На прошлой неделе на экономическом саммите в Пекине (имеется в виду форум «Один пояс, один путь», в котором приняли участие лидеры России, Италии, Египта, Малайзии — всего 40 стран, прим. ред.) китайские руководители вели себя удивительно скромно. Многомиллиардная инициатива по совершенствованию глобальной инфраструктуры «Один пояс — один путь» попала под огонь критики. В ее рамках на свет появились гигантские и дорогостоящие проекты, реализуемые по сомнительным контрактам, из-за которых бедные страны оказываются в глубокой долговой яме. (Так в тексте, на самом деле в 2018 году из долга стран Африки на МВФ и Всемирный банк приходилось 36 процентов задолженности, а на Китай — всего 1.8 процента — прим.ред.) Поэтому государства от Малайзии до Мозамбика, по-новому взглянув на эти схемы, начинают спорить и торговаться все активнее. Косвенно признавая эту критику, председатель Си Цзиньпин сказал: «Все должно делаться прозрачно, и у нас должен быть нулевой уровень терпимости к коррупции». Но в Лондоне китайцы ведут себя не столь скромно. Там посол КНР Лю Сяомин (Liu Xiaoming) резко раскритиковал решение запретить китайскому коммуникационному гиганту «Хуавэй» участвовать в создании новых систем связи 5G в нашей стране. После Брексита «глобальной Британии» будет не по карману чрезмерная разборчивость, предупредил он и призвал правительство принимать решения «самостоятельно» (то есть в соответствии с китайскими, а не с американскими пожеланиями).
Британия уже готова пресмыкаться по многим направлениям. На прошлой неделе канцлер казначейства (глава финансового ведомства Британии — прим.ред.) Филип Хэммонд (Philip Hammond) полетел в Пекин, чтобы договориться об участии Британии в спасении спотыкающейся инициативы «Один пояс — один путь». Британский министр финансов во время этого своего визита объявил, что в июне состоится финансово-экономический саммит в целях укрепления, как он подобострастно выразился, «золотого века». Усиление Китая действительно вызывает изумление. Он уже стал торговой, дипломатической и технологической сверхдержавой. Он добивается удивительных успехов в сфере культуры и в военной области. Но как показали события прошлой недели, у Китая есть уязвимые места. И когда его достаточно резко критикуют, он отступает и выжидает.
Запад по-прежнему опережает КНР по большинству направлений, таких как военный потенциал, экономический вес, население и мягкая сила (привлекательность страны, ее имидж), а особенно Китай уступает по такому показателю, как сила наших институтов и альянсов. Следовательно, объединившись, мы сможем устанавливать и обеспечивать выполнение правил во всем, начиная с торговли и прав человека и кончая нормами на выброс углерода. И мы сможем остановить китайские подрывные действия и попытки запугать нас.
На самом деле, мы уже начинаем приходить в себя. Отказавшись от многолетнего благодушия и самоуспокоенности, ЕС сейчас официально называет Китай «общесистемным конкурентом». А США в своей Стратегии национальной безопасности называют КНР «стратегическим соперником».В Вашингтоне сигнал тревоги звучит особенно громко. На этой неделе ожило такое, казалось, уж совсем «ископаемое» учреждение, как американский Комитет по существующей опасности, который был создан в годы холодной войны и достиг пика активности в 1970-е годы. Этот комитет называет Китай «экзистенциальной и идеологической угрозой» во всем, начиная от военного потенциала и кончая производством опиатов, которые сегодня являются самой большой проблемой для американского здравоохранения. Масштабы американской озабоченности Китаем также вызывают к жизни и вопрос о безопасности Европы. Пока за эту безопасность расплачивается главным образом налогоплательщик США. Чтобы сохранить сотрудничество с Америкой, всем союзникам придется помогать в сдерживании роста китайского влияния. Один из примеров — это попытки Китая через механизм под названием «16+1» отколоть от ЕС нуждающиеся в средствах страны юга и востока Европы. Это такой организованный китайцами конкурс красоты, на котором бывшие коммунистические страны соревнуются за инфраструктурные проекты. На своем апрельском саммите в Дубровнике этот конкурс привлек семнадцатую красавицу — Грецию. Она стала членом группы 16+1.
Так что в практическом плане успехи Китая выглядят неоднозначно. О проекте балканской железной дороги часто говорят, но никто ее не строит. Горная автомагистраль в Черногории повесила на эту маленькую страну из состава бывшей Югославии тяжелейшее долговое ярмо, и ее строительство вряд ли будет завершено.
Там, где не кладут асфальт и шпалы, архитекторы китайских схем налаживают другие связи. Дружественные Китаю политики из Венгрии и Греции, например, заблокировали жалобы Евросоюза по поводу несоблюдения прав человека. Чешский президент Милош Земан предложил свою (не имеющую морских границ) страну Китаю в качестве «непотопляемого авианосца для расширения китайских инвестиций». Хорошим показателем китайского авторитета стал Тибет. Раньше тибетский Далай-лама, которого оккупанты его страны (так Лукас называет китайцев — прим. ред.) называют террористом и ставленником ЦРУ, был почетным гостем в Европе. Сейчас же из-за китайского давления духовный лидер Тибета превратился едва ли не в парию — отверженного человека, до которого люди и прикоснуться-то боятся.
Назревает соперничество. Инициатива «Три моря», поддержанная руководителями из Брюсселя, Вашингтона и Берлина, предусматривает развитие инфраструктуры в регионе между Адриатическим, Балтийским и Черным морями. У этих проектов будут более дешевые кредиты, более ясные условия и более четкое предназначение. Этот контрудар по китайским планам выглядит запоздалым. Но Британия и в нем не участвует, представляя собой исключение из европейского правила.Мы по-прежнему стоим на позиции самоуспокоенности. Мы игнорируем предостережения парламентских комитетов и ведущих аналитиков по Китаю. Мало того, что мы несем финансовые потери — страдают наши ценности. Мы позволяем пекинским громилам изолировать и унижать единственную демократию, говорящую по-китайски, — Тайвань.
Министерство иностранных дел заявляет, что у нас «ясный и прямой подход» по поводу проблемы прав человека в Китае. Мы высказываем мягкие протесты против заточения миллиона мусульман в лагерях по промыванию мозгов (Лукас здесь повторяет пропагандистские слухи о китайской политике в Синцзян-Уйгурском автономном округе КНР — прим. ред.) и против ареста гонконгского профессора права Бенни Таи (Benny Tai), который вышел на демонстрацию за демократию. Но такие словесные протесты многократно перевешиваются нашими действиями — такими, как визит главного финансиста Британии Хэммонда в Пекин.
На любых двусторонних переговорах страна нашего размера будет неизменно начинать с позиции слабости — Китай больше Британии. Но опасность заключается не только в том, что изолированной и сталкивающейся с проблемами Британией будет помыкать Коммунистическая партия Китая. Из-за своей позиции мы лишимся поддержки наших ближайших друзей и соседей, которые хотят, чтобы мы действовали жестче и решительнее. Короче говоря, мы отказываемся от своих принципов и союзников, отдавая себя на милость диктатуры. Может, по-китайски это звучит лучше, и в Пекине этому процессу найдут более благозвучное определение, — факты от этого не изменятся.
