Примерно за две недели до запуска космического корабля «Аполлон-11» на Луну астронавт «Аполлона-8» Фрэнк Борман (Frank Borman) находился в Москве, куда он приехал с визитом вежливости по поручению НАСА. Этот визит планировался несколько месяцев, однако выбрать более неподходящий момент для него было бы трудно. Американские астронавты готовились совершить посадку на поверхность Луны, тогда как Советский Союз, казалось, уже проиграл в этой гонке.
Вечером 4 июля 1969 года Борман находился в здании посольства США в Москве, куда также приехали несколько космонавтов-ветеранов, которые вели себя сдержанно и выглядели довольно мрачными. На следующий день Борман посетил Центр подготовки космонавтов в Звездном городке, где он встретился с организатором подготовки космонавтов Николаем Каманиным. Каманин, который был одним из немногих руководителей советской космической программы, известных широкой общественности, также был национальным героем, прославившимся еще в 1930-х годах благодаря проведенном им спасательной операции в Арктике. Теперь же он выглядел необычно подавленным. Когда один журналист задал вопрос о том, собирается ли Советский Союз запускать миссию на Луну для того, чтобы опередить «Аполлона-11», Каманин и космонавты не стали ни подтверждать это, ни отрицать.
Однако Каманину было известно нечто, о чем не знали ни Борман, ни журналисты: «лунная гонка» уже была проиграна. 3 июля на космодроме Байконур в Казахстане секретная ракета Н-1, которая должна была отправиться на Луну, взорвалась, уничтожив одну из двух стартовых платформ. Вечером того дня Каманин написал в своем личном дневнике: «Мы отчаянно нуждаемся в успехе, особенно сейчас, когда нашим гостем стал американский астронавт Фрэнк Борман. Но все наши надежды разрушил мощный взрыв ракеты, который произошел через пять минут после запуска… Эта неудача отбросила нас еще на один или даже полтора года назад».
А в США 5 июля ЦРУ подготовило для президента Ричарда Никсона ежедневную сводку, которая начиналась так: «Запуск советского беспилотного космического аппарата на Луну от 3 июля завершился неудачей, что стало результатом взрыва». Неоспоримые доказательства были получены немного позже. В августе американский спутник-шпион CORONA передал подробные снимки, сделанные в этой зоне. Джек Руни (Jack Rooney), который занимался расшифровкой снимков в Национальном центре дешифрирования фотоснимков в Вашингтоне, был настолько шокирован, увидев фотографии, что его возглас («Господи Иисусе!») услышали все, кто работал рядом с ним. На снимках было видно, что вся территория вокруг стартовой платформы была уничтожена или серьезно повреждена.
***
В Советском Союзе об этом провале публично объявлено не было. На самом деле жесткая секретность, окружавшая советскую космическую программу, сослужила хорошую службу, потому что за первыми успехами последовала целая серия неудач и провалов. Как отметил Ярослав Голованов, острый на язык журналист советской газеты «Комсомольская правда», «секретность была нужна, чтобы никто не смог нас опередить. Но позже, когда нас все же опередили, нам пришлось соблюдать секретность, чтобы никто не знал, что нас уже опередили».
Почему Советский Союз проиграл «лунную гонку»? Его преимущество перед американцами на заре космической эры казалось почти недосягаемым. Начиная со Спутника-1 — первого искусственного спутника Земли, который был запущен в 1957 году, — Советский Союз продемонстрировал беспрецедентную серию первых шагов: первый человек в космосе, первый выход в открытый космос, первая мягкая посадка на Луну и первый луноход. Для того, чтобы достичь таких высот, требовались умные люди и качественные разработки, а также способность создавать и руководить командами для выполнения конкретных задач. Если Советский Союз смог все это осуществить, почему он не смог отправить своего космонавта на Луну?
Как и в случае с другими важными историческими событиями, в основе этой неудачи СССР лежит комплекс причин, и у нее нет одного простого объяснения. Однако все же можно выделить несколько решающих факторов. Во-первых, Советский Союз присоединился к этой гонке позже — спустя более трех лет после заявления Джона Кеннеди о том, что США отправят человека на Луну, сделанного им в мае 1961 года. В 1960 году главный конструктор Сергей Королев сумел получить разрешение на создание серии ракет тяжелого класса, названных «Н» (от слова «носитель»), которые были способны (к 1967 году) поднимать на орбиту примерно 80 тонн груза. Обоснование этих ракет было довольно смутным: выполнение военных задач, крупная космическая станция, вращающаяся по орбите Земли, а также, возможно, полеты человека на Марс.
К сентябрю 1962 года план по отправке 75 тонн груза на орбиту Земли был окончательно утвержден, и сделать это должна была ракета Н-1. Началась серьезная работа. Однако в отличие от «Сатурна-5» НАСА, у ракеты Н-1 не было конкретной миссии еще как минимум год. В июле 1963 года Королев впервые объявил о том, что приоритетом должен стать пилотируемый полет и посадка на Луну, и попросил своих инженеров разработать комплексный план.
