В течение многих лет в разных странах в расплывчатых терминах идут разговоры о создании внутреннего интернета, который можно по желанию изолировать от мировой паутины. Сегодня мы являемся свидетелями того, как отдельные государства уже начинают реализовывать эту концепцию. В прошлом месяце Иран объявил о том, что его «национальная информационная сеть» — по сути, домашний интернет — уже на 80% готова. Ранее в этом году Россия начала реализацию важной инициативы, направленной на создание внутреннего российского интернета, а делается это, предположительно, для того, чтобы защитить страну от киберугроз, хотя можно предположить, что свою роль в этой истории играет также желание Кремля контролировать потоки информации внутри своих границ.
Россия и Иран являются инициаторами проведения на новом уровне фрагментации интернета, и при этом они не только создают угрозу для глобальной сетевой архитектуры (кабели, серверы) или работают над тем, чтобы предоставить государству больший контроль над информационными потоками и усилить давление на свободу; их действия также вдохновляют других пойти тем же путем и создать геополитические препятствия, значение которых выходит далеко за рамки границ этих двух государств.
Давайте посмотрим на другую страну, усилившую контроль над своим интернетом. Китай уже давно является золотым стандартом в том, что касается цензуры в интернете. Речь идет о проекте «Золотой щит» (Golden Shield Project, китайский файрвол прим.ред.), который первоначально был задуман как база данных для осуществления наблюдения с целью усиления полицейского контроля, а сегодня он является частью сложного механизма фильтрации интернет-контента (Great Firewall). Правительство фильтрует поступающую в страну информацию, а также контролирует направляемые запросы, использую такие способы как глубокая инспекция пакетов (deep packet inspection, DPI) и создание черных списков IP-адресов.
Многие полагали, что подобного рода расщепление интернета, при котором различные виды контента предназначаются для различных стран, является самым страшным вариантом развития событий. В передовой статье газеты New York Times говорилось о резко отличающихся друг от друга сферах интернета в Европе, Китае и Соединенных Штатах. Эрик Шмидт (Eric Schmidt) из компании Google говорил о раздвоении, о бифуркации между китайским и некитайским интернетом (последним руководят Соединенные Штаты). На самом деле, масштабы, технологическое оснащение и экономическое влияние цензуры интернета в Китае является беспрецедентным. И оно, это влияние, распространяется далеко за пределы китайских границ, поскольку Пекин хочет переписать также глобальные правила интернета.
Но, несмотря на весь существующий шум, «фрагментация» интернета в данном случае представляет собой поверхностную проблему — да, осуществляется изменение потоков информации на вершине архитектуры интернета, однако не происходит изменений в самой его архитектуре. Китай по-прежнему зависит от особенностей доменной системы имен для управления своим веб-трафиком. Правительству этой страны еще только предстоит окончательно перерезать все каналы или отключить все точки маршрутизации. Фрагментация происходит на поверхностном уровне сети, а не на ее более глубоких уровнях. В действительности, фильтрация информации, а не перекрытие ее потока позволяет Пекину проводить тонкую балансировку контентного контроля с экономическими выгодами, связанными с открытостью интернета.
Однако Россия и Иран преследуют совершенно другие цели — они намерены провести фрагментацию интернета на более глубоком уровне. Такого рода изменения будет уже сложнее отменить, и они являются более привлекательными для тех стран, которые хотят установить строгий контроль над информацией.
Когда Владимир Путин в начале мая подписал законопроект о создании внутреннего российского интернета, то оказалось, что он включает в себя не только расширенный правительственный контроль над точками обмена интернет-трафиком (IXPs), направляющими глобальный входящий и исходящий трафик, но и такие меры как создание национальной системы доменных имен, которая будет находиться под контролем Роскомнадзора, российского регулятора интернета. Этот закон направлен на создание совершенного нового уровня российского кибер-суверенитета. Поскольку Рунет будет функционировать независимо от глобальной сети, то предполагается наличие возможности физической перерезки кабелей, перемещение их в другое место или изменение протоколов маршрутизации в интернете для ограничения трафика, идущего в страну и из нее.
