. Они радовались смерти своего соседа», — говорит Алексей.
При поисках Алексей не выбирает солдат с той или другой стороны. Но он не терпит тех, кто мародерствует, обворовывает погибших, бросает их на съедение животным. Алексею неважно, кто, за что и почему воюет: за пенсии побольше, за присоединение к России, за самостоятельный Донбасс, за суверенную Украину. Его «клиенты» — люди с обеих сторон фронта, которые уже ни за что не борются.
В 2016 году украинские вооруженные силы прекратили сотрудничать с «Черным тюльпаном». Якобы они уже не нуждались в добровольцах. Однако обнаружение тела нередко зависит от помощи местных жителей. И они полностью доверяют членам «Черного тюльпана», ведь те никому не сообщают, кто и где обокрал погибших. А вот военным и повстанцам люди не доверяют. Поэтому поиски заходят в тупик. «Мне это непонятно. Времени не так много, и чем больше мы тянем, тем дольше кормим лисиц», — рассказывает о своих опасениях Юков.
На границах Луганской области члены «Черного тюльпана» спрашивают, где лежат погибшие. Их сопровождают солдаты и полицейские. Местные боятся людей в форме.
«Вдруг я почувствовал, как какой-то парень что-то положил в карман: это была бумажка с телефонным номером. Я позвонил ему, и мы встретились. Без военных и полицейских». Мужчина показал Алексею, где лежат погибшие. «Он доверился мне. Люди на востоке также ценят то, что мы захоронили сотни советских солдат, их дедов, которые воевали с немецким нацизмом».
Алексей снова берет телефон, а когда заканчивает разговор, обреченно констатирует: «Последние четверо родителей уже отказались сотрудничать и с „Красным крестом". Только с нами… „Красный крест" — это якобы агенты НАТО».
Матери хотят видеть могилы
Мы ходим с Алексеем по старому кладбищу в Славянске, которое он хочет превратить в нечто вроде парка памяти народа. Телефон Алексея не умолкает. В основном звонят матери. Иногда — из Донецка и других сел и городов «по ту сторону». От фронтовых друзей своих сыновей матери узнают, где все случилось. И им нужен кто-то, кто привезет тело сына. Пусть даже в целлофановом пакете. «Матери боятся сюда приезжать. Они боятся, что их посадят как сепаратисток, что их линчуют. Я не говорю, что так бывает всегда, но и такие случаи известны».
Однако иногда матери решаются поехать за телом. Алексей ждет женщину в условленном месте, помогает ей найти жилье, оформить документы, перевезти сына… «Иногда они не хотят верить даже анализу ДНК», — говорит он печально.
«Последний найденный мною солдат дался мне нелегко. Я долго его искал. Мы перекопали тонны земли, прежде чем нашли несколько ребер и зубов. „Я смогу хоть что-то передать матери, чтобы положить в могилу", — сказал я себе и поехал к ней. Я с радостью сообщил ей, что мы нашли останки ее мальчика, а она начала орать, как будто потеряла рассудок. Я стоял перед ней огорошенный, разочарованный и озадаченный. Что я наделал! „Ведь я лишил ее надежды", — дошло до меня. Я возвращаю матерям сыновей, но забираю у них надежду на то, что они еще живы, где-то попали в плен или потерялись».
Есть одна серьезная причина, по которой военное командование отказалось от сотрудничества с «Черным тюльпаном». На многих трупах находили следы пыток (как на телах сепаратистов, так и на телах украинских солдат). При обнаружении погибших солдат и мирных жителей, казненных, добровольцы документировали все в деталях. «Более половины тел людей, которых мы находим, не погибали в бою. Некоторых перед смертью пытали. Но полиция бездействует».
Алексей уверен, что когда-нибудь свидетельства поисковиков пригодятся судьям международных трибуналов. Но на Украине много тех, кто не хочет подобных судебных разбирательств.
Оборотни в форме
Возможно, он слишком много знает, а возможно, его боятся как будущего свидетеля в международном трибунале по Украине. Недавно полиция провела обыск в его доме. Их интересовали экспонаты, которые он приносит в разные школы, демонстрируя детям мины и гранаты. Это макеты, но их конфисковали как вещественные доказательства.
Среди полицейских у Алексея есть несколько старых знакомых, которые в 2014 году с радостью встретили сепаратистов, раздавали им оружие и строили баррикады на пути украинских танков. Сегодня эти люди опять ходят в форме независимой Украины. Один из таких полицейских угрожал Алексею 15 годами за хранение оружия. Однако у членов «Черного тюльпана» есть связи в спецслужбах. Угрозы прекратились, и Алексей смог вернуться к своей работе.
На протяжении двух дней он с соратниками ищет тут погибших, которые, по их данным, должны лежать в этом месте. Площадь поисков очень большая. Местный полицейский разводят руками, но предлагают экскаватор. Всего за две тысячи гривен в день. «Наконец мы их нашли. И я понял, что этот полицейский знали точное место. Но из-за четырех тысяч он заставил нас перелопатить огромное количество земли на поле…»
Ему позвонила еще одна мать. «Эта наша, из Славянска. Она долго боялась забрать сына. Он воевал на стороне сепаратистов. Те, кто их с радостью встречал, теперь могут ее линчевать. Недавно у нее диагностировали рак. Поэтому она решила, что лучше лежать в земле рядом с сыном. Я уже нашел его, так что мечта ее сбудется, чему я очень рад».
