28 апреля 2014 года. Вчера в Луганске провозгласили Луганскую Народную Республику. Камера зафиксировала происходящее перед районной администрацией в спокойном дачном поселке Станица Луганская, который находится всего в нескольких километрах от северной окраины восточно-украинского мегаполиса.
Перед зданием собралась толпа из нескольких сотен людей. Их сопровождают казаки в форме, которых возглавляет Алексей Мозговой, человек, который впоследствии печально прославился как безжалостный командир сепаратистского батальона «Призрак». Над толпой развеваются российские флаги.
Взбешенные делегаты от толпы входят в кабинет тогдашнего главы района Винника с требованием провести референдум. По кабинету разносятся гневные возгласы.
«Я хочу четкого ответа: вы поддерживаете киевскую хунту?»
«Они убивают наших детей».
«Вас назначил Турчинов, который для нас не президент».
«Правительство выходит из народа, так? Тогда услышьте народ и уйдите».
Винник отказывается провести референдум. После словесной перепалки его выводят к зданию администрации, где перед толпой выступает красноречивый мужчина из народа: «Кто — за то, чтобы его на посту заменил зампред Болгов?»
Толпа поднимает руки.
«Кто против?— спрашивает мужчина. — Никто. Решено».
За происходящим как будто пассивно наблюдали 150 вооруженных полицейских. Так Станица разорвала свои связи с Украиной — при всеобщем ликовании и поддержке большинства. Вскоре решение было закреплено на референдуме.
Однако по прошествии некоторого времени Украина пошла в наступление, чтобы вернуть себе утраченные территории. Правительственные войска приблизились к поселку в середине июня, а вскоре после этого начали обстреливать сепаратистские позиции. Тогда не обошлось без разрушений жилых районов и потерь среди мирных жителей. Те, кто проживал в поселке, начали постепенно его покидать. Украинские войска вступили в поселок 18 августа и после трех дней уличных боев взяли его под свой полный контроль.
Однако обстрелы продолжались — на этот раз с сепаратистской стороны. Значительная часть домов выгорела, и к лету следующего года поселок почти опустел. Под Новый год в Станицу вошли части украинского добровольческого батальона «Торнадо», чтобы «зачистить поселок от сепаратистов». Но вместо этого они мародерствовали и истязали местных жителей.
Позже батальон отозвали из поселка, и некоторые из его членов сегодня отбывают наказание за свои военные преступления.
Для сторонников Украины тут опасно
Со временем жизнь в поселке относительно нормализовалась. Многие вернулись. Риск обстрелов по-прежнему сохраняется, но по сравнению с прошлыми годами он незначительный. Здесь работает несколько магазинов, на каждом шагу что-то ремонтируют, а на улицах довольно оживленно, потому что ежедневно тут проходят тысячи людей, которые направляются к близлежащему пограничному переходу в сепаратистский Луганск.
На подъездном пути путников встречает большая табличка с надписью «Станица — это Украина», оформленная в украинских национальных цветах. Украинские национальные символы в Станице — на каждом шагу. На газопроводе, проложенном над землей, висят государственные флаги. На столбах и стенах — украинские государственные знаки. В центре в память о боях за поселок оставили часть колючей проволоки и пулеметное гнездо, напротив которых висит доска с портретами «героев» — украинских солдат, которые погибли в боях за поселок.
Однако оформление выглядит скорее как провокация, ведь политические настроения в поселке с 2014 года не слишком изменились. Я подхожу к панельному дому, пожалуй, единственному во всей Станице, в которой стоят в основном одноэтажные дома, окруженные большими садами. В доме размещен хостел, где останавливаются в основном те, кто прибывает с сепаратистской территории, чтобы уладить в Станице административные вопросы.
«Не буду тебе врать: я всем сердцем ненавижу это государство», — сразу говорит мне пожилой мужчина по имени Сергей, который работает в хостеле администратором. До войны он ездил работать в Луганск, где работал на заводе, а теперь он пытается заработать подсобными работами в Станице.
«Для сторонников Украины тут небезопасно, — добавляет она. — Парадоксально, но нами правят те же самые люди, которые организовывали референдум, и лично я не могу с этим смириться. Трое инициаторов бежали, а остальные продолжают заседать в районной и поселковой администрации. В интернете есть видео, в котором нынешний председатель райсовета Золкин, назначенный Порошенко, с восторгом рукоплещет человеку, который кричит, что нужно кончать с гегемонией киевской хунты. Никто из проукраински настроенных жителей не может попасть в администрацию.
