Международный суд в Гааге анонсировал проведение публичных слушаний по делу Украины против России на июнь. Украина ведет процесс против России по нарушению двух конвенций: борьбе с финансированием терроризма и ликвидации всех форм расовой дискриминации. Это дело находится на рассмотрении Гаагского суда с января 2017 года. В апреле того же года суд лишь частично удовлетворил запрос Украины о применении временных мер в отношении России — меры касались только Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации.
В публичной плоскости сегодня недостаточно информации о том, как продвигается это дело в Международном суде в Гааге. После вступления в должность нового президента Украины Владимира Зеленского, можно надеяться на то, что появится больше информации на эту тему. Пока МИД Украины не слишком стремится информировать общественность о происходящем. Мы слышали только прогнозы о том, что двух лет будет достаточно для завершения этого дела, но прошло уже больше времени…
После получения более конкретного понимания того, что происходит в суде в Гааге, вероятно, Украине придется пересмотреть определенные подходы. Ведь иск подавался в условиях полного терминологического хаоса. В правовом плане президент Порошенко боялся заявлять о войне, он всячески избегал признания этого факта. Поэтому несколько лет речь шла исключительно об антитеррористической операции на территории Украины и о борьбе с терроризмом.
А вот, что касается попыток доказать финансирование Россией терроризма, то, как по мне, это дело имеет очень неуверенные перспективы. Подчеркиваю, не потому, что суд признает, что Россия действовала правильно. Нет. А потому, что контекст, в котором Украина выдвинула претензии, кажется искусственным, запутанным и не соответствующим реалиям. Поэтому, перспективы получить решение суда в пользу Украины — очень призрачные.
Россия не финансирует терроризм на территории Украины — Россия финансирует войну и ведет эту войну против Украины. Это — совершенно разные, в правовом смысле, понятия, совершенно разные обстоятельства. В рамках финансирования и ведения войны против Украины, Россия, действительно, прибегает к методам, которые напоминают террористические. Ликвидация и покушения на украинских спецслужащих являются актами войны, но они проводятся государством против государства и от имени государства. Это не акты терроризма. Они классифицируется иначе. Именно в этом и заключается большая проблема.
Поэтому, как бы сейчас Украина ни старалась, ей будет очень трудно доказать, что «ЛНР» и «ДНР» являются террористическими группировками или организациями. Тем более, в украинское законодательство уже вносятся иные определения: уже речь идет о Донбассе, как о временно оккупированной территории, даже в международном праве есть такое понятие как «отдельные районы Донецкой и Луганской областей», теперь речь идет об оккупационной администрации и тому подобное. Поэтому даже в рамках национального права вести это дело, как дело о терроризме является бесперспективным.
Речь идет о межгосударственном конфликте. И именно в этом контексте, нужно рассматривать события на территории Украины. Недавно командующий ООС отметил интересную деталь: трансформация сил, воюющих против вооруженных сил Украины на Донбассе, на 1-й и 2-й армейские корпуса — свело всю ситуацию в военное поле. То есть, если до того был терроризм, то генерирование Россией этих армейских корпусов превратило АТО в общевойсковую операцию. Жаль, что это не было замечено ранее, ибо этот факт можно использовать в будущем.
Поэтому, буду рад ошибиться, но пока перспектива Украины в Гаагском суде подкрепить доказательствами то, что Россия финансирует терроризм, очень и очень призрачна.