Тем временем Иран уже на 80% завершил создание своей так называемой национальной информационной сети. Тегеран, как и Москва, надеется сократить зависимость страны от глобальных сетей с помощью создания такого альтернативного варианта, которым можно будет управлять внутри Ирана. Цензура уже распространена в иранском интернете, а еще к ней следует добавить такие меры как удвоение цены за доступ к иностранным новостным сайтам, что делается для того, чтобы граждане более активно посещали местные сети, и подобного рода стимулы будут еще сильней, если изоляция усилится. Как и в России, утверждения относительно желания лучше защитить Иран от угроз, связанных с иностранными кибератаками, также приводятся в этой стране в качестве оправдания. Некоторые наблюдатели считают, что и санкции сыграли свою роль.
Решение России и Ирана создать изолированный внутренний интернет представляет собой новую форму фрагментации интернета, и она может в большей степени относиться к физической стороне дела, чем это было раньше. Сегодня жители стран, где существует цензура интернета, часто имеют возможность использовать виртуальные частные сети (virtual private networks) и другие инструменты для обхода существующих фильтров, однако это станет невозможным, если их внутренний интернет будет отрезан от глобального интернета. Кроме того, подобные меры лишь усилят глобальное наступление на свободу интернета и позволят авторитарным режимам консолидировать свою власть. Однако будут еще и значительные геополитические последствия, выходящие далеко за национальные границы России или Ирана.
Так, например, подобные меры могут оказать влияние на те страны, которые хотят установить свой контроль над интернетом внутри своих границ. Наше исследование состояния глобального управления интернетом, опубликованное на веб-сайте New America, показывает, что 50-и странам — мы называем их Определяющей цифровой группой (Digital Deciders) — еще только предстоит однозначно выступить в поддержку «глобальной и открытой», или «суверенной и контролируемой» модели интернета. Поскольку решения по управлению интернетом все больше формулируются на национальном уровне, а не в международных организациях, то решение этих стран может повлиять на глобальный интернет в том виде, в каком он сегодня существует.
Те правительства, которые хотят иметь больший контроль над своими гражданами в интернете — например, за счет ограничения эффективности средств обхода цензуры, — возможно, захотят пойти по пути более глубокой фрагментации интернета. Само по себе изменение архитектуры интернета (хотя это более сложная задача) может предоставить значительно более основательный контроль над ним, чем просто введение инструментов фильтрования контента. Вместе с тем, правительства, пытающиеся лучше защитить свои страны от киберугроз, могут также найти свои причины для того, чтобы пойти по тому пути глубокой фрагментации интернета, по которому уже пошли Россия и Иран. Они могут ограничить связь с глобальной сетью под предлогом борьбы с иностранными кибератаками, и такой вариант, вероятно, является привлекательной опцией для многих влиятельных политиков по всему миру.
Подобные шаги, возможно, приведут к тому, что некоторые страны захотят расширить свои возможности для манипулирования интернет-протоколами, в том числе Протоколом пограничной маршрутизации (Border Gateway Protocol), через которые проходит глобальный интернет-трафик. Если какая-то страна в большой степени или полностью отключена от глобальной сети, то в таком случае, как говорят, уменьшаются опасения по поводу сопутствующего воздействия манипулирования трафиком. Это может также ограничить возможности использования манипуляций с интернет-протоколами против правонарушителей, хотя централизации контроля интернета способна привести к образованию других уязвимостей в этих странах.
Примеры России и Ирана свидетельствуют о том, что та фрагментация интернета, которую мы наблюдаем сегодня, не идет ни в какое сравнение с тем, что нас ожидает в ближайшее время. Возможно также появление значительных технических вызовов, способных помешать подобным усилиям, однако такие действия будут иметь масштабные последствия. Для тех стран, которые пытаются найти баланс между экономической выгодой использования интернета и регулированием онлайновых информационных потоков, китайская модель фильтрования на вершине сети, судя по всему, продолжает оставаться лучшим подходом. Однако для тех стран, которые, на самом деле, хотят серьезно ограничить информацию или защитить себя от угроз иностранных кибератак, более эффективным решением могут стать менее обратимые формы в области фрагментации интернета.