Некоторое время назад проукраинские активисты пришли в местную администрацию со списком людей, которые участвовали в организации референдума. Сразу после этого одной активистке измалевали забор свастиками, а другому активисту, который работал директором единственной местной школы, под фундамент дома заложили гранаты — как предупреждение: мол, убирайся отсюда. Директор уехал в Киев, где теперь и проживает».
Разные взгляды
Как два лагеря смотрят на недавнее прошлое?
«Люди боялись украинской армии, — описывает атмосферу в поселке летом 2014 года Ольга. — Лично я не понимаю, как люди в 21 веке могут бояться собственной армии?»
«Мы не хотели, чтобы они приходили, — говорит мне Сергей зло. — Я украинец до мозга костей и не хочу, чтобы мы становились частью России, но почему в Киеве решения приняли вместо меня?» Он хватает меня за плечо и смотрит прямо в глаза. «Почему меня никто не спросил, чего я, собственно говоря, хочу? При ЛНР тут был порядок. Все работало, а потом украинцы начали нас обстреливать. Однажды за один день я насчитал штук 400 ракет! Ты можешь себе представить? В июле они бомбардировали Кондрашовку, близлежащую деревню. Я был там и видел мертвых женщин и детей. Военные якобы перепутали. Как они могли так перепутать? А потом эти идиоты разбомбили еще и мост в Луганск, поэтому я больше не могу ездить на работу».
«Разве сепаратисты тоже не обстреливали Станицу?» — возражаю я.
Сергей запинается, а потом признает. «Обстреливали, да, но вон те, — он указывает в направлении украинской территории, — стреляли больше».
Ольга, которая в отличие от Сергея представляет лагерь меньшинства, рада приходу украинских войск и виновниками последовавшей войны считает организаторов беспорядков. «Виновных в этой разрухе нужно наказать. Дать им хотя бы год за то, что они сидели в комиссии и аплодировали на демонстрации».
Снисходительно она относится даже к тому, что творил батальон «Торнадо»: «К нормальным людям никто не приставал. Приходили только к организаторам референдума. У нас выломали дверь в гараже, где стояла машина и новый генератор, но ничего не взяли. Если кому-то они поперек горла, то, скорее всего, потому, что члены батальона пресекли контрабанду и не позволили вывезти вагоны железа и древесины, на которые кто-то зарился. Я хочу мира, чтобы Луганск вернулся обратно к Украине», — подытоживает Ольга свои взгляды.
В Киеве засели бандеровцы
На улицах Станицы царит всеобщее недовольство. То, что людей не устраивают нынешние политические и экономические порядки, заметно на каждом шагу. Местная экономика в целом воспрянула благодаря близости пограничного перехода, с которого местные получают доход. Тем не менее уровень жизни, если сравнивать с довоенными годами, снизился. Выросли цены, и многие жители потеряли работу. Кроме того, люди чувствуют обиду из-за текущей войны, на ход которой они никак не могут повлиять и в которой, по их собственному мнению, виноваты не они, а киевское правительство.
«Правительство даже не предоставляет никакой компенсации за разрушенные дома», — жалуется Ольга. В 2015 году ее дом разбомбили, и восстановить его удалось только благодаря финансовой помощи Норвежского союза по делам беженцев.
«Лучше всего было при Януковиче. Мы знали, что будет завтра, и нам хорошо платили», — вздыхает Николай, пожилой обросший мужчина, который курит, стоя перед местным продуктовым магазином. До войны он жил в Луганске, а теперь зарабатывает в Станице себе на жизнь строительными работами.
«Мы сыты по горло», — говорит мне решительно стоящий чуть поодаль мужчина с бородой.
Восточноукраинское общество по-прежнему расколото. Среди людей преобладают антиукраинские взгляды, хотя по поселку стреляли и Украина, и сепаратисты. Значительную роль тут, скорее всего, играет тот факт, что украинскому правительству не удалось поднять уровень жизни в регионах, пострадавших от конфликта.
Украинские законы особо не соблюдаются
Весной 2017 года Украина запретила всякую торговлю с сепаратистскими территориями. На деле же запрет нередко нарушается, что для Украины, которая относится к наиболее коррумпированным странам мира с очень слабым правовым государством, весьма типично.
«В Луганске на полках магазинов полно украинских товаров», — говорит мне инженер-строитель Владимир, который регулярно ездит в Луганск из Станицы.
Как украинские товары попадают на сепаратистскую территорию?
Простую подсказку дает пограничный переход, который находится на краю поселка и ведет на сепаратистскую территорию. Каждый день переходом пользуются тысячи обычных людей, а также толпы мужчин с тачками, гружеными ящиками с мясом, рыбой, копченостями и сырами — в общем, всем, что дешевле купить на Украине, чем в Луганске.