Однако запуск «Сатурна-1», который был совершен в мае 1964 года, — на нем был установлен командно-приборный модуль «Аполлона» — вызвал наибольшее беспокойство в Советском Союзе. До этого момента планы США по запуску космических аппаратов к Луне можно было называть несбыточными. Однако сбросить со счетов аппарат «Аполлон», который уже находится на орбите Земли, было невозможно. Спустя два месяца Королев попросил о встрече с советским лидером Никитой Хрущевым и постарался убедить того в необходимости реализовать проект, который позволил бы опередить американский «Аполлон» в гонке к поверхности Луны. 3 августа 1964 года Хрущев поставил свою подпись под этим планом. В тот момент Королев и его инженеры только начинали разрабатывать архитектуру лунного проекта, которая включала в себя создание ракеты Н-1, способной доставлять 95 тонн груза на орбиту Земли, стратегию обеспечения встречи на орбите Луны (как у НАСА) и одноместный аппарат для посадки на поверхность Луны. К тому времени работа над «Аполлоном» уже была в самом разгаре, и отрыв США был очень значительным.
Однако запоздалый старт был не единственной — или как минимум не главной — проблемой. Советская оборонная индустрия страдала от неэффективной системы управления, которая абсолютно не соответствовала нашим представлениям о социалистической экономике. В то время как НАСА представляло собой централизованную, иерархически организованную систему, которой управляли федеральные власти, советская космическая программа была больше похожа на социалистическую версию конкурентного рынка. Однако правила соблюдались далеко не всегда, и космическая программа часто становилась заложницей бюрократических процедур и прихотей влиятельных людей.
Такие руководители, как Королев, управляли своими собственными маленькими владениями. Он тесно сотрудничал с конструкторским бюро Валентина Глушко, которая создавала мощные жидкостные ракетные двигатели. Королев и Глушко познакомились друг с другом еще в начале 1930-х годов, и, хотя их отношения далеко не всегда были простыми (особенно в период сталинских чисток, когда их заставляли критиковать друг друга), они сохранили дружбу до конца 1950-х годов. Однако битва за Н-1 полностью разрушила их отношения — до такой степени, что они отказывались находиться в одной комнате.
В какой-то момент их ссора перестала быть только личной. В 1960 и 1961 годах Глушко начал перебрасывать все свои ресурсы на разработку ракетных двигателей, в которых использовалось топливо длительного хранения, больше подходившее для межконтинентальных баллистических ракет, которые должны были постоянно находиться в режиме боевой готовности. Это имело определенный практический смысл, поскольку Советский Союз готовился к масштабному наращиванию своих стратегических сил в 1960-х годах. Между тем Королев настаивал на том, что криогенное топливо, такое как жидкий азот, позволит обеспечить гораздо большую аэродинамическую грузоподъемность, необходимую для того, чтобы отправить ракету на Луну. Летом 1962 года специальная комиссия оценила проект ракеты Н-1 Глушко и проект Николая Кузнецова — новичка в области ракетных двигателей, который хотел использовать криогенное топливо, предложенное Королевым. И комиссия сделала выбор в пользу Кузнецова.
В условиях рыночной экономики сторона, проигравшая в соревновании проектов, должна продолжить свои разработки. Но в условиях советской космической программы этого не произошло. У Глушко были влиятельные друзья в Коммунистической партии и союзники внутри космической программы. Он объединился с Владимиром Челомеем, который руководил гигантским конгломератом компаний, занимавшихся разработкой межконтинентальных баллистических ракет и крылатых ракет. В 1967 году, когда реализация программы Королева уже шла полным ходом, Глушко и Челомею удалось получить от Политбюро разрешение на начало параллельного проекта — универсальной ракеты УР-700 — который должен был соперничать с лунной ракетой Королева. Представьте себе, что какой-нибудь подрядчик НАСА отказался смириться с тем, что он проиграл другой компании, и просто продолжил разработку своего проекта. Хотя разработки УР-700 были в скором времени остановлены, такие случаи — а их было очень много в истории советских космических и ракетных программ — приводили к бессмысленной трате крайне ценных ресурсов.
Кроме того, организационный хаос вредил реализации самой лунной программы. С самого начала Королев и другие считали, что полет космонавтов на орбиту Луны и посадка на поверхность Луны должны быть отдельными миссиями, хотя их было бы вполне разумно включить в единую программу. Такое разделение миссий сохранялось вплоть до конца 1960-х годов, хотя со временем становилось понятно, что в нем все меньше смысла. В конце концов Королев и Челомей согласились сотрудничать в реализации программы Л-1, цель которой заключалась в том, чтобы отправить двоих космонавтов в полет вокруг Луны, а затем вернуть их на Землю. Этот проект, получивший название «Зонд», не принес никаких результатов, поскольку его ракета-носитель — новый «Протон» Челомея — трижды не смог вернуться на околоземную орбиту в 1967 и 1968 годах. «Зонд-4» сумел выйти в открытый космос, однако во время возвращения он сбился с курса над Атлантикой, и его пришлось уничтожить.