«Если я пашу с пяти утра до шести вечера, то зарабатываю, к примеру, до двух тысяч гривен в день», — рассказывает мне молодой человек, с которым я разговорился у палатки с фастфудом. Он только что вернулся из Луганска и решил подкрепиться перед обратной дорогой, ведь вечером он повезет туда последнюю партию на сегодня.
«Просто приходишь и начинаешь ездить. Все законно», — отвечает он на мой вопрос, как ему удалось найти такую высокооплачиваемую работу, о которой большинство украинцев может только мечтать.
Но в его словах очень скоро заставляют усомниться его коллеги, которые только подошли. «Вот он, наш главный коррупционер», — весело приветствует его один из них.
Тот, кто пользуется переходами между украинской и сепаратистской территорией, с взятками сталкивается часто. Кто не платит, тот проводит в очередях по несколько часов. А тот, кто заплатит, может воспользоваться удобным микроавтобусом, который пограничники пропускают первым. Такой микроавтобус может проехать через переход всего за час, а остальные могут провести там хоть целый день.
Именно так и случилось со мной на обратном пути из Донецка на переходе Марьинка. Дорога обошлась мне в 500 гривен, то есть в четверть обычной пенсии. В микроавтобусе рядом со мной сидело еще несколько пассажиров, в основном пожилых людей, которым трудно передвигаться. Они ехали за пенсией.
На донецком контрольном пункте мы объехали длинную очередь из ожидающих автомобилей. В будке нас обслужили за несколько минут. Посреди фронтовой зоны перед въездом на украинскую территорию водитель спросил, кто из нас может нормально ходить. Четверо из нас пересели в старый мерседес, стоявший у обочины.
Довольно молодой водитель нашел для себя этот источник дохода после того, как украинские власти, узнав о процветающем бизнесе с микроавтобусами, ограничили максимально допустимое число пассажиров в транспорте, пересекающем границу.
На украинской территории нас остановил солдат. «Стоп, стоп. Тs уже отправил деньги?» — спрашивает он нашего водителя.
«Да, еще в субботу», — заверяет его водитель.
Запрет на торговлю сильно ударил по местной тяжелой промышленности, которая зависела от поставок угля с сепаратистских территорий, где находится большинство угольных шахт. Но очень скоро нашлись способы обойти запрет.
В прифронтовой город Светлодарск я приехал с агрономом Сережей и его супругой Ярославой, которая работает на Углегорской ТЭС за городом.
«Сначала они закупили американский уголь. Правда, наше оборудование для него не приспособлено, поэтому уголь не горел. Видите вон те пути?— спрашивает она. — Теперь уголь возят прямо из ДНР и ЛНР. Начальники их шахт часто приезжают сюда, чтобы проконтролировать поставки и забрать деньги. Все делают вид, что ничего не происходит. И так тут во всем».
Однако этот феномен — лишь малая часть более глубоких институциональных проблем, которые давно мешают стране развиваться экономически. Справедливость стоит на стороне того, у кого больше денег. Государственные органы подкупают. Нет никаких гарантий для долгосрочных инвестиций и бизнеса.
«Я учился в Дании и недолго работал в Англии, где заработал денег, которые потом инвестировал тут, на Украине», — рассказал мне во время долгого пути на машине из Северодонецка в Славянск сегодня уже бывший бизнесмен Алексей, объезжая при этом дыры на разбитой дороге.
Мне удалось наладить довольно успешное производство паркета. Все шло более или менее хорошо. Мы зарабатывали хорошие деньги, и наши сотрудники получали довольно высокие зарплаты.
Но работать было нелегко. Кому мне приходилось платить? Пожарным, чтобы никто не поджег мне производство, полицейским, судьям — в общем, всем, у кого была хоть какая-то власть, которой он мог воспользоваться против меня. В 2009 году судебная мафия даже попыталась отобрать у меня фирму. Ее просто хотели переписать на другого владельца.
Но после Евромайдана коррупционные схемы изменились. От меня захотели слишком много денег, и мне уже было невыгодно продолжать работать. Мы закрыли предприятие, и теперь я работаю на других», — так Алексей рассказал мне типичную историю бизнес-проекта, который закрылся из-за порядков, царящих в стране.
В 2014 году Украина смело пошла по пути на Запад, ожидая большого экономического подъема в будущем, однако она не смогла решить давние институциональные проблемы, с которыми страна столкнулась сразу после распада Советского Союза. Пока Украина их не решит, по всей видимости, она обречена на продолжительную стагнацию и не сможет воспользоваться тем потенциалом, который скрывают большие природные богатства, выгодное положение у моря и образованное население.