Даже в середине 1968 года еще сохранялась вероятность того, что Советскому Союзу удастся опередить НАСА с его исторической миссией «Аполлона-8» на орбиту Луны, которую добавили в график только в августе того года. Однако, хотя два следующих космических аппарата — «Зонд-5» в сентябре и «Зонд-6» в ноябре — успешно облетели Луну, они не смогли вернуться на Землю. В результате миссия по отправке двоих космонавтов, Алексея Леонова и Олега Макарова, назначенная на начало декабря — то есть чтобы опередить «Аполлон-8» — была отменена. Когда на Рождество 1968 года «Аполлон-8» облетел вокруг Луны, Каманин написал в своем дневнике: «для нас этот праздник омрачен осознанием упущенных возможностей и печалью в связи с тем, что сегодня людьми, полетевшими на Луну, стали не Валерий Быковский, Павел Попович и Алексей Леонов, а Фрэнк Борман, Джеймс Ловелл (James Lovell) и Уильям Андерс (William Anders)».
На протяжении всего периода реализации советская лунная программа страдала от еще одной серьезной проблемы — от нехватки денег. Огромные инвестиции, необходимые для разработки новых межконтинентальных баллистических ракет и ядерного оружия, благодаря которым Советский Союз мог бы добиться стратегического паритета с США, лишали советскую космическую программу средств, в которых она так нуждалась. Организации, занимавшиеся разработкой стратегического оружия, а также электроники и наземной инфраструктуры, были теми самыми организациями, которые выпускали оборудование для космической программы. Конструкторское бюро Королева занималось разработкой лунной ракеты Н-1 и одновременно межконтинентальной баллистической ракеты на твердом топливе. Ресурсов катастрофически не хватало, поэтому, когда Стратегические ракетные войска, которые, в сущности, контролировали советскую космическую программу, принимали решения о выделении средств, они естественным образом отдавали предпочтение стратегическим и военным программам, а не тому, что казалось им бессмысленной космической показухой.
Многие высокопоставленные военные офицеры считали ракету Н-1 бессмысленной тратой средств, и они даже не пытались скрывать своего пренебрежительного отношения. На одном из совещаний министр обороны Советского Союза маршал Родион Малиновский заявил: «Мы не можем себе позволить и не будем строить сверхмощные системы выведения и совершать полеты к Луне». Его преемник маршал Андрей Гречко высказался еще прямолинейнее: «Я против миссий на Луну».
Нехватка денег и времени стала причиной одного из фатальных решений, принятых в ходе реализации программы Н-1, а именно решения пропустить наземные испытания первой ступени перед полетом. Это значило, что все запуски Н-1 —с февраля 1969 по ноябрь 1972 года было предпринято четыре попытки, и все они оказались неудачными, — проводились без предварительных испытаний первой ступени в испытательном комплексе, что многие воспринимали как абсолютное безумие, учитывая новизну разработок. Кузнецов, который занимался разработкой двигателя, сделал ставку на высокотехнологичный и чрезвычайно рискованный (в то время) процесс, получивший название ступенчатого сжигания топлива. Это означало, что тяга могла быть относительно небольшой — примерно 150 тонн на уровне моря — тогда как двигатели F-1 у «Сатурна-5» обладали тягой в 690 тонн. Чтобы получить необходимую тягу, Королев и Кузнецов решили поместить 30 двигателей в основание первой ступени Н-1. Однако такое решение создало новые проблемы: как можно синхронизировать тягу и векторы стольких двигателей? А что будет, если один или два двигателя выйдут из строя? Эти возможные неполадки требовали серьезного внимания, и их можно было предотвратить, построив новый дорогостоящий испытательный полигон. Но на его строительство потребовалось бы много денег и времени. Накопившиеся негодование и обида стали настолько сильными, что в какой-то момент Королев и один из его давних заместителей Леонид Воскресенский устроили настоящий скандал, в ходе которого Королев пригрозил побить своего оппонента. Хотя позже Королев извинился, в 1964 году Воскресенский все же ушел в отставку, отказавшись участвовать в том, что он считал обреченным на провал проектом.
Все четыре запуска Н-1 завершились неудачей еще до выгорания топлива в первой ступени. В ходе второй попытки, предпринятой 3 июля 1969 года — в тот момент «Аполлон-11» НАСА уже находился на стартовой площадке — планировалось отправить «Зонд» на окололунную орбиту. На борту «Зонда» не было космонавтов, но этот полет должен был сигнализировать, что Советский Союз близок к своей цели. Спустя несколько секунд после старта ракета Н-1 упала и взорвалась. Взрыв оказался таким мощным, как рассказал Валерий Меншиков, молодой офицер ракетных войск, находившийся в тот момент на дежурстве, что «обломки ракеты отлетели на 10 километров, а в зданиях в 40 километрах полопались стекла. 400-килограммовый сферический бак упал на крышу испытательного крыла, расположенного в 7 километрах от стартовой платформы». Именно этот момент и стал концом «лунной гонки».
